- Я послала сюда Рикардо?.. Я бросила его? – машинально повторила она.

- Тебе были безразличны его страдания и муки, ты не пролила ни единой слезинки из-за его смерти, – продолжал обвинять жену Сан Тельмо. – Это всем известно!.. Если ты хочешь заставить меня молчать, то стреляй, – Деметрио сжал кулаки, – но еще сотня ртов повторит это! Убей меня, Вероника, – взмолился он, – убей, но только сразу, не заставляй меня умирать, как умирал Рикардо!.. Стреляй, стреляй же!.. Я буду благодарен тебе, если ты убьешь и меня тоже!

- Деметрио, – револьвер выпал из рук Вероники. Она попятилась назад, чувствуя, как гаснет солнце, и убегает из-под ног земля, – ты сказал, что в Рио все знали об этом, верно?.. Но как они могли знать то, чего никогда не было?..

- А как ты думаешь, почему Джонни и дон Теодоро отвернулись от тебя?.. Почему они согласились на наш неравный брак?.. Почему втихомолку избавились от тебя?.. Да потому что они всё знали, слышишь, они всё знали!..

- Значит, они считали...

- Они всё знали, как знали об этом сеньора Ботель, преподобный Джонсон и Аеша, которая из-за этого ненавидит тебя!

- Но этого не может быть!

- Они знали еще до того, как я познакомился с тобой, до того, как я приехал сюда, чтобы спасти брата, но не застал его в живых, потому что он отравился, стоя перед твоей проклятой фотографией!..

- И все же, кто тебе это сказал?.. Неужели Рикардо? Или ты видел мою фотографию?..

- Я не видел, но ее видели другие. И сказал мне об этом не Рикардо. Для этого он был слишком благороден, да и не мог сказать: его губы уже были запечатаны смертью. Но была одна вещица, указавшая мне след, по которому я стал искать тебя, и нашел…

- Вещица? Какая вещица?

- Хочешь посмотреть? Подожди, сейчас увидишь! – Деметрио пошарил за пазухой. – Вот он! Смотри на него и все отрицай, если осмелишься! – Сан Тельмо швырнул Веронике в лицо кружевной платок, который хранил у себя на груди, и та едва сумела поймать его дрожащими руками. – Для несчастного мечтателя, отдавшего тебе свою жизнь, этот платок был сокровищем. В него он проливал свои слезы при жизни, в него испустил свой последний вздох, корчась в предсмертной агонии... И я тоже хотел бы умереть на этом проклятом лоскуточке!..

- Деметрио! – Вероника попыталась что-то сказать, но безуспешно.

- Да-да, умереть на нем, – лихорадочно повторил Деметрио, – как Рикардо, потому что я тоже безумно люблю тебя. Из-за этой разжигающей страсть любви я забыл о памяти брата, растоптал свои воспоминания, растопил душу!.. Это все из-за тебя!.. Из-за тебя!..

- Деметрио! – снова начала Вероника, и вновь Сан Тельмо прервал ее, не дав договорить.

- Все бесполезно!.. Я тебя ненавижу! – воскликнул он. – Ненавижу так же сильно, как люблю! Я вырву себе глаза, раз они загораются, увидев тебя, вырву язык, который только и знает, что твердить твое имя, я отрежу эти проклятые руки, которые дрожат от страстного желания ласкать тебя! Я растопчу предательски-малодушное, упрямое сердце, которое только и знает, что биться ради тебя!..

- Деметрио!..

- Уходи из этого дома, уезжай отсюда, слышишь?! Ты победила, и ты свободна! Прошу тебя, умоляю, уплывай вместе со своими, как ты хотела! На коленях молю – брось меня, уйди навсегда из этого дома! – Деметрио рухнул перед ней на колени, кусая кулаки и задыхаясь от рыданий, разрывающих его сильную грудь. Вероника неуверенно пошла к двери, но обернулась и, набравшись сил, твердо сказала:

- Деметрио де Сан Тельмо, всё, что тебе наговорили – это ложь!.. Ложь, и я докажу тебе это! Клянусь, я докажу всем, что это ложь, чего бы мне это ни стоило!

Пошатываясь, Вероника вышла из дома.

Знойно-жгучим полднем таверна была пуста и безлюдна, а церковь закрыта. Немногочисленные белые жители Порто-Нуэво искали тенёк и покой под крышей своих домов, и только группка местных индейцев направилась к причалам, где в это время пришвартовывалась ослепительно белая моторная лодка, похожая на цаплю с изящными, поблескивающими боками. На корме лодки гордо реял французский флаг.

- Месье Бело! – раздалось с причала.

