Оставшиеся (в 1939 г. их было 75 344 человека) еще теснее сплотились вокруг общины. С началом войны начались тотальные репрессии. Телефоны в еврейских квартирах были отключены, использование общественных таксофонов им запретили. Осенью 1940 г. еврейское население могло покупать продукты питания только днем, в период между 16 и 17 часами; евреи не имели права покидать ночью свое жилище.

Вслед за запретом еврейских газет и журналов – за исключением уже упомянутой «Информационной газеты» – последовало указание об обязательной сдаче имеющихся у евреев радиоприемников. Даже произведения искусства, например картины и ковры, должны были быть сданы.

С 1 сентября 1941 г. по распоряжению полиции, как когда-то в Средние века, все евреи, начиная с шести лет, обязаны были носить в качестве опознавательного знака желтую звезду. Чуть позднее специальными обозначениями были помечены еврейские жилища. Одновременно им было запрещено покидать район проживания. Все эти мероприятия служили для подготовки депортации в лагеря массового уничтожения. После лишения еврейских квартиросъемщиков их прав пришла очередь «очистки жилой площади от евреев», следствием чего явилась их концентрация на определенных территориях, улицах и в домах, что тоже должно было облегчить депортацию. По какой системе происходило переселение евреев, остается неясным. Частично освобождение квартир в центре города связано с реализацией планов Альберта Шпеера[6] по превращению Берлина во «Всемирную столицу Германии».

В июле 1941 г., еще задолго до решений «Ванзейской конференции», началось «окончательное решение еврейского вопроса»: Геринг поручил Гейдриху уничтожать еврейское население во всех занятых фашистами странах Европы. Начались массовые депортации в подготовленные в Польше лагеря массового уничтожения. Для берлинских евреев «исход» начался осенью 1941 г. В октябре была запрещена эмиграция, и в том же месяце первые транспорты с берлинскими евреями отправились с вокзала Грюневальд в Лодзинское гетто. До конца января 1942 г. десять тысяч берлинских евреев были депортированы в Литцманнштадт[7], Минск и Ригу.

Поезда следовали один за другим, и это продолжалось до 27 февраля 1943 г. В этот день в ходе так называемой Фабричной акции (Fabrik-Aktion) были арестованы прямо на рабочих местах и депортированы более одиннадцати тысяч евреев, занятых в оборонной промышленности. Теперь Берлин мог считаться «чистым от евреев» (judenrein). Автором этого словосочетания был Геббельс, которому после поражения немецкой армии под Сталинградом требовалась какая-то победная реляция.

В своем дневнике он оставил следующую запись: «Евреи будут наконец окончательно выдворены из Берлина. В назначенный день 28 февраля они должны быть вначале собраны в лагерях, откуда будут высылаться день за днем партиями по две тысячи человек. Я поставил себе целью до середины, самое позднее до конца марта полностью очистить Берлин от евреев».

В ходе «Фабричной акции» аресты берлинских евреев – 35 642 человека, в том числе около семнадцати тысяч занятых на принудительных работах – проводились не только на рабочих местах, но и на бирже труда, в местах выдачи продуктовых карточек. На улицах постоянно устраивали облавы. Пойманных евреев отправляли в сборные лагеря – для этой цели использовались синагога на Леветцовштрассе и бывший еврейский дом престарелых на Гроссе Гамбургерштрассе. В конце февраля начались депортации в Аушвиц. Из Берлина в марте 1943 г. было депортировано 8658 евреев. Всего до марта 1945 г. из Берлина 122 транспортами было вывезено для уничтожения свыше пятидесяти тысяч евреев.

