Все громко загоготали.

Мастак сделал изрядный глоток эля.

— Мозес, дружок, всё-то тебе нужно знать: о том и о сём... Слухи о миссис Поуп, слухи о Кэти, слухи о Певуне... Почему б тебе не спросить вон у того парня? Может, он как раз знает больше, чем ты хотел разузнать, а? Шёл бы ты, дружище, спросил бы его.

Они подняли глаза и увидели Бена Картера, который возвращался из Уил-Лежер и остановился на минутку поговорить с женой Заки Мартина, очевидно, справиться о здоровье деда.

— На кой он нам? — спросил Кэл.

— Дык он же брат Кэти, как я — брат Певуна. А чего? Ежели слухи не врут — насчёт миссис Поуп, Кэти и Певуна — вот его и надо спросить! Сходи-ка, поинтересуйся! Послушаем, что он скажет.

Бен Картер был человеком худым, молчаливым и сдержанным. Впрочем, капитан подземных работ Уил-Лежер уже приобрел авторитет, к тому же его схватка со Стивеном Каррингтоном продолжала обрастать слухами. В общем, было понятно — он даст отпор, если что, не стоит соваться к нему с дерзкими вопросами.

Тут вышла Клоуэнс, и малейший намёк на хмурый взгляд мгновенно исчез с лица Бена. Его представили Джеффри Чарльзу, которого он едва знал, и Амадоре. Все они стояли чуть в стороне от сидящих людей, болтали и пили эль с остальными.

— Джереми не зашёл к нам сегодня утром, поэтому я сам пришёл повидаться с ним, — сказал ей Бен. — Это не очень важно, но я подумал, что хорошо бы ему взглянуть на лебёдку.

— Он уехал в Уэйдбридж, Бен. Сегодня рано утром.

— Это не очень важно. Но Питер считает, что лебёдка не совсем в порядке, а без разрешения Джереми останавливать её мы не хотим.

— Знаешь, мои познания в шахтах минимальны, — заметил Джеффри Чарльз. — Понятно, мне было всего четыре года, когда закрылся наш прекрасный Грамблер, и немногим более восьми, когда умер отец. С тех пор почти не было возможности... Джереми обещал иногда брать меня с собой в Лежер. Надо ему напомнить.

— В любое время, когда захотите, сэр! — сказал Бен. — Сочту за честь! Не каждый день выдается возможность взять с собой вниз армейского капитана, к тому же офицера 43-го Монмутширского полка.

Столь длинные речи Бен произносил нечасто. Джеффри Чарльз рассмеялся.

— Не знал, что моя история так хорошо известна!

— Капитан Полдарк — в смысле другой капитан — иногда упоминает об этом. Да и кто бы не гордился сражениями, в которых вы принимали участие — по всему Пиренейскому полуострову, под знаменами Мура, под знаменами Веллингтона!

— Добро пожаловать в Нампару, мэм, — произнесла миссис Заки, стоявшая рядом. — Мы все очень рады вас видеть.

Раздался одобрительный гул. Амадора обнаружила, что не понимает корнуольский диалект, но смысл уловила.

— Спасибо! — ответила она. — Я рада побывать здесь!

— Вы приехали в Тренвит насовсем, верно, кэп? — спросила Бет Дэниэл.

— Как знать? Возможно, после войны.

— Давайте снова откроем Грамблер, сэр! — выкрикнул кто-то.

— Его и закрывать-то не стоило, — тихо пробурчал Мозес Вайгас.

— Кто вы? Я вас знаю? — резко спросил Джеффри Чарльз, обладающий слухом, как у лисицы.

— Не обращайте на него внимания, сэр, — сказала миссис Заки, — это Мозес Вайгас. Обычно на него никто не обращает ни малейшего внимания.

Все засмеялись.

— Это сын Ника, — довольно враждебно произнес Бен Картер.

— Ой, я, кажется, что-то припоминаю! Ник, такой лысоватый?

— Лысый, как яйцо! — радостно сказала Бет Дэниэл.

— Тот ещё паразит, — заметил кто-то из сидящих в кругу, и все опять засмеялись.

— Паразит, не то слово, — согласился Бен, чей отец погиб из-за Ника.

— Да, здесь есть люди и получше, — сказал немолодой мужчина, подойдя к ним. — Капитан Джеффри Чарльз! Я Пол Дэниэл. Вы помните меня, сэр?

— Ну конечно, конечно же! И очень рад видеть!

