Или рискнуть и снять с кораблей все абордажные команды, часть матросов и артиллеристов? Морских сражений лучше избегать, нам главное – на суше крепко утвердиться. Очистим Крым, тогда можно будет подумать о владении Черным морем. Забрать кого можно из Азова и Таганрога, все равно турки с татарами до тех краев пока явно не дойдут. А победителей не судят. Если же проиграем, то с мертвых взятки гладки. Но зачем думать о плохом?

Только кого бы Ширяеву на помощь дать? И когда подойдут остальные части? Страна огромная, пока кого перебросишь…

Рассуждения – хорошо. Только занимались мы сугубо конкретными делами. Проще говоря, весь день мы намечали сектора обстрелов для имеющихся орудий и установок, равно для тех, которые придут к нам в ближайшие дни. И все в расчете войны на два фронта. Я надеялся завершить данный отрезок кампании быстро, однако мало ли как повернется и сколько нам придется здесь простоять? Первым фактором являлась погода. Грянет шторм, и галеры Сорокина элементарно не сумеют доставить подкрепление. За неимением пулеметов я собирался сделать ставку на ракетные установки. Уж больно они хороши в открытом поле против кавалерии. Однако в первый рейс мы старались прихватить больше пехоты и минимум груза. А захваченная нами артиллерия была гораздо хуже нашей, родной. К ней еще пришлось заряды для пороха мастерить для увеличения скорострельности. Ну и дополнительно – насколько быстро татары узнают о случившемся, как отреагируют на сюрприз, какие силы привлекут для нашего уничтожения или нейтрализации. Их же ворота, не наши.

Шторма на наше счастье не было. Погода стояла жаркая, ничем не напоминающая Прибалтику. Но первые татарские разъезды со стороны Крыма замаячили уже на следующее утро. Отогнать их не составило труда. Только вслед за ними обязаны были подойти уже не разведчики, воинские отряды.

Давненько я не был в осажденной крепости. К тому же окруженной со всех сторон. Ладно, с двух, фланги упирались в Генический залив и пресловутый Сиваш, так все равно отступать некуда.

Пока забота охраны целиком легла на казаков Лукича. Им было не привыкать нести нелегкую аванпостную службу. С этой стороны донцы напоминали мне моих флибустьеров – дома они могли вести себя как угодно, однако в походе действовали весьма жесткие правила. Каждый служака понимал: уснешь на посту, просто проворонишь ворога – и татары вырежут всех. Когда войны идут из поколения в поколение, поневоле воспитывается определенный характер. Против регулярных европейских армий жители степей стоили немного. В крупных сражениях решающим фактором становятся выучка в масштабе частей и подразделений, согласованное движение колонн, прочие аналогичные факторы. Здесь иррегулярным войскам никогда не справиться с правильно обученными регулярными. Однако против таких же иррегулярных татар или, скажем, слабо организованных поляков казаки действовали весьма успешно. Что жители Крыма, что жители донских степей предпочитали обмануть противника, заманить его в какую-нибудь засаду. И ни тем ни другим не имелось равных в индивидуальной выучке в качестве наездников.

Грабили они, кстати, тоже примерно одинаково. Казаки были чуть милосерднее, но еще как сказать…

Стычки на южном участке длились весь день. То одна, то другая группа татар пыталась приблизиться. Навстречу пускался казачий разъезд, а дальше как кому повезет. Пару раз разгоряченные погоней казаки влипали в неприятности и несли потери, пару раз сами удачно устраивали засады, и тогда худо приходилось хозяевам полуострова.

Для пехоты с артиллерией была невольная пауза, и солдаты пользовались ею, укрепляя оборону с юга. На северном участке дела обстояли изначально лучше. Пусть татары были больше поклонниками маневра, однако от существования крепости на Перекопе зависело существование их разбойничьего государства, и по части обороны в свое время постарались они вовсю. Не только сами. Немалую помощь оказывали турки, а уж те защищать твердыни умели. Достаточно вспомнить суворовский штурм Измаила в моей истории.

