– А завтра с утра полетим в Крым, – напомнил государь. – Надо отвадить турок от наших берегов.

Буквально мои слова. Раздергал, понимаешь, собственного фельдмаршала на цитаты.

– Только ненадолго, – предупредил я. – Там удерживать, а тут до начала осени надо еще все захватить и подготовить войскам зимние квартиры. Война еще не закончена.

Закончим, разумеется. Куда денемся? Не первая война…

Разумеется, вылететь на следующее утро не удалось. Только в кино сразу после победы в битве начинается всеобщий рай. На самом деле ничего еще не заканчивается, а уж до окончательного одоления врага порою остается столько…

Требовалось прикинуть дальнейшие шаги, организовать преследование противника, начать движение к дальнейшим рубежам, обеспечить подвоз продовольствия, пусть и с учетом богатых трофеев, и все сделать максимально быстро, пока враг не опомнился и не предпринял каких-то ответных шагов. Порыв не терпит перерыва, а недорубленный лес опять вырастает.

Вечером отдохнули, ночь провели в относительном покое, а на рассвете вновь затрещали барабаны, зовя солдат в поход. Только теперь отряды расходились по разным направлениям, закрепляя успех.

Пришлось весь день гонять дирижабль на разведку, пару раз увеличивать панику у османов, сбрасывая бомбы, в общем, работать по полной программе. И лишь убедившись, что дела идут хорошо, и, переночевав еще одну ночь, вылетели в Крым.

Все относительно. По меркам грядущих веков скоростью дирижабль не отличался. По нынешним же был самым скоростным средством транспорта. Летели привычной компанией. Петр, Меншиков, Кабанов, Ширяев, Гранье и, в общем закономерно, Ахмед. Все-таки татарин, да и многократно проверенный, может выступать в качестве переводчика.

Собственно, Петр хотел захватить с собой пассию, однако Екатерина, в девичестве Марта, твердо отказалась. С одновременным признанием, что она находится на втором месяце беременности, иногда мучает токсикоз, и всякая болтанка ей явно противопоказана.

Теперь будущий отец испытывал двойной подъем. И от победы над османами, и от грядущего прибавления рода Романовых. Верный показатель мужской любви. Если любишь женщину, то хочешь от нее детей. Если же просто приятно проводишь с ней время, зачем лишние проблемы? Судя по всему, Петр Екатерину любил. Пусть по-своему, но любое чувство индивидуально. Зато в данный момент уверенность императора в победе была безграничной, будущее казалось прекрасным, и его настроение невольно передавалось спутникам. Даже вечно скептически настроенным, вроде Командора.

Впрочем, последний был всегда изначально уверен в собственных силах. Он лишь изредка поддавался эйфории и предпочитал взирать на мир без розовых очков.

Полет по любым меркам мог считаться дальним. Особенно с учетом, что местность внизу лежала большей частью незнакомая, ориентиров было мало, и путешественники едва не заблудились над бесконечной степью. Командор даже стал задумываться об горючем, которого имелось в обрез, но все-таки сумели определиться и выйти к Крыму. Дальше было уже легко. Над полуостровом летали столько раз, что никаких проблем найти нужную точку не имелось.

– А вот и турки! – Вдали открылись морские просторы и замаячили корабельные мачты.

Усы Петра хищно вздыбились. Он был готов прогонять супостатов за неимением бомб хотя бы внешним видом воздушного судна.

– Завтра, государь, – понял его Кабанов. – Сегодня просто посмотрим и повернем к Севастополю. Да и горючее почти на нуле.

Последнее являлось главным аргументом. Превратишь по собственной дури дирижабль в воздушный шар, и что потом?

– А ведь Сорокин преувеличил, – сразу отметил Петр, старательно пересчитывая корабли. – Их тут поменьше.

– Значит, мы видим не все, – возразил Ширяев. – Обрати внимание, государь, многие из них чинятся.

Действительно, сверху было отлично видно, что на некоторых судах шла работа по починке такелажа. Моряки старательно приводили в порядок мачты, возились с корпусами. При виде дирижабля османы сразу впали в панику. По мачтам забегали матросы, корабли оделись парусами и стали сниматься с якорей, позабыв про ремонт.

– У меня такое впечатление… – начал было Командор и умолк.

– Что? – Флот внизу неорганизованно начал отходить подальше в море.