Среди арестованных были высокопоставленные бундовцы: Генрих Эрлих и Виктор Альтер, которых после нападения Германии освободили и попытались использовать для создания международной еврейской антифашистской организации. Однако этот проект закончился для этих людей трагически, поскольку они одновременно принялись выполнять связанное с тайной Катыни и потому совсем небезопасное задание польского лондонского правительства генерала Владислава Сикорского по розыску польских офицеров, интернированных советскими властями в 1939 г. Плюс ко всему они неосторожно похвалялись повлиять на советскую систему в сторону ее политической либерализации. В итоге объявленные «германскими агентами», они 5 декабря 1941 г. были вновь арестованы и потом погибли в советской тюрьме.

Перед приходом нацистов к власти в Германии насчитывалось 17 нобелевских лауреатов по физике, химии и медицине – столько же, сколько в Англии, Франции и Италии. В их числе – шесть евреев и один «полуеврей». Столь непропорциально высокое представительство первоклассных еврейских ученых было характерно для всех важнейших отраслей немецкой науки. Это приводило в ярость вождей национал-социалистов, и в своих партийных программах они обещали «уничтожить еврейское влияние в науке». Хотя в немецком научном сообществе эта навязчивая идея Гитлера и не получила значительной поддержки, придя к власти, нацисты тут же развернули подготовку к широкомасштабной «ариизации немецкой науки». 12 марта 1933 г. рейхсминистр полиции Курт Далюге получил список еврейских профессоров…

День 14 апреля 1933 г. в берлинском Институте физической химии и электрохимии выдался тревожным: в кабинет директора Фрица Габера проследовал нацистский чиновник, в коридоре прохаживались два штурмовика, сотрудники волновались. Разговор в кабинете оказался тяжелым: чиновник, ссылаясь на закон о восстановлении профессионального чиновничества от 7 апреля, требовал уволить всех сотрудников «неарийского происхождения», но профессор Габер сделать это отказывался. Самому директору закон позволял остаться на своем посту как бывшему фронтовику, однако 30 апреля он направил министру науки Пруссии Бернгарду Русту прошение об отставке. «Мои убеждения требуют от меня, – писал Габер, – при подборе сотрудников научного учреждения принимать во внимание их деловые и человеческие качества, вне зависимости от расовой принадлежности… Вы должны понять, что гордость человека, всю жизнь служившего немецкой родине, вынуждает меня к просьбе об отставке». Этот благородный поступок директора института не спас еврейских коллег Габера от увольнения, но он их не предал.

Член Прусской академии наук, Фриц Габер (1868–1934) возглавлял институт со дня его основания в 1911 г. Осуществленный Габером в 1908 г. синтез жидкого аммиака и созданный им совместно с Карлом Бошем технологический процесс его производства дали мощный импульс промышленности азотных удобрений и других ценных продуктов. За эти выдающиеся достижения ученому в 1918 г. была присуждена Нобелевская премия по химии. А процесс Габера – Боша используется во всем мире уже более ста лет.

Старейший немецкий физик, президент Общества кайзера Вильгельма по развитию наук Макс Планк, пытаясь предотвратить отставку Габера, обратился к Гитлеру во время аудиенции 16 мая: «Я хочу замолвить слово в пользу моего еврейского коллеги Фрица Габера…» Фюрер решил не выглядеть перед великим ученым злобным антисемитом: «Я ничего не имею против евреев, но они все коммунисты и мои враги». Планк возразил: евреи бывают разные, «среди них есть старинные фамилии с высокой немецкой культурой. Мы наносим науке огромный ущерб, вынуждая выдающихся еврейских ученых эмигрировать». Гитлер раздраженно ответил: «Это неверно. Еврей есть еврей. Они всегда вместе, как репейники в кусте. Там, где появляется один еврей, сразу собираются другие всех видов». По слухам, фюрер даже заявил: «Если увольнение еврейских ученых будет означать уничтожение немецкой науки, то мы несколько лет обойдемся без науки». К концу аудиенции раздражение Гитлера перешло в бешенство, и Планк поспешил распрощаться. Профессор не знал, что накануне министр Руст позвонил Габеру и сообщил, что его отставка принята.