– Ты понимаешь, что на самом деле означает имя «Суврин»?

– Ну, по сути, «Младший», да? Или, может быть, даже «Младшенький». Теперь оно к тебе прилипло, ничего не поделаешь. В Отряде, практически, нет людей, которых называли бы именами, полученными ими при рождении, в ходу все больше клички. Но даже тех, у кого вроде бы есть имена, на самом деле зовут совсем иначе. Наши люди покончили со своим прошлым. И с тобой произойдет то же самое. – Он состроил гримасу. – Отправляйся к господину Сантараксите. Будешь помогать ему, пока я не нашла для тебя другого дела. От старого Баладитая вообще никакого толку. В нем нет того огня, который заставляет Сантаракситу зарываться все глубже и глубже. Нет той увлеченности, понимаешь?

Сантараксита ухитрился даже в этой дыре отыскать у местных несколько древних томов, чудом сохранившихся во время бесчисленных бедствий, обрушившихся на этот регион за несколько последних десятилетий.

Суврин поклонился.

– Спасибо.

И удалился, едва ли не подпрыгивая.

Очень может быть, у них с Сантаракситой обнаружится много общего. Черт, Суврин даже умеет читать.

Материализовался Тобо.

– Отец велел сказать тебе, что Душелов уже добралась до Чарандапраша. И решила передохнуть, прежде чем переваливать через Данда-Преш.

– Значит, в нашем распоряжении чуть больше времени. И возрастают шансы, что, оказавшись здесь, она нас уже не застанет. Как у тебя с матерью? Ты собираешься налаживать с ней отношения?

– Па советует также поставить дозорного, который затрубит в рог, как только Душелов приблизится. И пусть кто-нибудь следит за перевалом уже сейчас, на тот случай, если она раздумает отдыхать.

Хорошая идея.

Ранмасту и Речнику не повезло как раз в этот момент оказаться в поле моего зрения. Я тут же отправила их выполнять пожелания Мургена.

– Тобо, нельзя игнорировать собственную мать. Иначе все это закончится тем, что твои отношения с ней будут еще хуже, чем ее – с твоей бабушкой.

– Дрема… Ну, почему она никак не поймет, что я расту?

– Потому что ты ее ребенок, идиот! Неужели не понятно? Даже став вдвое старше Одноглазого, ты все равно останешься ее ребенком. Только таким, которого злая судьба не отняла у нее. Ты не забыл, что у твоей матери были другие дети, которых она потеряла?

– Ну… Да, я помню.

– У меня никогда не было детей. И я никогда не хотела их иметь. Отчасти потому, что хорошо представляю себе, как это ужасно, если с ними что-то случится. Видеть, что твоя собственная плоть и кровь погибает, и не иметь возможности помешать этому. Что может быть хуже? Семья всегда играла очень важную роль у нюень бао. Я хочу, чтобы ты унялся. Вот с этого самого момента, прямо не сходя с места. Иди сюда и сядь на этот валун. Потрать два часа, думая только о том, что для твоей матери означало увидеть твоих брата и сестру мертвыми. Подумай, как сильно она должна бояться пережить это снова. Подумай, что с ней в этом случае будет, после всего, через что ей пришлось пройти. Ты – умный парнишка. И при желании сможешь представить себе все это.

Общаясь с людьми достаточно долго, начинаешь чувствовать их реакцию. Не сомневаюсь, что в первом порыве обиды ему захотелось напомнить мне, что я была моложе него, когда увязалась за Бадьей и ушла с Отрядом. Пример был не слишком подходящий, но в его возрасте хватаешься за такие вещи, если нет других аргументов.

– Если хочешь что-то сказать, подумай сначала, имеет ли это смысл. Потому что если ты не способен мыслить логически и спорить, опираясь на разум, а не чувства, тогда вряд ли из тебя получится хороший колдун, каким бы талантливым ты ни был. Я знаю. Я знаю, что говорю. На первый взгляд кажется, что чем сильнее колдун, тем он безумнее. Но в рамках своего безумия каждый из них математически строго рационален. На службе у этого безумия состоит вся мощь их разума. И если у них что-то идет наперекосяк, то лишь тогда, когда они позволяют своим эмоциям и желаниям взять верх над разумом.