– Да нет. Откуда? Ладно. Сейчас опустимся в Севастополе, узнаем. Тут потерпеть осталось…

Впрочем, кое-что стало понятно еще до посадки. Около причальной мачты притулился второй дирижабль. Рядом уже имелся построенный эллинг, следовательно, дирижабль пришвартовался относительно недавно. Зачем держать его снаружи? У него парусность такая, что любой относительно крепкий ветер так и норовит сорвать со швартов.

– Юра? – спросил Петр, словно остальные могли ответить точно.

О том, что второе воздушное судно, дизель которого починили, было оставлено в распоряжении Флейшмана, знали все. Больше вроде и некому…

– Собственно, решил посмотреть, как у вас дела, – улыбнулся Юра.

Они сидели прямо на открытом воздухе за спешно сооруженным слугами и уже накрытым столом. Погода позволяла. Поздний вечер был теплым, хотя и не тихим. Повсюду шла работа. Севастополь даже с натяжкой еще нельзя было назвать городом. Да и реально ли построить с нуля за пару с небольшим месяцев? Однако кое-какие здания уже стояли: тот же эллинг, несколько складов, временный штаб, еще больше лишь возводились, и совсем необжитым место уже не выглядело. Особенно принимая во внимание многочисленные палатки, то стоявшие ровными рядами, то как бы намечавшие грядущие улицы.

Внизу в бухте застыли корабли. На них тоже шла своя жизнь, и видно было, что в любой момент парусные красавцы готовы были выйти в море.

– Только посмотреть? – подозрительно осведомился Петр.

Он словно спрашивал, не случилось ли что важное в огромной державе?

– Ну да. Лето, Крым, теплое море, вообще, благодать. Здесь только и отдыхать. Хотя бы пару дней. У нас-то полный порядок во всем. Даже больше.

С Флейшманом прилетели Кротких и Калинин, потому почти вся компания была в сборе. Кроме Ардылова да Ярцева. Но последний сейчас находился вообще далеко.

– А поподробнее, – Командор переводил взгляд с одного приятеля на другого и остановился на Сорокине. – Давай с тебя, как почти с местного.

– Как что, так с меня, – тем же тоном отозвался Константин. – Мне и рассказать толком нечего. Турки пошлялись вдоль берегов, высадили на пробу десант. Да только его Клюгенау встретил и обратно не отпустил. Тогда флот попробовал войти в Балаклавскую бухту. Убедились, что береговых батарей нет, и двинули. Но почему-то третий по счету корабль вдруг взорвался. Четвертый – тоже. Остальные передумали.

– Мины?

– Мне показалось, что Балаклавы османы не минуют. Ну вот, столпились они у входа, а тут Юра как раз прилетел.

– А чего они мишени старательно изображали? – с ноткой обиды в голосе вопросил Флейшман. – Сами провоцировали, а я человек слабый, соблазнам подверженный. Вот и пришлось малость поработать.

– Велика хоть малость?

– Фрегат и линкор взорвались к такой-то матери, да при их взрыве многие пострадали. Говорю же: кучно стояли. Грех было не воспользоваться.

За столом грянул дружный смех. Лишь Петр, уже отсмеявшись, заметил:

– Надо было флот вывести.

– Не хотелось начинать сражение вечером. Это же буквально перед вашим прилетом случилось. Даже Юрин дирижабль еще в ангар не затащили. Каюсь, государь, я вообще был в Балаклаве. Сюрпризы устраивал, потом два застрявших там корабля у турок принимал, а пока сюда вернулся… Думал, с самого утра…

Южный вечер стремительно перешел в ночь. Стол теперь освещался фонарями. Не сидеть же в полной темноте! А уж выводить ночью флот и искать неприятеля вслепую было вообще нелепостью.

– Так вы два корабля захватили? – вычленил главное Петр.

– Да. Линейный и фрегат. Потому мина и рванула под третьим. Маленькая ловушка или бухта без выхода. Противник на море у нас и так пуганый. А если надо плавающую посуду перетопить, за этим дело не станет. Мне казалось, главное – сейчас сделать так, чтобы турки в любых обстоятельствах к берегам нашего Крыма даже подойти боялись. Нам же города здесь строить, обживаться. Да и не только здесь. Все земли севернее до сих пор хозяина не имели. Пора их осваивать.