Да и не обвинишь особо. Отец – родная кровь.

Хотя нельзя было исключить еще одного варианта – оговорки самого Петра. Император порою мог прихвастнуть под очередной литр, а к иностранцам до сих пор относился, словно к учителям, и каждый раз возмущался коварством. Ему почему-то упорно казалось, будто в европах все спят и видят, как бы помочь России.

В общем, варианты имелись. Но откуда узнали – тема отдельных размышлений. Важнее, куда отправят своих людей? Если русская экспедиция о местонахождении золота имеет весьма приблизительное представление: где-то на севере от Калифорнийского залива, то у конкурентов район поисков будет еще неопределеннее.

Дальше Командор мыслил сугубо в практической плоскости. Варианты встречи европейцев в экспедиции не предусматривались. Теперь, сразу отправиться в путь ни англичане, ни испанцы не смогут. Не те века, когда сел и поехал. Или поплыл. Тут поневоле тащить с собой столько… Сплошная терра инкогнита, все наобум, с огромным риском для жизни. Да и транспорт оставляет желать лучшего, а дороги зависят от погоды.

Будем считать, что год еще точно есть. Беда в том, что еще минимум пару лет по плану надо было медленно двигаться к заветному берегу. С форпостами на пути и прочими основательными вещами. Теперь придется все форсировать. Зима поневоле выпадает. Пусть та же Авачинская бухта не замерзает, толку, когда ни припасов, ни потребного количества кораблей… Продукты взять неоткуда. Что накопили, сожрут в холодное время. Купить негде. Доставить проблема. Такие просторы, и фактически все не освоены. А Сибирского тракта все еще нет. Много ли провезешь сквозь безлюдные буреломы? Да еще возчикам и лошадям надо питаться по пути. Потому и планировалось все на такой срок, что человек кормиться обязан. Не охотой же вкупе с рыбной ловлей открывателям перебиваться.

И вкруг Африки с Азией ничего не повезешь. За год стухнет все подчистую. А местные индейцы вряд ли что-нибудь выращивают. Вроде они все кочевники. Если же есть оседлые, им наверняка только самим и хватает.

В общем, надо срочно писать и требовать, чтобы были организованы обозы. Любой ценой и откуда хотят, но чтобы до весенней распутицы запас продуктов в Охотске и на Камчатке имелся. Из европейской России не повезешь, но ведь живут в Сибири люди, не в восточной, так в западной. Все поближе будет. Сегодня же навестить Петра, и пусть немедленно высылает фельдъегеря. Под угрозой смертной казни, раз из Сибири в Сибирь ссылать глупо. И людей туда побольше. Главное – моряков. Одни пусть посты вдоль пути организуют, другие сразу в Калифорнию плывут. Придется все делать одновременно, раз иного выхода нет.

– Конечно, мне надо отписать королю, что все это досужие сплетни? – улыбнулся Мишель.

– Ты же был в Америке, пусть и с другого края. Откуда там золото? Вернее, может, оно и есть, но как найти? Тем более у нас война, ни лишних людей, ни лишних денег… Лучше скажи, не вы Турцию против нас настроили?

– Не знаю, Серж. Мне такое никто не говорил. Вот в Польше мы отметились наверняка. Но как-то по-дурацки. А с Турцией и всякими вашими мятежами – понятия не имею. Нам ваша война с Портой невыгодна. Кроме нас еще Англия есть. Там кое-кто вас тоже нежно любит. Да и в Германии доброхоты найдутся. За то, что вы ощутимую часть населения у них сманили в свои снега.

– Ты же знаешь: мы все такие белые и пушистые, – рассеянно отозвался Командор.

Мыслями он сейчас был далеко…

Ширяев-младший был вымотан до последнего предела. Да и как иначе, если проделано столько тысяч верст? Он выехал из Охотска сразу по первопутку, благо снег выпадает в тех краях рано, и с тех пор непрерывно находился в пути. Самым паршивым был первый участок дороги. Он же был и самым длинным. Здесь еще не было ямских станций с их запасными лошадьми, и отрезки пути приходилось рассчитывать от острога до острога. Даже деревень не имелось. Русские поселения – они дальше, поближе к Уралу. Здесь лишь своеобразные форпосты, крохотные крепости посреди бескрайних едва заселенных аборигенами пространств.

