Нет, все реально сделать. Сдайте их на экспертизу, а дня через три или четыре получите ответ. После чего провозите их на здоровье в качестве сувенира из восточной страны.
Угу. Три дня. Нам всем там хотелось поскорее домой, и дорог был не то что лишний день – лишняя минута. И тогда прапор с какой-то горечью произнес:
– Знаете, пока я был здесь, мне изменила жена. Так что все, что я заработал за два года, – это вот эти рога и фингал.
Смех был всеобщим. После такого ни о каком запрете речи быть не могло. Грустный прапор прошел с рогами и улетел в желанный Союз. Я смеялся вместе со всеми. И лишь спустя годы подумал: история на деле не столько веселая, сколько философическая. Разве все остальные получили что-то другое? В прямом ли смысле, в фигуральном… Жены были не у всех, солдаты практически поголовно являлись холостяками. Нам изменила Родина… И ладно хоть с достойными людьми, нет, с никчемными либералами.
Допускать повторения такого же я не желал.
Пока придут полки, может подойти осень. Ширяев в Керчи держался. Он сумел сбросить в море турецкий десант, и была надежда, что повторения не будет. Зато янычары наверняка высаживались во всех портах Крыма. Вопрос заключался лишь в том, какие силы выделит султан на удержание полуострова и изгнания нас с единственной базы? Татары для штурмов укреплений практически не пригодны. Не берет конь с разбега крепостную стену. Тут подготовленная пехота нужна и мощная артиллерия. Степняки с пушками толком обращаться не умеют. У них до сих пор луки в ходу. Правда, пользуются ими мастерски.
Собственно, гарнизоны османов имелись в прибрежных городах постоянно. Но тут, как и в нашем случае, удерживать стены они могли, а вот выделить кого-то для действий на стороне – нет. Сейчас лучший момент, чтобы очистить от противника весь Крым. Турок тут все-таки относительно мало, наиболее воинственные татары сами убрались. Ситуация идеальная. Жаль, нечем бесхозные земли занимать. Стоит покинуть Перекоп, и сюда немедленно явится Девлет-Гирей. Если добавить удар с тыла, все равно татары просочатся мимо нас, они эти края знают лучше, а разоружить их всех никак не получится, то оставшийся заслон удержаться не сможет. И придется нам брать перешеек еще раз. Только уже без прежней легкости. Они же нас ждать будут.
Поневоле приходилось ждать погоды. Только не у моря, а между морями. Или – между заливами, Геническим и Сивашским. Последний был вообще мелким, казаки проверили – кое-где можно перейти вброд, да не привыкли аборигены форсировать соленую преграду. Будем надеяться, светлая мысль в их головы не придет. Когда привыкаешь, что для тебя постоянно открыта дверь, как-то забывается путь через забор.
По расчетам до возвращения татар оставалось немного времени. Это же не завоевание, а набег. В нем главное – стремительность. Налетел, разорил, нахватал и быстро смылся, пока местные власти не перекрыли пути отхода. В пору флибустьерства я действовал точно так же. У них нет цели разбить противника, лишь прибрать к рукам все, что может пригодиться в хозяйстве или же на продажу.
Оставался вариант, по которому Девлет-Гирей присоединится к Мазепе. Только мне он представлялся маловероятным. Пока что низложенный и проклятый гетман хочет срочно превратиться в поляка. Признавать верховную власть степняков ему смысла нет. Не дурак, обязан понимать, что разбойное государство по-любому обречено историей. Оно до наших дней дотянуло исключительно благодаря поддержке Порты. Да и с любой точки зрения проще оставаться подданным Российской империи, чем признавать над собой власть хана. Хотя бы по совокупности благ. И новый сюзерен Лещинский пока никакого союза с султаном не заключал. Может, заключит еще, только для того ему достоинство изрядно прищемить надо.
А может, и не станет заключать. У поляков все просто. Никакой статьи за государственную измену не имеется. Все в рамках шляхетских вольностей. Вздумалось повоевать против нынешнего короля – твое право. Если не погибнешь по дури, реальных массовых сражений в таком случае никто не ведет, – то никто наказывать тебя не будет. Даже в тюрьму не посадят. Будешь жить дальше, словно ничего не было. Не перевороты, а сплошная оперетка.