– Ладно. Сдаюсь. Буду сидеть на этой проклятой скале, пока до чего-нибудь не додумаюсь. Ох, па сказал еще, что Нарайян Сингх где-то совсем рядом. Он чувствует Обманника, но не может точно засечь его местоположение. Кина защищает его. Па сказал, что ты должна попросить белую ворону поискать его. Если тебе удастся найти ее и заставить себя выслушать.

– Охотница-на-ворон. Как ты думаешь, подходящее имя? Звучит эффектнее, чем какая-то Дрема.

– Тобо звучит не намного лучше Дремы.

Тобо подошел к валуну и уселся на него. Надеюсь, зерна, которые я посеяла, укоренятся и прорастут, пока он будет сидеть тут и думать о чем угодно, кроме того, о чем следует.

– По крайней мере, ты сможешь изменить его, когда вырастешь…

Нет, от Охотницы-на-ворон придется отказаться. Я потерпела неудачу. Белое чудище нигде найти не удалось. Ну, я пошла и провела немного времени с Сари, хотя она поначалу и не выказала радости от моего общества. Мы вспоминали старые дни, трудные времена, то, насколько ее муж далек от совершенства и прочее в том же духе. Потом, убедившись, что она расслабилась в достаточной степени, я сочла возможным сказать ей то, что думаю по поводу Тобо.

Этот разбойник сделал удачный ход, появившись в самый подходящий момент с оливковой ветвью в руках. Я решила быстренько исчезнуть, раз дела пошли на лад. Надеюсь, мир между ними установится надолго; жаль, что нельзя сказать – навсегда.

Нам предстояла решающая неделя. Всего через неделю мы будем знать, сможем ли воскресить Плененных. Через неделю мы либо погибнем на Сияющей Равнине, либо обретем возможность вернуться к жизни как сила, которая все сметает со своего пути. Или, может быть…

Дозорный затрубил в рог глубокой ночью, когда даже караульные едва не клевали носом. Но человек, который трубил в рог, знал свое дело. Он дул, и дул, и дул. Прошло всего несколько минут, и весь наш лагерь словно вскипел. Я торопливо обошла его – сердце колотилось где-то в области горла – и убедилась, что хаос был лишь кажущимся. Все сохраняли спокойствие и сосредоточенность. Никакой паники. Неплохо. Даже недолгие тренировки и учения лучше, чем ничего.

Я заглянула в палатку Гоблина. Сари и Тобо были уже там и разговаривали вполне мирно. Наверно, мне и впрямь удалось пронять парнишку. Нужно и дальше приглядывать за ними. В свободное время, которого у меня, как известно, масса. Я склонилась над туманным прожектором.

– Что скажешь?

Мурген прошептал:

– Душелов в воздухе и летит на юг. Собирается добраться до вас сразу же после восхода солнца. Ей известно, где вы. Во время последнего привала она послала Тень уточнить вашу позицию. Правда, ничего больше ей выяснить не удалось. Тень не решилась приблизиться настолько, чтобы иметь возможность подслушать. Душелов собирается замаскироваться и в таком виде проникнуть в лагерь, чтобы разузнать все, что ее интересует. Изначально она в своих действиях исходила из предположения, что мы, находящиеся здесь, в пещерах, мертвы. Несмотря на то, что в прямом смысле она не убила нас, когда заманила в ловушку. Покидая Равнину, она была убеждена, что через несколько дней мы погибнем. Полагаю, когда она узнает, что Ворчун и Госпожа еще живы, это вызовет у нее что-то вроде шока.

– С какой скоростью она движется? Попробуй прикинуть. Ты говоришь, она будет здесь сразу после восхода солнца? Могаба с ней?

Мне важно было знать, явится она сюда свежей или измотанной. Это определило бы мои действия на ближайшее время.

– Нет. Если ей удастся получить ответ на все интересующие вопросы, она расшвыряет вас, захватит Ключ и вернется за Великим Генералом.

В голосе Мургена послышалась усмешка, когда он назвал Могабу этим титулом. Тот факт, что нам не удалось одержать над ним победу во время Кьяулунской войны, ничуть не уменьшал нашего презрения к нему как дезертиру и предателю.

– Сообщи, если она сделает что-нибудь неожиданное. Сари, как там твоя мать?