Ну, в сухом наверняка. Насчет тепла, пожалуй, на это вряд ли можно было рассчитывать.

Дядюшка Дой и Тобо помогли матушке Готе перебраться на ту сторону. За ними последовали Сари и еще несколько нюень бао. Внезапно оказалось, что в одном месте собралось ужасно много нюень бао. Моя паранойя затрепетала, подозрительно сощурив глаза.

– Гоблин, Одноглазый, не застревайте. Слинк? Где ты? Пойдем с нами.

Я твердо знала, что, если скажу Слинку: «Убей!», – он будет действовать мгновенно и смертоносно, как копье, – несмотря на моральное нежелание делать такие вещи.

Дядюшка Дой не преминул отметить тот факт, что даже сейчас я доверяла ему лишь отчасти. Его, казалось, это одновременно и раздражало, и забавляло. Он сказал мне:

– Наши люди не преследуют тут никакой выгоды, летописец. Это все ради Тобо.

– Прекрасно. Прекрасно. Мне не хотелось бы, чтобы «будущее Отряда» подвергало себя хоть малейшему риску.

Дой нахмурился, явно огорченный моим сарказмом.

– Мне все еще не удалось завоевать твое сердце, Каменный Солдат?

– А как может быть иначе, если ты называешь меня какими-то непонятными именами и даже не объясняешь ничего?

– Боюсь, скоро все и так прояснится.

– Конечно. Как только мы доберемся до Страны Неизвестных Теней. Правильно? Может, все полуправды и «дымовая завеса» твоей доктрины не так уж далеки от истины. «Все Зло Умирает Там Бесконечной Смертью». Не исключено, что так оно и есть.

Дой не сказал ни слова, лишь бросил на меня сердитый взгляд, в котором, однако, не было ни злости, ни желания вычислить, откуда мне все это известно.

– Давай, Лебедь, показывай дорогу, – сказала я.

– Я не могу рассказать тебе, что там дальше, – сказал Лебедь. Он выглядел как человек, с трудом пытающийся привести в порядок свои мысли. – Не знаю. Все ускользает. Помню, что заходил внутрь. Помню, что делал. Но как только пытаюсь сосредоточиться на чем-то конкретном между моментами, как я вошел сюда и когда скакал обратно, все как в тумане. Воспоминания приходят только сами, когда я не прикладываю к этому никаких усилий. Может, Душелов каким-то образом повредила мне мозги.

– Думаю, это еще мягко сказано, – пробормотал Гоблин.

Лебедь проигнорировал его высказывание.

– Клянусь, мы и вправду уже были за пределами Равнины, когда до меня дошло, что все остальные не с нами, – жалобно сказал он.

Не знаю, поверила ли я, но сейчас это не имело значения.

– Может, попробуешь просто угадать? Вдруг твоя душа вспомнит, если мозги не в состоянии.

– Для начала нужен хоть какой-то свет.

– Для чего у меня колдуны, хотела бы я знать? – мрачно поинтересовалась я. – Уж, конечно, не для того, чтобы сделать что-то полезное. К примеру, обеспечить нас светом. Зачем он им? Они могут видеть и в темноте.

Гоблин пробормотал что-то нелестное о женщинах, которым доставляет удовольствие иронизировать.

– Ну-ка, сядь вот здесь, – сказал он Лебедю. – Я хочу осмотреть твою голову.

– Ой, можно я! – В тот же момент с энтузиазмом воскликнул Тобо. – Можно я попытаюсь сделать так, чтобы стало светло? У меня получается.

Не дожидаясь разрешения, он поднял руки, и над ними зазмеились нити серебряного и лимонного света, быстрые и жаркие. Тьма вокруг отступила. Неохотно, как мне показалось.

– Здорово! – сказала я. – Вы только посмотрите на него!

– Сила и энтузиазм юности, что ты хочешь, – вынужден был признать Одноглазый.

Я оглянулась. Он все еще сидел верхом на черном жеребце и вид имел самодовольный, хотя и явно усталый. Белая ворона устроилась прямо перед ним. Одним глазом она изучала Тобо, другим – все, что нас окружало. И, казалось, забавлялась. Одноглазый захихикал.

Тобо удивленно и пронзительно вскрикнул.

– Подождите! Постойте! Гоблин! Что это?

Светящиеся змеи стремительно взбирались вверх теперь уже по его руками. Тобо закричал, чтобы они исчезли. Никакой реакции. Он начал хлопать себя по предплечьям, а Гоблин и Одноглазый засмеялись.

