***

Первые яркие лучи жаркого солнца Рио едва успели золотистой каплей меда разлиться по земле, а на боковой аллее парка Кастело Бранко, обсаженной деревьями, уже выделялась на фоне густой листвы стройная фигура Деметрио де Сан Тельмо. Не зря с какой-то болезненной и отчаянной злостью заботился накануне Деметрио о своем костюме, предусмотрев все до мельчайших деталей. Безупречно сидящий на нем пиджак делает его еще стройнее, на тщательно выбритом лице почти незаметны следы неистовой душевной бури, но жесткие губы кривятся в подобии горькой улыбки, придавая лицу отпечаток суровости, а глаза кажутся темней и холодней стали.

- Вероника!.. Какой сюрприз!..

- Отчего же сюрприз?.. Разве не Вы написали это письмо? – Вероника показала Деметрио длинный конверт со штампом отеля. Она прислонилась к прохладной, сверкающей от утренней весенней росы решетке и улыбнулась.

Похоже, Вероника тоже не теряла времени зря, подбирая себе наряд с особым тщанием. Сверкающий черный ореол шелковистых волос, еще влажных от недавнего душа, подчеркивал овал ее бледно-янтарного лица, делая его еще красивее, губы казались необычайно цветущими и соблазнительными, а полупрозрачная кожа еще сильнее воспламеняла страсть. Сердце девушки колотилось все быстрее, разгоняя кровь.

Белый костюм для верховой езды забыт. Сегодня Вероника надела черные облегающие бриджи и алую, как вспыхнувшее пламя, блузку с широкими рукавами, заменявшую жакет, в руках она вертела тонкий, как тростинка, хлыст. К волосам девушка кокетливо прикрепила большой цветок белой гардении, чей аромат смешался с запахом ее волос.

- Я не ждал Вас так рано. Идемте, я хотел поговорить с Вами. Я решился просить Вас спуститься чуть раньше остальных, но даже не смел надеяться, что Вы согласитесь.

- Вам не кажется, что Вы излишне скромны для для такого напористого фехтовальщика, господин инженер?

- Вы все еще вспоминаете ту злосчастную вчерашнюю стычку?

- У меня кисть до сих пор опухшая.

- Вероника…

- О, не беспокойтесь!.. И не делайте такое озабоченное лицо. Это не помешает мне заставить Голиафа пуститься вскачь. Я отлично… послушайте, я просто пошутила, чтобы посмотреть, каким станет Ваше лицо… Вы так расстроились… так что Вы прощены…

- Я хотел сказать Вам, что Вы очень добры и обходительны. Вы выполнили мою просьбу и пришли сюда, это так любезно с вашей стороны. Я послал письмо наудачу, не строя излишних иллюзий относительно вашей доброты... Я доставил Вам такое беспокойство…

- А если я скажу, что Вы доставили мне удовольствие?..

- Вы были бы слишком любезны…

- Там видно будет, слишком, или нет. Если бы Вы попросили посыльного подождать, то узнали бы ответ еще вчера.

- Вы не шутите?..

- Я послала за ним горничную, но он уже ушел, и ей не оставалось ничего другого, как вернуться. Впрочем, даже видя, как Вы удивлены моему приходу, мне подумалось, Вы были уверены в том, что я выполню Вашу просьбу.

- И тем не менее, я почти не смел даже надеяться на это. Хотя теперь, когда я стою перед Вами, мне почти кажется ложью...

- Ложью? Что?

- Всё. Ваш вид, взгляд, голос, интонации… Любой сказал бы, что Вы искренни, откровенны…

- Я вас не понимаю.

- О, простите меня!.. Я не умею правильно выразить мысли. Я хотел сказать, что не заслужил подобного внимания с Вашей стороны, поскольку вел себя вчера как хам. Именно поэтому я умолял Вас поговорить со мной с глазу на глаз. Я хотел извиниться перед Вами и поблагодарить за то, что спасли меня от презрения Вашего дяди и пренебрежения Ваших друзей, имеющих на то все основания.

- Быть может, оставим, наконец, в покое тот поединок? Вы напоминаете мне о самом скверном мгновении в моей спортивной карьере. Это был разгром по всем статьям.