На четвертый день прибыли остальные подразделения Егерского и Смоленского полков, Нижегородский драгунский, еще казаки и, главное, прочая артиллерия и ракетные установки. Перед тем Сорокин успешным штурмом все-таки захватил Арабатскую крепость, и теперь имелась гарантия: ни один подданный Девлет-Гирея к себе домой не попадет.

Оставался пустяк – захватить и сам дом, но для этого требовались вытребованные мною полки из Азова и Таганрога, раз прочие все еще меряют собственными ногами бесконечные российские просторы.

Пришлось Косте отправляться в плавание в третий раз. Мы же тем временем пережили некое подобие штурма. Назвать наскок татар настоящим боем у меня не повернется язык. Кто-то из оставшихся в Крыму ханов стянул к себе всех оказавшихся поблизости и попытался налететь на нас. Человек он был весьма отважный. Жаль, Аллах не дал ему разума. Кто же атакует укрепления с парой тысяч всадников? Тут пехота нужна с хорошей артиллерией. Атака закончилась полным провалом. Ракеты прочертили дымные следы в небесах, обрушились на камни, а дальше взрывы, грохот, кони понесли уцелевших в разные стороны, и егерям досталось лишь прицельным огнем выбивать тех, кого скакуны приближали к нам.

Дальше наступил черед Лукича. Драгунов я придержал в резерве на случай, если казаки зарвутся и попадут в засаду. Однако предусмотрительность татар так далеко не простиралась. Их предводитель почему-то был уверен в успехе атаки и совсем не подумал об обратном варианте.

Не могу сказать, что разгром крымцев был полным и окончательным, но урок мы им преподнесли убедительный.

А на следующий день послышалось знакомое тарахтение. Я не поверил ушам, все-таки изначально было решено, что последний дирижабль остается в распоряжении Флейшмана.

Зря. В небесах на востоке появилась небольшая точка, стала расти, и вскоре над нами зависло детище иных эпох.

Еще больше я удивился, увидев, кто к нам пожаловал. По шторм-трапу торопливо спускался Петр собственной венценосной персоной. Я только хотел отдать ему положенный строевой рапорт, как государь первым сообщил:

– Беда, фельдмаршал.

– Что случилось, ваше величество? Пока дела нормальные. Крым мы перекрыли. В ближайшее время подойдут подкрепления, и мы захватим сам полуостров.

Я действительно не понимал, что может случиться? Разбить главную армию турки не могли. По простейшей причине: по всем расчетам наши полки еще не дошли до границы. А как проиграть, еще не сойдясь?

Булавин? Но в честь чего мог подняться весь Дон? Я верил Лукичу. Раз старый соратник говорит, что настроение казаков сейчас отнюдь не бунтарское, значит, так оно и есть.

– Мазепа изменил.

– Что?

Нет, я никогда не относился к гетману хорошо, однако надо еще найти, к кому именно переметнуться! Все-таки православный человек по доброй воле к туркам не побежит.

– В Польше вспыхнула заваруха. Ляхи опять кличут на царство Лещинского. Наш гетман решил его поддержать…

– Какой гетман? – И лишь тут до меня дошло. – Мазепа?

Ну почему я его не удавил без всякого внешнего повода где-нибудь в укромном уголке? Хоть одно доброе дело в жизни бы сделал. Видно, склонность к предательству не искоренить.

С отправлением части нашей компании на войну дел мне изрядно прибавилось. Ко всему прочему – производству, торговле, кураторству над изобретателями, – добавились еще железная дорога, Сибирский тракт, снабжение армии и еще столько всякого и разного, что хоть сутки втрое удлиняй. У меня и до войны времени не имелось. Предприятия разбросаны по бескрайним просторам, доставка продукции, сырья и всего прочего – или гужевым транспортом, или по рекам; за всем надо проследить, все учесть…

В Санкт-Петербурге я строил флотилию грузовых кораблей – специально для поставок товаров в иные страны. Оборот рос, и после подсчетов оказалось, что так выйдет намного дешевле и проще, чем пользоваться услугами посредников. Немного мешала продолжающая в Европе война – с учетом характера товара, любая из воюющих стран была не прочь прихватить очередную партию для собственных нужд, и пришлось объявить: любое нападение на моих торговцев повлечет за собой санкции для нападающих. А вот сработает это или нет, пока было под большим вопросом.