Хотя северные широты с любой точки зрения хуже. Там и летом-то не очень сладко. Заложить поселение – не такая уж проблема, а вот создать какие-то запасы там, где даже хлеб не растет, это дело иное. И до метрополии далеко, уже не говоря, что восток России колонизирован фактически условно. Людей там мало, с собственными припасами негусто. Кое-какие люди выделены, край вроде начал осваиваться, так ведь все в начале пути. Главная беда – спешка. Тут требуются десятилетия, а приходится пытаться уложиться в считаные годы, да еще с острой нехваткой людей, ограничеными ресурсами и вдали от центра. Но раз выбора нет…

Буря отнесла крохотную эскадру весьма далеко от берега. Но она же сильно подвинула ее к югу, и Ярцев после определения нынешнего местоположения решил идти не прямиком к континенту, а по некоторой диагонали, чтобы оказаться примерно возле Калифорнии. Курс на юго-восток, по его прикидкам, удлинял плавание на пару дней, но ведь если сразу двигаться к берегу, потом предстоит еще спускаться на юг, и в итоге теряется гораздо больше. Имеющихся на борту припасов должно было хватить, пусть и в обрез. Точнее, солонины, сухарей и круп было достаточно на гораздо больший срок, как и квашеной капусты – первейшего средства от цинги, и проблемой была лишь пресная вода. Она вечно имела свойство протухать в бочках, и с этим ничего не могли поделать даже выходцы из будущего. Потому и приходилось приставать к любому берегу, чтобы обновить запасы драгоценной жидкости. Но положение все-таки было не критическим, несколько лишних дней можно было потерпеть. Как и нынешние повреждения можно было более-менее исправить на ходу. В Карибах порою бывало и хуже. Конечно, расстояния там были не те, по сравнению с нынешним все было едва не под рукой, да море и есть море. Иногда сотня миль может оказаться непроходимой. А то и одна.

На кораблях удерживалась дисциплина. Люди не роптали. Да и с чего роптать? Бог спас от погибели, поможет и в остальном. Так думали русские мореходы, а бывшие флибустьеры давно привыкли ко всему и никаких тягот плаваний не страшились. Тем более как раз бывшие спутники Кабанова знали о возможном вознаграждении в конце пути. В экспедицию отправились те, кто еще не утолил жажды странствий. Для них любое путешествие являлось делом добровольным. Сам император ценил бывалых моряков, порою выпивал с ними, как с равными, и отставные пираты гордились царским отношением.

Волнение теперь было небольшим, ветер дул в левый борт, отчего приходилось постоянно менять галсы, на небе светило солнце. В общем, ничего особо трудного. Плавание как плавание. Мерно постукивали топоры корабельных плотников, раздавались команды, полоскались Андреевские флаги…

Никто не знал, что благодаря шторму и выбранному курсу две небольшие эскадры, испанская и русская, разминулись в океане.

Впрочем, разминуться всегда легче, чем встретиться.

Я немного завидовал Сорокину. Человек сейчас строит город. Понятно, дело это долгое, города растут веками, и уж в течение лета разве что деревеньку сварганишь, но все равно приятно для разнообразия не только крушить врагов, но и оставлять после себя нечто вещественное. Хотя Санкт-Петербург тоже неплохое местечко. Разве что погода там плохая.

Что успеет Сорокин в этом году? Казармы, пару десятков домов да разные склады под многочисленное имущество. Ну и главное – батареи для обороны будущего форпоста с моря и с суши. Город, в иной реальности действительно ставший городом русской славы. Станет ли здесь, под некоторым вопросом, все-таки оба случая стали возможны в результате трагедии, а трагедий мы стараемся не допустить. Но по-любому известность ему гарантирована. Только бы турки пока не мешали. Прослышать что-то они обязаны, агентуры на полуострове полно, вот примут ли всерьез… Плюс Керчь обязана кое-чему научить наших противников. Например, тому, что нельзя безопасно приближаться к российским берегам. Чревато для неосторожных.

