– Задумка? – Рах, будучи довольно яркой и склонной к приключениям натурой, явно оживился и заинтересовался предложением, чему Смикс мысленно обрадовался. – Это какая же?

– Знаешь Торша из шестого подразделения солдат при охране Владычицы?

– Это того громилу, который постоянно хвастается своей чрезмерной мускулатурой?

– Именно его, – подтвердил Смикс. – Я узнал, что он ходит к дверям архива специально, чтобы сканер снял его параметры, а потом гордится тем, какие показатели он получил.

– Это, конечно, занимательный факт, но нам то что с того?

– Я хочу над ним подшутить. Представляешь, подойдёт он к дверям, пройдёт сканер, а ему вместо его данных выйдут женские? Какой-нибудь немолодой женщины. Можно даже использовать параметры самой Владычицы, ведь они наверняка у тебя есть. Пусть думает, что сканер решил будто он — это она. А дверь всё равно не откроется, ведь одного сканера физических параметров организма для этого мало. Хочу заснять его лицо спрятанным в углу голографом… на память, так сказать.

Рах сперва внимательно посмотрел на Смикса, будто проверяя, не шутит ли тот, а потом вдруг тихо рассмеялся, прикрыв руками лицо, чтобы посторонние не заметили его поведения. Через несколько секунд он попытался снова вернуть себе серьёзное выражение лица и заговорил:

– Да, вот это был бы номер, я бы посмотрел… Но ты ведь понимаешь, что это можно осуществить только путём перекодирования самого сканера.

– Конечно. И кто ещё, кроме тебя, отвечающего за состояние охранных систем на корабле, сможет это сделать?

– Ник-то. Я надеюсь, что никто, иначе не видать мне моей должности. Я ведь, в отличие от тебя, получил эту работу только за свои труды и не имею никаких прав по крови.

– Я знаю, ты всегда был гораздо умнее меня и лучше ладил с оборудованием. Ну, так что ты скажешь на счёт моей идеи?

Рах задумался и принялся ковыряться ложкой в своей тарелке. Смикс тоже опомнился, что выбивается из своего алиби, и принялся жевать ужасно пряную пищу, стараясь не обращать внимание на её вкус. Рах тоже съел пару ложек, а потом снова поднял глаза на Смикса и сказал:

– Нет. Слишком это всё рискованно. Оно того не стоит.

Внутри у Смикса всё похолодело и ему внезапно стало душно. От согласия Раха зависела вся задуманная им операция. Без Раха весь план проникновения в архив становился бессмысленным, а другого у Смикса не было, да и придумывать ему больше было нечего. В голове Смикса хаотично заносились мысли, он пытался выстроить стройную фразу, которая помогла бы переубедить Раха, но ничего длиннее двух-трёх слов у него в голове не складывалось. Тогда он засунул руку во внутренний карман и сжал в кулаке спрятанный там голографический слепок, чтобы ещё раз напомнить себе о стоящей перед ним задаче. Внезапно в его памяти всплыл шкаф Аскмы вместе со всем его содержимым и Смикс сам не веря в свои слова сказал:

– Жаль… Значит бутылку каш-Шасим, которую я припрятал для особого случая, открыть так и не доведётся. Пускай дальше ждёт достойного повода.

– Каш-Шасим!? – не веря своим ушам переспросил Рах. – Да это ведь самый изысканный и самый дорогой напиток, прославленный на всю империю. Как тебе удалось его достать?

– Учитель Кхас подарил мне её, – продолжал лгать Смикс и сам для себя с неудовольствием отметил, насколько лучше это начало у него получаться и даже стало входить в привычку. Видя, что Раха одолевают сомнения, Смикс продолжил его убеждать: – В-общем я не настаиваю, но мне было бы очень приятно, если бы ты присоединился ко мне в таком мероприятии. Тебе нужно будет поменять код сканера всего на несколько оборотов. Я прослежу за Торшем и сообщу тебе о подходящем моменте, а потом ты сразу вернёшь всё как было. После этого откупорим в моей каюте бутылку и будем вместе смотреть запись! Весело ведь получится, ну согласись?

– Я ещё подумаю, – сказал Рах, но на лице его зажглась внушающая Смиксу надежду искра пробудившегося озорства, – потом поговорим. Мне нужно идти.