Одновременно они продолжали делать что-то, что должно было прочистить Лебедю мозги. Вид у него был самоуглубленный и отсутствующий.

Сари ситуация Тобо вовсе не казалась забавной. Она закричала на колдунов – дескать, сделайте что-нибудь! Путаясь в словах, почти бессвязно, выдав тем самым, чего ей стоило прежде держать себя в руках.

– Нет никакой опасности, Сари, – сказал ей Дой. – Мальчик просто слегка отвлекся. Так бывает. Без этого не научишься. – Он повторил что-то в этом роде несколько раз, пока Сари не успокоилась и не стала выглядеть одновременно вызывающе и смущенно.

– Я займусь светом, пока ты снова не сосредоточишься, – сказал Гоблин Тобо, и в то же мгновение вспыхнул свет, достаточно яркий, чтобы можно было разглядеть стены огромного зала. Да уж, если кто что умеет, у того все легко получается. Маленький нахальный колдун не был исключением. Он сказал Одноглазому: – Давай, помоги Лебедю, пока у него опять в голове все не перепуталось.

Как бы то ни было, подумала я, спать тут будет приятнее, чем на свежем воздухе. Плохо, что у нас с собой нет топлива, чтобы развести костер.

– Куда теперь? – спросила я Лебедя.

Жаль, что в последнее время я во сне не встречалась с Мургеном, он бы мне объяснил, что здесь и как.

Белая ворона пронзительно вскрикнула и взлетела. Одноглазый выругался – она задела его крыльями по лицу.

В последнее время я начала понимать, что эта птица ничего не делает просто так.

– Видели, куда она полетела? Кто-то из вас, гениев-колдунов, может сделать так, чтобы огонек последовал за ней?

Тобо, наконец, совладал со своим светом и поддерживал его в хорошей форме, но на это уходило все его внимание. Надеюсь, он переживет нынешнюю стадию «самоуверенности-больше-чем-ума», не причинив себе по-настоящему серьезного увечья.

Дядюшка Дой с достоинством зашагал вслед за вороной. Я последовала за ним, поскольку считала, что должна не только принимать решения и отдавать приказы. Внезапно меня догнал шарик ослепительно зеленого света и угнездился точнехонько на моих спутанных волосах. Кожа на голове зачесалась. Не исключено, что Одноглазый таким образом поиздевался над моим отношением к личной гигиене, которое в последнее время отличалось небрежностью. Или как-то еще решил подцепить меня.

– Может, хоть это научит меня, что нужно просто взять и выкинуть этот проклятый шлем, – проворчала я, не оглядываясь назад, чтобы не доставлять Одноглазому удовольствия одарить меня своей самодовольной беззубой усмешкой.

Вообще-то шлема как такового я не надевала ни разу, бог уберег. Носила только кожаный вкладыш от шлема, чтобы не обморозить уши. Помогало, но не слишком. Ничего не поделаешь, зима. Одно из тех обстоятельств, которых мы не предвидели, составляя свои планы.

Я торопливо шагала вслед за Доем. Он испугался, увидев мои волосы, но тут же ухмыльнулся так широко, как мне никогда не приходилось видеть прежде. Я бросила на него кровожадный взгляд. К несчастью, при этом я повернулась достаточно резко, чтобы заметить, как Одноглазый и Гоблин внезапно прекратили обмениваться шлепками и усмешками. Даже Сари слегка отвернулась, чтобы скрыть улыбку. Прекрасно. Значит, из меня делают принцессу клоунов? Ну, хорошо. Посмотрим. Эти двое увидят…

Закаркала ворона. Она прыгала туда и обратно на холодном каменном полу, мягко клацая по камню когтями и явно проявляя все признаки нетерпения. Я опустилась на колени, едва не коснувшись ее, прежде чем она отскочила и скрылась в темноте.

Позади нас свет разгорался все ярче по мере того, как люди и животные с шумом входили внутрь. Всем вновь прибывшим хотелось знать, что тут происходит.

Наклонив голову и прижав щеку к полу, я могла видеть силуэт вороны.

– Там откуда-то исходит свет, – сказала я Дою. – Может, это внутренняя часть крепости, куда в свое время проникли Плененные?

Я легла на живот. Определенно в каменной стене имелась щель, но света было мало, и я не могла разглядеть, что находится по ту сторону.