Но Крым был отделен от нас огромным расстоянием, и у нас имелись свои заботы. Хотя лишь по итогам нашей победы Таврида станет окончательно и бесповоротно русской. Нет мирного договора, все спорно. А мирный договор – это результат убедительных побед.

Два казака примчались под вечер. Если точнее – приплелись. Кони у обоих были заморенными и под самый конец готовы были свалиться в паре шагов у цели.

– Турка! – выдохнул один гонец, который был постарше.

– Наконец-то! – невольно отозвался я.

Надоело идти без хорошей драки. Силы теряются без всякой пользы. И все-таки шевельнувшееся в груди опасение вынудило задать уточняющий вопрос.

– Главные силы или опять небольшой отряд?

– Главные, не сумлевайтесь. Мы пленных взяли. Они сказали, во главе сам визирь. И войск с ним немерено. Их позже доставят, нас пока с вестью отправили.

Понятно, пленных галопом не доставить. Да и час-другой роли не сыграют. Тем более когда мы предупреждены.

– Где? – я извлек карту.

Некоторое время пришлось искать место. Разумеется, карты казаки читать не могли, а их приметы найти на листке бумаги было сложно. Петр прослышал о вестях и сразу объявился на пару с Алексашкой. Хорошо, не привел нынешнюю пассию. Очень уж он полюбил повсюду таскаться с Мартой, которая в православии превратилась в Екатерину.

– Положим, еще далеко. Внезапное нападение сегодня не грозит, двигаться форсированным маршем в ночь не имеет смысла. Я предлагаю объявить назавтра дневку.

– Как – дневку? – чуть опешил самодержец.

– Пусть люди отдохнут перед решающим сражением. Обувь исправят, амуницию… Все равно надо разведать точнее неприятеля, да и позицию поудобнее подобрать. Спешить нам некуда. Теперь.

На самом деле я был бы не прочь обрушиться на противника как снег на голову, только визирь все равно обязан был знать о нашем близком присутствии, а люди действительно устали так, что вытягивать из них последние силы форсированным маршем не стоило. Да и рекогносцировка была необходимой. В здешних краях бывать мне не доводилось ни раньше, ни теперь, а нынешние карты напоминали мне те, что порою выдавали «за речкой». Только тут я командовал всей армией и права на ошибку не имел. Пошлешь колонну в обход, а она упрется в речку или в иную пакость. И все расчеты полетят насмарку.

– Но турки…

– Вот именно, – я привел государю причины.

Вплоть до необходимости сосредоточить войска, шедшие до этого отдельными колоннами. Кроме колонны цесаревича, уже подходящей к Браилову и обязанной взять штурмом сей городок. Ни к чему лишний раз беспокоить переходами солдатиков, а воюют все равно не числом, но умением.

Не зря я все-таки вызвал сюда Гранье. Пусть мой бывший канонир был необходим в Крыму, так ведь судьба кампании нынешнего года решалась здесь. Брюс сидит в Питере, а других людей, способных быть начальником артиллерии, у нас до сих пор нет. Зато есть прирожденный кавалерист Меншиков, что тоже крайне важно. Надеюсь, турки в этом году не сунутся к потерянным берегам. Особенно после Керченского пролива, да и нашей с Петром небольшой прогулки. Если что, там остались Сорокин с Ширяевым, люди, привычные драться и на волнах, и на суше.

Я даже не стал предпринимать каких-то особых мер охранения. По элементарной причине – все, что только возможно против внезапного нападения, было уже предусмотрено и применялось в полном объеме.

Солдаты обрадовались известию об отдыхе, как дети. Бесконечные марши утомили всех так, что грядущего боя ждали с нетерпением. Генеральная баталия была венцом трудов и, казалось, их окончанием. Хотя полевая победа на самом деле редко приводит к миру. Нужны как минимум несколько разгромов, и лишь тогда возможны переговоры. Тем более что войск у Порты много, и разгромить мы сумеем лишь какую-то их часть. Это у нас другой армии нет. Лишь рекруты последнего набора, которых готовят в тылу. А позади, между прочим, Прут, форсированный лишь вчера. И отступление в случае неудачи обещает сложности.