— Значит мы по адресу, — Трипольский сильно сдавил горло клеймёного и спросил: — Где девушка?

Вор отрицательно подвигал головой. Пальцы Андрей Андреича сжали сильнее — опять отрицательное движение головой.

   — Как же они всё-таки преданы своему барину, — усмехнулся зло Трипольский, и надавил ещё сильнее.

Глаза клеймёного почти вылезли из орбит. Он хрипел, но всё так же отрицательно подёргивал головой.

   — Дай-ка я, — предложил Афанасий, — по-нашему, по-солдатски. Как турки с пленными делали.

Он вытащил саблю, и надрезав верёвку на штанах захваченного человека, спросил его:

   — Хочешь турецкого компота попробовать или всё-таки скажешь?

Глаза вора закатились. Он моментально покрылся холодным испариной и прошептал:

   — Третий этаж, квартира на правой стороне, стучать четыре раза.

   — Вот молодец, — Афанасий сильно рукояткой сабли съездил по бритому затылку клеймёного. Тот мешком повалился внутрь кареты. — Пошли, — сказал Афанасий, перехватывая инициативу. — Будем надеяться, их там немного. Бог даст, сами управимся.

Конечно ротмистр Удуев не забыл о чёрном ходе. Но ему и в голову не пришло, что нужно отследить крестьянскую телегу, запряжённую жидкой пегой лошадёнкой и набитую громоздким скарбом.

Обошедшие дом, два жандарма искали дорогую карету и были только немножко удивлены: почему это хорошо одетый барин с дорогую тросточкой в руках садится в такую телегу. Конечно, они не сообразили сразу в чём тут фокус. А когда разобрались телега малым ходом уж катила далеко в конце улицы.

   — Иди и доложи, — сказал один жандарм другому. — А я попробую проследить.

   — Как ты проследишь? Где твоя лошадь?

   — Я бегом её прослежу, — скидывая свою тяжёлую шинель и шапку, крикнул молодой жандарм. — Ты видел какой у них воз там? Кляча! А я крепкий, ноги у меня хоть куда. Доложи ротмистру, мол, я за возом пошёл. Вернусь, доложусь сразу.

В этот момент, следуя за напуганным секретарём, Михаил Валентинович Удуев как раз поднялся в библиотеку и осматривал взломанный тайник. Сергей Филиппович стоял тут же. Почему-то он держал руки улица.

   — А скажите, — обернулся Удуев к секретарю, — ведь это документация вашего Общества. Разве Константин Эммануилович поблагодарит за это. Я, конечно, не уверен, но мне кажется, кроме того, что здесь всё цело. Бумаги почти нетронуты, замок, конечно, взломан. Но вот посмотрите, золотые монеты — целая коробка. И вот ещё. Странно, что Вы меня сюда пустили.

«Дурак! Дурак! — проклинал себя секретарь. — Действительно, зачем я его сюда потащил? Не нужно было. Теперь догадается. Да о чём он догадается? Мерзавец этот на мои услуги в дальнейшем рассчитывает. И уж, наверное, пока никому ничего не сказал. А ведь знал бы ротмистр, что это я князя Валентина заколол, точно бы взял под стражу».

   — Пройдёмте вниз, может быть, — предложил секретарь. — Действительно, я очень переволновался, пригласив Вас сюда, конечно, поступил опрометчиво. Но Его превосходительство, Константин Эммануилович, законный владелец этих денег, бумаг не хранит в своём доме ничего предосудительного, что следует скрывать от жандармских чинов. Пойдёмте, Михаил Валентинович, мне кажется вам нужно опросить слуг. Ведь имели же воры в доме какую-то цель, что-то они хотели взять. Иначе, зачем же всё это нападение?

   — Пойдёмте, — согласился Удуев. — Ухо опытного жандарма уловило фальшь в голосе секретаря, но ротмистр не показал виду.

«Что-то он недоговаривает, что-то скрывает, — отметил он про себя. — Хотя и напуган. Впрочем, неясно, может быть, моим присутствием напуган, а вовсе не злоумышленниками».

В течение следующего часа Удуев допросил слуг. Ничего нового ни от лакеев ни от поваров он не узнал. Интерес представляло только то, что поведала жандармскому ротмистру молоденькая рыженькая горничная по имени Настя. С её слов получалось, что воры ворвались в дом исключительно за тем, чтобы собрать несколько чемоданов женских вещей. Причём брали только платье и обувь, а драгоценности остались на месте.

