– Дой и Джоджо помогают ей и Одноглазому. Мне кажется, она немного не в себе. Все время бормочет что-то о ловушке и Стране Неизвестных Теней. Призывает Небеса и Землю, День и Ночь.

– Все зло умирает там бесконечной смертью.

– И это тоже. Что это?

– Не знаю. Фраза, которую я слышала когда-то. Она имеет отношение к Равнине, но мне неизвестно, какое. Может, Дой способен что-то прояснить. Он говорил, что будет помогать мне и не отдаляться, но поскольку я пренебрегла предложением стать его ученицей, эти обещания пока так и остаются обещаниями. Вероятно, в этом есть доля как моей, так и его вины. Я так и не выбрала время, чтобы надавить на него. Ладно, у меня дел полно. – И я вышла из палатки.

Все шло по плану. Появились факелы и фонари, призванные освещать дорогу к Вратам Теней. Наш передовой отряд находился уже почти у самых Врат. По пути они время от времени поджигали цветной порох в качестве своеобразных дорожных знаков. Готовые тронуться в путь, выстроились в ряд нагруженные животные и кареты. Дети плакали, ребята постарше хныкали, собаки лаяли без передышки. Ночную тишину разорвали звуки развороченного человеческого муравейника. Пленники, уверенные, что мы берем их с собой на Равнину исключительно с целью принести в жертву, в ужасе взывали к Новому Городу. Некоторые из наших предлагали использовать их вместо вьючных животных, а потом избавиться от них, когда они больше будут не нужны. Я возражала. Они станут упрямыми и беспокойными после того, как несколько первых умрут, и мы не сможем съесть их после того, как покончим с припасами, которые они несли. Конечно, не все наши могли есть человечину. Но те, кто мог, не устоят перед соблазном.

Лозан Лебедь бродил среди людей, раздавая приказания, точно на строевых учениях. Я подошла к нему.

– Что, терзаешься ностальгией по добрым старым временам, когда ты был начальником Серых?

– Одна несомненно гениальная девушка, чье имя было бы неуместно называть среди присутствующих, отправила всех сержантов к Вратам Теней. Ей даже в голову не пришло оставить здесь хотя бы одного, чтобы руководить сборами.

Неназванная гениальная девушка была вынуждена признать, что он прав. Речник, Ранмаст, Красавчик и все остальные, которых я знала дольше и кому доверяла больше всех, были там, где он сказал, или где-то во тьме. Наверно, я думала, что мы с Сари сами тут управимся. Позабыв о том, что в этом случае мне придется носиться туда и сюда, принимая решения за тех, кто сам не в состоянии сообразить.

– Спасибо. Если не получу лучшего предложения до своего сорокалетия, то так и быть, выйду за тебя замуж.

Лебедь без особого энтузиазма изобразил, что щелкает пятками.

– Ага. Сколько тебе сейчас?

– Семнадцать.

– Я примерно так и предполагал. Хотя фактически лет на двадцать больше, с учетом накопленного опыта и износа.

– В наше время трудно быть подростком. Вон, спроси Тобо. Никто никогда не переживал это так тяжело, как он.

Лебедь рассмеялся.

– Кстати о подростках. Кто будет заниматься Дщерью Ночи? Лично мне не хотелось бы.

– Проклятие! Я предназначала для этого Доя и Гоблина. Но Гоблин помогает отслеживать Душелова, а Дой возится с Готой и Одноглазым. Спасибо, что напомнил. – Я вернулась в палатку Гоблина. – Эй, коротышка! Пусть здесь на время останутся Тобо и Сари. Нам нужно заняться погрузкой Дщери Ночи.

Гоблин поплелся следом за мной, ругаясь себе под нос. Заметив всеобщее возбуждение, он проворчал:

– Порядок. Сделаем. Только как получилось, что мы так и не дали этому отродью приличного имени? Мало ли что она не хочет. Она и жить в клетке не хочет. Даже Бубу выговорить легче, чем Дщерь Ночи. Ха! А это что за дерьмо? – Он пронесся мимо меня вниз по склону холма.

Я повернулась, увидела пару горящих во мраке красных глаз и быстро зашагала в их сторону, сжав рукоятку меча. Недоуменно нахмурилась, услышав стук копыт. И сказала:

– Эй, дружище! Неужели это ты? Какого черта ты здесь делаешь? Я думала, ты служишь одному известному предателю.