Во время этого разговора Демельза и Дрейк сидели одни в гостиной, не считая молодого Генри Полдарка, посасывающего большой палец и изредка шевелящего пухленькой ножкой. Изабелла-Роуз, обнаружив, что новая родственница лишь на год старше, сразу же взяла её в оборот. Она схватила Лавдей за руку и потащила в пещеру, чтобы показать лодку Джереми и несколько раковин, найденных, когда они были там в последний раз. Морвенна решила пойти с ними, чтобы девочки не попали в беду.

— Почему вы назвали его Генри? — спросил Дрейк, глядя на крошку-племянника.

— Мы перебрали все имена, до которых могли додуматься, — ответила Демельза. — Все домочадцы старались. Совсем не так, как с другими детьми — мы знали имя, стоило им родиться. Но не Генри. Мы почти назвали его Клодом.

— Почему?

— Так звали брата Росса, который умер в младенчестве. А ещё это имя дедушки Росса.

— А кто такой Генри?

— Это второе имя дедушки Росса.

Они рассмеялись.

— Его звали Клод Генри, — пояснила Демельза, хотя это было необязательно.

— Кажется, я слышал, как Клоуэнс называла его Гарри.

— Да, точно. Генри, Гарри, Хэл... Так звали королей, носивших это имя.

— А второе имя?

— Веннор. Вряд ли он захочет, чтобы его так называли, но зависит от того, как он будет себя ощущать в будущем.

Дрейк пригладил волосы за ухом и нахмурился.

— Демельза, ты заметила, что я начал седеть?

— Как и я.

Они снова рассмеялись.

— Но у тебя не заметно!

— Так я и стараюсь, чтобы было не видно. Нам, женщинам, легче. Не считается большим грехом немного подкрасить шевелюру.

— Сэм бы сказал, что это страшный грех! — Дрейк вздохнул. — Как здорово снова быть здесь. В этой комнате ты учила меня читать и писать, помнишь?

— Точно!

— И как-то раз ты, кажется, сказала, что лучше мне больше не пытаться увидеть Морвенну.

— Надо же, ты это помнишь, — сказала Демельза, — я хотела уберечь тебя от бед и неприятностей со стороны Уорлегганов.

— Я знаю, дорогая! Тогда это казалось правильным. Но в конце концов... хвала Господу!..

— Сэм тоже тебя предупреждал.

— Знаю, знаю, — Дрейк улыбнулся и посмотрел по сторонам. — Ты тут кое-что изменила. Новые занавески. И шкафа нет.

— Того самого, в котором я однажды пряталась от отца. Мы хранили его в память о старых временах, но в конце концов я сказала Россу, что пора его убрать.

— А Гаррик?

— Ох, Дрейк, это было ужасно! Но прошло уже много лет — неужто я никогда тебе не писала и не говорила?.. Мы знали, что пёс очень старый и дряхлый, но, вероятно, моя голова была забита другими вещами. Однажды утром я сидела здесь, разбирая счета. Ты же знаешь, что цифры никогда не укладывались в моем мозгу. Он ввалился в дверь, своей косолапой походкой, как обычно — я прямо ждала, что он опрокинет какой-нибудь стол. Но он положил мне на руку большую лапу, а затем голову, и я прикрикнула на него: «Ой, Гаррик, не делай этого!» — чтобы рука не дрожала во время письма. Он отошёл и улёгся рядом, и я продолжила складывать цифры. И когда закончила, положила перо и взглянула на него — он так и лежал там...

— Ах, как жаль.

— Да, очень жаль, — пробормотала Демельза, — и самое ужасное, что последние слова, что он услышал от меня — были выговором, как будто его не любят...

— Уверен, что он слышал и хорошее.

В дверь постучали.

— Прошу прощения, — сказала Джейн Гимлетт. — Эна спрашивает, можно ли открыть ещё один бочонок эля?

— Можно, — ответила Демельза.

— Спасибо, мэм!

Джейн вышла.

— Ну а ты, Дрейк, — спросила Демельза, — ты-то как? Только честно. Как тебе там живётся?

— В Лоо? В основном, неплохо. Только скучаю по тебе, да по Сэму. И по северному побережью. Здесь всё как-то по-настоящему, не так, как на юге.

— Вернёшься ли ты когда-нибудь?

— Джеффри Чарльз был бы рад этому — предложил нам остаться, когда они уедут, присмотреть за домом. Управляющим, как он выразился. Он всегда мечтал об этом, с самого детства. Конечно, по его словам, он не рассчитывает, что мы сразу же покинем Лоо, но предлагает щедрое жалование, и, кажется, у Амадоры есть средства, так что они могут себе это позволить... Конечно, дело не только в деньгах: нам и в Лоо неплохо живётся. Но я понимаю Джеффри Чарльза: он уже столько вложил в этот дом, и теперь, может быть, за год до возвращения, не хотел бы, чтобы дом снова погубили в его отсутствие.