   — Не иначе, наша барышня удрать с этим мерзавцем собралась, — захлёбывается от слёз подытожила несчастная девушка. — Никогда бы не поверила, но один из злодеев обмолвился, что барин его теперь на моей госпоже обязательно женится.

   — Очень любопытно, очень любопытно, — Удуев, заложив руки за спину, расхаживал по гостиной из конца в конец. — А где, милая, скажи ты мне, сейчас сами Константин Эммануилович и Анна Владиславовна.

   — Да на кладбище поехали, — всплеснула руками рыженькая горничная. — Похороны ж сегодня.

   — И кого же хоронят?

   — Да жениха, вроде, Анны Владиславовны. Был такой поручик Макаров из гренадеров.

   — Что ж они до сего часа его хоронят? — удивился Удуев, но горничная не успела ответить.

Дверь распахнулась и в гостиную вошёл жандарм. Он был без шинели, без шапки. Мундир весь в снегу. Молодое лицо раскраснелось от мороза.

   — А это что такое? — рявкнул Удуев.

   — Позвольте доложить. Я лошадь оставил и пешком за ними… выследил мерзавцев. — Жандарм ещё задыхался, вероятно, после долгого бега. — Могу теперь сказать где они прячутся.

   — И далеко это? — сразу меняя гнев на милость, спросил ротмистр.

   — Да они рядом. Ежели бегом, вёрст пять, а ежели в санях по городу кружить, то и все семь будет. Дом купца Еликсеева.

Обнажив сабли, Афанасий и Трипольский, тихо ступая, поднялись на третий этаж. Дом был большой, но по какой-то причине малонаселённый — ни одного человека не попалось им навстречу. Даже не было обычного в это время запаха кухни и никакого шума.

Они только остановились подле нужной двери, когда из глубины квартиры послышался приглушённый толстыми стенами сдавленный женский крик. Это кричала Анна Владиславовна Покровская.

   — Помогите! Помогите!

Девушка, захлёбываясь в рыданиях, пыталась вырваться из захвативших её грубых рук.

   — Негодяи! Мерзавцы! — один из мужиков стягивал запястье девушке тонким шёлковым шнуром.

   — Приедем домой тихая будешь, ласковая, — приговаривал он. — Ласковая будешь. Барин любит, когда баба нежная и послушная, но когда баба злится — не жалует.

Узнав голос Анны, Трипольский даже побагровел от моментально охватившей его ярости.

Вместо того, чтоб аккуратно постучать, он изо всех сил двинул сапогом в дверь. Но дверь оказалась крепкой и устояла.

   — Эй! — раздался голос внутри квартиры. — Смотри-ка, лезет кто-то, не наш.

Послышалась английская нетрезвая речь.

Трипольский отступил на пару шагов и всего размаху ударил ногой в дверь ещё раз. Замок сломался, створки распахнулась и Андрей Андреич со всего разгона влетел внутрь квартиры в полутьму. Он махнул саблей наугад. Налетевший на него слева огромного роста мужик с кривой рожей, охнул и повалился — из горла его хлестала кровь. Трипольский развернулся в узком коридоре и сразу напал на другого злодея. Схватка продолжалась, наверное, несколько долгих секунд.

Афанасий что-то прокричал, но в пылу драки Трипольский не понял его слов. Он увидел наставленное на него из полутьмы дуло пистолета, уклонился, раздался грохот и левое плечо обдало огнём. Ощутив слабость во всем теле, Андрей Трипольский опустился на колени. Сжав зубы, он попытался встать, но сразу не смог — боль была ужасная.

По лицу его сбегал потоками горячий пот, но правая целая рука так и не выпустила обнажённой сабли.

   — Да вас тут рота что ли? — удивлённо спрашивал Афанасий, ловким ударом повергая третьего противника. — Англичане что ль? Разве у нас война теперь с Англией?

Освободив проход, он наклонился к стоящему на коленях Трипольскому:

   — Что с Вами?

   — Пуля в плечо, — сквозь зубы процедил тот. — Иди, выручи Анну Владиславовну. Я в порядке.

Оставив позади себя четыре неподвижных тела, Афанасий выставляя вперёд себя саблю, и сжимая чужой заряженный пистолет в другой руке, осторожно двинулся по коридору.