Рах встал из-за стола и пошёл к выходу, а Смикс остался сидеть на прежнем месте, стараясь унять разбушевавшиеся в душе чувства. Он попытался съесть ещё несколько ложек квинилийского блюда, но оно совершенно не лезло ему в горло. Когда подошла мойщица посуды, чтобы забрать пустую посуду Раха, то он вручил ей и свою ещё наполовину полную тарелку и тоже вышел из пищеблока.

***

Дорога да лагеря заняла несколько часов. Выйти из города удалось относительно спокойно, без дополнительных приключений, но постоянно оглядываясь и вслушиваясь в любой шорох. Между собой они почти не разговаривали, погрузившись каждый в свои мысли. Звери послушно топали недалеко от людей, которые не переставали на них боязливо коситься, и изредка пофыркивая несли свой груз. Марина находилась всё в том же бессознательном состоянии, и Стас просто сгорал от нетерпения задать ей целую кучу вопросов, чтобы выяснить детали произошедшего.

Когда они подошли к дорожному затору, приближение к которому возвещало о скором возвращении в лагерь и воссоединении с остальными, Стаса обуревали весьма двоякие чувства. С одной стороны, ему хотелось поскорее вернуться к своим и передать им добытую еду, а с другой — он просто не мог себе представить, как он сможет, глядя людям в глаза, рассказать о гибели двоих человек. Особенно глядя Лене в глаза. Вот чего-чего, а потерю её мужа он не сможет простить себе никогда.

Вдруг одна из «собачек» громогласно заклокотала, распугав всех птиц в округе. Стас быстро к ней подскочил и стараясь сжать руками мощные челюсти заругался:

– Цыц, ты, броненосец-переросток! Наших напугаешь.

– Нужно их пока здесь оставить, – посоветовали Стасу, – сразу их вести в лагерь нельзя.

– Ага… Осталось только придумать, как заставить их полежать тут в теньке, пока мы не вернёмся.

– Тогда пусть кто-нибудь один сходит к лагерю, а мы все подождём здесь.

– Да, так, пожалуй, лучше будет.

Тут среди листвы раздалось шуршание, ветки придорожных кустов зашевелились и оттуда выползла человеческая фигура. Петрович обтряс мусор с одежды и поправил её, а потом медленно и с опаской подошел к группе Стаса, не выпуская из рук своего верного ружья.

– Вы, значит, того… вернулись? – осторожно заговорил старик.

– Петрович! Ты откуда здесь нарисовался?

– Вокруг хожу, караул несу. Чтобы заранее опасность разглядеть, значит.

– Не далековато для караула-то?

– Так мы вчера, значит, вот с такими же животинками познакомились, и мило так пообщались… Лучше их заранее углядеть, чтобы спрятаться, значит, успеть.

Стас внезапно вспомнил, что всё ещё держит руку на голове одного из зверей и резко отдёрнул её. Зверь поднял голову выше, по-жирафьи вытянув шею, и моргнул крупными желтыми глазами, разглядывая Петровича. Старик окинул взглядом висевшие на его спине набитые чем-то тяжелым сумки, потом перевёл взгляд на второе животное, на спине которого по-прежнему неподвижно лежала примотанная верёвкой Марина. Стас прочитал в глазах Петровича полное недоумение и решил, что лучше ему самому всё сразу рассказать, чем ожидать наводящих вопросов.

– Что с нами стряслось, Петрович, ты даже себе не представляешь. Но, если в двух словах, то Марина проявила неожиданно для всех куда больший потенциал, чем мы от неё ожидали. Мы наткнулись на целый отряд пеших пришельцев, и она их всех завалила обломками стены, а эти вот «собачки» теперь наши и слушаются меня. Ну, вернее сказать, что Марина велела им слушаться меня, и они, вроде как, пока не против. Потом наш экстрасенс и телепат свалился в обморок и нам пришлось искать способ доставить её сюда в таком состоянии, потому что ждать там пока она очнётся мы никак не могли.

– Мда-а-а… – протянул Петрович и с прищуром посмотрел в глаза Стасу. – Так вы, значит, всё ещё вы, а никакие не пришельцы, напялившие ваш облик?

– Та-ак, похоже, тут кто-то слишком много общался с Васей, – со вздохом сказал Стас и упёр руки в бока. – Мы это всё ещё мы. Мы очень устали и проголодались, и были бы не против, если нам кто-нибудь сварил еды. А потом можете расспрашивать нас в подробностях обо всех произошедших событиях.