С тыла нас беспокоили практически ежедневно. Повторного штурма пока не было. Татары убедились, что нашу завесу огня в конном строю им не преодолеть. Однако их разъезды постоянно маячили вдали. Порою отдельные группы бесшабашных наездников приближались почти вплотную. Иногда мы отгоняли их орудийным огнем, редко точным по причине подвижности цели, чаще высылали встречную группу казаков. Последние не зарывались. Вечные вояки хорошо усвоили тактику противников. Притворное бегство, а там в какой-нибудь балке ждет засада. Потому потери с обеих сторон отсутствовали. Ну, почти отсутствовали. Прибывших драгун я пока держал в резерве. В настоящем сражении они прошли бы через лавы степняков за счет сплоченного строя, но в индивидуальной рубке проверять, кто сильнее, не хотелось.
Хуже были нападения на обозы. Любой груз, доставляемый с кораблей, приходилось конвоировать немалыми силами. Практически мой отряд находился в круговой осаде. Почти круговой. Однако припасов в общем хватало, артиллерия прибыла вся, в крайнем случае можно продержаться месяц-другой без всякого подвоза.
А потом с севера примчался казачий разъезд, и еще до доклада стало ясно главное: началось!
Именно этого мы ждали, и именно это событие хотелось поторопить. Не знаю, пощипали ли налетчиков малороссияне вкупе с регулярными полками. Наверное, да. Хотя бы кто-то обязан был пошевелиться и принять меры к отражению набега. Только при взгляде на заполненные наездниками дали впечатление было, будто вернулись все. Хотя кто их, татар, вообще считал? Они сами не ведают, сколько их в пределах Крыма. Разумеется, Девлет-Гирей уже знал о занятии нами Перекопа. Вполне возможно, что программа рейда была сокращена по данной причине. Если вообще была заранее намеченная программа.
– Ну, теперь твой выход, – повернулся я к Гранье.
– Давно пора, – улыбнулся мой бывший канонир. – Уже заждались дорогих гостей. Пора их угостить как следует. Раз мы теперь здесь хозяева.
Клюгенау завистливо вздохнул. Согласно заранее распределенным обязанностям, ему надлежало отправляться на южный рубеж. Связь двух групп, ушедших и оставшихся, представлялась более чем вероятной. Мы перекрывали перешеек и Арабатскую стрелку. Однако позицию легко было обойти морем на простейшей лодке. Или пройти тем же мелким Сивашем. Мудростью противник не отличался, только ведь и идиотом не был. Бить, так одновременно со всех сторон, даже если стороны всего лишь две. А нам лишь оставалось распределить силы и держаться спиной к спине. Отступать некуда, поневоле надо стоять.
Я еще, насколько мог, объехал подготовившиеся к отражению натиска войска. Орудия и ракетные установки стояли в полной готовности, рядом застыли расчеты, егеря и фузилеры заняли пространство между ними в качестве прикрытия. Между двух линий под укрытиями в резерве находились драгуны и казаки. Я надеялся обойтись одним огнем, не доводя дело до рукопашной схватки. А в таком бою кавалерии не было места. Но надежда – капризная и ветреная женщина. Сейчас она улыбается тебе манящей улыбкой, а через минуту ее след простыл, и вокруг суровая реальность. Пехота распределена до последнего человека, иных резервов нет и не предвидится. Хотя кто такие драгуны? Ездящая пехота, если брать происхождение. Впервые появились во Франции, где пехотинцы были посажены на лошадей. А на знамени у них был дракон, по-французски – драгон. Вот и вся этимология названия.
У нас тоже драгун в равной степени учили воевать и в пешем, и в конном строю. В штатах эскадронов имелись горнисты для конных атак и барабанщики для пеших. А к ружьям кавалеристы имели штыки. Стоя на земле, плечом к плечу с остальными, шпагой не помашешь. Тут драгунская фузея намного надежнее. Но стрелковых команд со штуцерами в полках не было до сих пор. Про револьверные ружья я уже не говорю. Планировалось в дальнейшем ввести в штат конных егерей для повышения огневой мощи, только потребного количества нового оружия не имелось до сих пор. Ладно, хоть пехоту укомплектовать смогли. По одному егерскому батальону со штуцерами на полк и по одной команде с револьверными ружьями. На бумаге все гладко, на деле же многое упирается в возможность промышленности, наконец, в финансы. Штуцер в несколько раз дороже обычной фузеи, а это серьезный аргумент против поголовного перевооружения армии. А револьверное ружье едва не в десять раз дороже штуцера. Его точнее изготавливать надо. Хотя бы во избежание прорыва пороховых газов при стрельбе. В бытность мою капитаном Советской армии мне не приходилось задумываться о стоимости. Так ведь сейчас я фельдмаршал. Практически главнокомандующий вооруженными силами. Или нечто близкое к нему, поскольку должности главнокомандующего не существует.