- Мадам Сан Тельмо! – Бело выпрыгнул из лодки на плохо скрепленные доски пристани. – Пгелестно, пгелестно! Я так гад видеть Вас!

- Бело, друг мой!.. Вы... Вы… – Вероника, всхлипывая, бросилась в объятия этого странного, почти незнакомого человека. Но разве не был он единственным другом, оставшимся у нее?

- Ну-ну, подгужка моя, доченька, что с Вами? – ласково спросил месье Бело.

- Сам Бог послал Вас в эту минуту! – Вероника в отчаянии вцепилась в недоумевающего и встревоженного Бело.

- Благодагю, благодагю Вас, но, гади Бога, не плачьте Вы так!  Скажите, где ваш дом? Куда мне отвести Вас?

- Далеко-далеко!

- Далеко-далеко? – растерялся мсье Бело.

- Да-да, куда-нибудь подальше отсюда, прочь из этой деревни!..

- Но, что они Вам сделали, милое Вы мое создание?..

- Я должна вернуться в Рио! Вы сказали, что Вы – мой друг, и сможете что-нибудь сделать для меня.

- Разумеется, я сделаю все, что пожелаете, – пылко воскликнул месье Бело, – Вы же видите, что я приехал навестить Вас… А теперь, успокойтесь и расскажите мне всё!

- У нас нет на это времени, месье Бело!.. Увезите, увезите меня отсюда! – торопила француза Вероника.

- От кого Вы бежите?.. От Сан Тельмо?..

- Я ни от кого не бегу, потому что я свободна. Между нами с Деметрио все кончено навсегда!

- О, черт!..

- Но мне обязательно нужно вернуться в Рио-де-Жанейро. Именно там зародилась эта гнусная ложь, – сбивчиво объясняла Вероника. – Там ее придумали, и мне нужно всё разузнать, чтобы потом все остальные узнали об этой подлости!

- Мадам Сан Тельмо, клянусь, что я не понял ни единого слова!

- Больше не называйте меня так, – резко ответила девушка. – Вероника де Кастело Бранко – вот мое имя.

- Разумеется, я Вас понимаю, мадам… то есть, мадемуазель... – торопливо забормотал вконец сбитый с толку месье Бело. – Я имею в виду, то есть… я ничего не понимаю... но, честное слово, хотел бы понять.

- Простите меня, месье Бело!.. Судьбе было угодно привести Вас сюда, но если бы Вы только знали, в какое время... Если бы я могла рассказать Вам, если бы... но я не могу… Простите меня, я сошла с ума… простите и оставьте меня…

- А вот это никогда, мадам… Я никогда не брошу Вас, Вероника. Вы позволите мне называть Вас по имени?

- Думаю, что мое имя – единственное, что осталось у меня на земле! – с горечью ответила Вероника.

- Простите меня, но кроме имени, у Вас еще остался верный друг, который может увезти Вас на край света, если Вы попросите, и не станет расспрашивать Вас ни о чем, если Вы не захотите отвечать.

- Вы уверены?..

- Вам достаточно моего честного слова? Положение довольно щекотливое, но мой катер к вашим услугам, и залог соблюдения приличий на борту – честь французского флага. Я буду для вас лишь тем, кем вы сами пожелаете.

- О, месье Бело, я так Вам благодарна!

- Довольно благодарностей, Вероника: приказывайте, я – подчиняюсь. Что я должен делать?

- Вы можете отвезти меня в Рио?

- Прямо сейчас?..

- Сию минуту, без промедления!..

- Ни слова больше. Где Ваш багаж? Я велю своим парням забрать его.

- У меня нет ни багажа, ни денег… Ничего, кроме этой вещицы, – Вероника протянула французу платок.

- Платок? – изумился тот.

- Да, это платок женщины, которая меня оклеветала. Она замарала мое имя, разрушила всю мою жизнь! – Вероника впервые присмотрелась к платку, и выражение ее лица изменилось: до этого бледные щеки раскраснелись, губы задрожали, а в черных глазах забушевал огонь извергающегося вулкана.

- О ком это Вы? – месье Бело непонимающе глядел то на платок, то на Веронику.

- Эта женщина носит мою фамилию, в ее жилах течет моя кровь, а ее имя, по безжалостной насмешке судьбы, начинается с той же самой буквы, что и мое. Я говорю о Вирхинии де Кастело Бранко!.. Не иначе, это она оболгала меня, но она ответит за свою подлость! Она вернет обратно мою попранную честь, даже если кому-то из нас это будет стоить жизни… Отвезите меня в Рио, друг мой… Мы отплывем, не мешкая!..