Старый черный жеребец подошел поближе и, наклонив голову, обнюхал волосы у моего правого уха. Я обняла его за шею. Когда-то мы были друзьями, но я никак не думала, что это для него значит так много. Так много, что, увидев меня живой, он сбежит от Могабы и отыщет мой след, проскакав расстояние в несколько сот миль. Этих жеребцов создали, чтобы служить Госпоже Башни, но на деле они переходили от одного мелкого хозяина к другому. Этот принадлежал Мургену до того, как стать моим, а потом я потеряла его.

– Тебе нужно бы убраться отсюда, – сказала я ему. – Ты выбрал исключительно неудачное время. Всего через несколько часов нам на головы свалится Душелов. Если только мы не успеем уйти на эту Равнину.

Конь оглядел моих товарищей и вздрогнул. Потом, обратив взгляд в сторону Лебедя, жеребец издал звук, очень похожий на человеческое фырканье.

Я похлопала его по шее.

– Не уверена, что не согласна с тобой, но у Лозана есть и кое-какие хорошие качества. Просто он очень успешно скрывает их. Идем с нами, если хочешь. Я не поскачу. Не могу без седла.

Лебедь захихикал.

– А как же знаменитые всадники-веднаиты, которые считают ниже своего достоинства пользоваться и седлом, и стременами?

– Не рассматривая это как недостаток, все же должна заметить, что большинство этих гордых всадников были, в отличие от меня, шести футов ростом.

– Я найду для тебя лестницу.

– Укуси его, дружище.

К моему изумлению, жеребец внезапно остановился и укусил Лозана в плечо. Тот отпрянул.

– У тебя всегда был скверный нрав и плохие манеры, осел недоделанный!

– С кем поведешься…

– Прости, что я мешаю тебе кокетничать с Лозаном, Охотница-на-ворон, – сказал Гоблин, – но мне казалось, что ты хотела заняться Бубу.

– Ах, ты еще и подслушиваешь, ехидный старый развратник! Да, да, я хотела. И еще я совсем упустила из вида нашего старого приятеля Кусавира Пете. Я как-то давно не заглядывала к нему. Он по-прежнему здоров?

Конь снова обнюхал меня. Я похлопала его по шее. Похоже, ностальгия по старым добрым временам мучила его сильнее, чем меня.

– Могу выяснить. Составляя свой грандиозный план, ты определенно упустила его из вида.

– О, нет, нет, нисколько. Я собираюсь возложить на Кусавира Пете выполнение совершенно особой, предназначенной специально для него задачи. И если он с ней справится, я не только сохраню ему жизнь, но прощу все, что он натворил в Кушкоши.

Кто-то закричал. Алый огненный шар вспорол ночную тьму. Он пролетел мимо цели, но угодил в палатку. Потом в другую, потом в грубые деревянные бараки, которые ребята построили, дожидаясь, пока я прибуду. Все сразу же вспыхнуло.

– Это Нарайян Сингх, – сказал Лозан Лебедь. – И Бубу уже у него…

– Возможно, Лебедь. – Я начала кричать на всех, кто находился поблизости, пытаясь организовать преследование.

– Уймись, Дрема, – сказал Гоблин. – Все, что нужно, это подождать, пока она завопит, а потом пойти и схватить ее.

Я совсем позабыла о заклинаниях, которыми была опутана Дщерь Ночи. По мере удаления от клетки ее страдания будут возрастать в геометрической прогрессии. Потом, на каком-то расстоянии, точно известном лишь Гоблину и Одноглазому, вступит в действие заклинание, вызывающее шок. Нарайян мог увести девчонку отсюда лишь ценой ее жизни. Если только не…

Я спросила.

– Эти заклинания можно снять лишь снаружи. Даже если бы на месте Бубу были ее мать и сестра, Хозяева Теней и Десять Взятых – все вместе, слившиеся в одно умопомрачительное создание, – все равно ему потребовалась бы помощь извне, чтобы освободиться.

– Прекрасно. Будем ждать криков.

Но их не было. Ни сразу после случившегося, ни спустя некоторое время.

Мурген старался изо всех сил, но не обнаружил никаких признаков ни Сингха, ни Дщери Ночи. Кина постаралась, защищая то, что ей принадлежало. Гоблин несокрушимо верил, что они должны быть где-то поблизости, что для Дщери Ночи не существовало способа разорвать свою связь с клеткой.