Холод был не страшен. Одет был Ширяев со спутниками тепло, сверх того в каждом из возков имелись меховые накидки, по нужде можно прямо в снегу ночевать. Кое-какой запас продуктов тоже имелся. С хранением никаких проблем. Что испортится на морозе?

Убивала сама дорога, вернее, ее отсутствие. Тут даже разбитые русские проселки вспомнишь с невольной радостью и умилением. С первым светом выехал, и едешь, едешь, едешь…

От Иркутска стало несколько легче. Это уже был настоящий город, грядущих мегаполисов Максим не видел, вернее, не помнил и все мерил по меркам века нынешнего. По сибирским масштабам – даже большой. Центр воеводства, да еще главный центр в торговле с Китаем, прекрасное место для предприимчивых людей. Население уже больше тысячи человек и все растет понемногу. Плодородные почвы вокруг уже обживались вольными крестьянами, потому местность не казалась дикой. Да и дорога в европейскую Россию дальше имелась. Еще не тракт в полном смысле этого слова, но все-таки…

Здесь же Максим впервые узнал о войне с турками. Молодой офицер сразу проклял свое согласие поучаствовать в дальней экспедиции.

Нет, он прекрасно знал ее значение, все-таки сын приближенного к Петру человека, да и отец был в числе тех, кто задумал дальний поход, просто, по мнению Максима, во время войны первейшая обязанность мужчины – воевать. И Командор постоянно говорил об этом, а мнение дяди Сережи молодой мужчина очень ценил с самого детства. Еще бы! Легендарный предводитель флибустьеров, чей Веселый Кабан наводил ужас на англичан. Кумир маленького мальчишки, больше всего гордившегося тем, что папа – один из ближайших сподвижников де Санглиера.

Да и чин свой Максим получил за участие в последних сражениях Северной войны, а не за заслуги отца. И что теперь, скитаться по далеким морям, когда былые сослуживцы громят турок?

Война никак не отразилась на Иркутске. Где Черное море и где Байкал? Сюда никаким османам сроду не добраться.

Впрочем, и сражения со шведами тоже не чувствовались в Иркутске. Никаких мобилизаций, рекрутских призывов, кличей добровольцев… Здесь не видели раненых, отсюда ничего не отправляли на фронт. Войны начинаются и заканчиваются, а вот край обживать надо.

Отсюда Ширяев уже не ехал, а словно летел. Прежде до Тобольска, бывшего столицей Сибирского генерал-губернаторства, а дальше уже была налаженная система почтовых станций, причем по положению своему и имеющимся бумагам молодой офицер приравнивался к фельдъегерю. Теперь Максим ночевал главным образом прямо в возке, а время терял лишь на смену лошадей очередным станционным смотрителем. Да и перекусывал во время этой смены. Зато за сутки удавалось проезжать по двести верст, а иногда и чуть поболее. Выматывал подобный способ перемещения страшно, зато цель пути ощутимо приближалась. Вот позади уже остались Уральские горы, и Ширяев оказался в Европе, а там уже будет и Москва.

Два с лишним месяца сумасшедшей скачки…

Хотя если морем, было бы еще дольше.

– Значит, на войну желаешь? – Командор не спеша прохаживался по кабинету Ширяева-старшего.

Он прибыл в былую столицу уже давно, покинув на время хмурый и вечно сырой Санкт-Петербург. Точно так же в Первопрестольной обитали сейчас и Петр, и Алексашка Меншиков, и отец Максима. Калинин мотался где-то в Европе, Кротких находился в Курской губернии, Флейшман объезжал многочисленные предприятия, Сорокин торчал на юге, готовясь к новым морским походам…

– Разумеется, – улыбнулся Максим. – Сами же всегда говорили…

– А меня в свое время убеждали в главной армейской мудрости. На службу не напрашивайся, от службы не отказывайся, – вздохнул Кабанов.

Уточнять, что на первую свою войну он отправился добровольцем, долго досаждая командованию своими рапортами, Сергей не стал. Тогда он был постарше Максима, так ведь и взрослели позже. А уж про получение образования и говорить не приходится. Впрочем, и сейчас поумневшим с этой стороны Командор себя не считал.