- Нет, Вероника.

- Несомненно. Вы разнесли меня в пух и прах. А Вы знаете, что кончик Вашей рапиры почти полностью отодрал украшение с моего жилета? Я до сих пор не понимаю, как смогла уберечь от ран свое лицо? Вы удивительно сильны и безалаберно неудержимы… Знаете, в какую-то минуту я даже испугалась…

- Ради Бога!..

- Я призналась в этом только Вам… Меня испугали Ваши глаза, Деметрио. У Вас был такой странный взгляд, точно Вы люто ненавидите меня.

- Какая чушь!..

- Какое облегчение – слышать Ваш смех и эти слова “какая чушь”! Да, было глупо бояться Вас, Вы не смогли бы причинить мне зло. Странно, но с самой первой секунды у меня сложилось впечатление, что рядом с Вами женщина всегда в безопасности.

- Вы мне льстите.

- Скорее, говорю правду.

- Вам доставляет удовольствие хвастаться откровенностью и прямотой…

- Рядом с настоящими друзьями мне нравится быть такой, какая я есть. Вы не благодарите меня? Я считаю Вас первым из них… Или я ошибаюсь?..

- Вероника, ради Бога! – Деметрио смутился, стараясь держать себя в руках. Как легко и просто было там, в гостиничном номере, вдали от нее, представлять, как вести себя и что делать. А сейчас, под лучистым взглядом этих сияющих глаз, вблизи от сочных, прохладных губ как тяжела душевная борьба с самим собой! Как трудно невыносимую тоску и тревогу выдавать за непреодолимую робость!

- Ну, хорошо, как я поняла, мне лучше не задавать Вам трудных вопросов… Судя по Вашему письму, Вам нужно было поговорить со мной... Вот тут, позади кустов, есть скамейка. Давайте присядем, и Вы сможете сказать мне все, что хотели.

- Так много всего...

- Ну так начинайте… Идите сюда… Вам не кажется, что здесь лучше?..

- Поразительно… Вы знаете парк, как свои пять пальцев, каждый его уголок.

- В этом нет ничего странного. Можно сказать, я жила в нем.

- Да-да, конечно.

- Знаете, я обожаю цветы. Часто, сидя здесь, я представляла, что нахожусь на поляне посреди густого леса. Я говорила Вам, что во мне немало первобытного… Я ужасно счастлива от единения с природой.

- С природой парка… С песчаными дорожками, ухоженными и аккуратно подстриженными садовником кустами. Согласен, такая природа весьма приятна и мила, но многим отличается от сельвы Матто Гроссо, например…

- А если я скажу, что хотела бы уехать в сельву?

- Должно быть, Вы смеетесь надо мной.

- Судя по всему, Вы думаете, что я не вынесу ни малейшей трудности, однако, Вы глубоко заблуждаетесь. Если речь пойдет о сердечных делах, я выдержу все.

- Вы так считаете?

- В подобном случае, чащи тропического леса меня не испугают… Я поехала бы туда вместе с мужем, если бы он был, к примеру, строителем дорог и мостов…

- В самом деле?..

- А Вы сомневаетесь в моих словах?

- Ничуть. Я необычайно рад слышать это, поскольку верю, что достаточно любить только самому, чтобы вынести все.

- Любить самому, и только? Я не поехала бы в сельву ради собственной любви, только ради любви взаимной.

- Вероника!..

- Что Вы хотите мне сказать? – Вероника придвинулась к Деметрио вплотную, чтобы заглянуть в серые глаза любимого. Воля Сан Тельмо ослабела, и глаза вмиг затуманились. Они много раз молчаливо говорили Веронике о любви, но сейчас избегают ее взгляда: в них слишком много боли, смятения, муки .

- Остальные вот-вот спустятся в парк, – Деметрио с трудом поднялся со скамьи. – Пожалуй, нам лучше выйти из кустов.

- Ах, да!.. Я совсем забыла сказать Вам, они не придут.

- Почему?..

- Вы же знаете, Джонни вчера немного приболел, а Вирхинии нездоровится с завидным постоянством. Впрочем, полагаю, ничего серьезного, раз доктор не приходил, ведь тетя Сара разыскивает его по малейшему поводу.

- О Вас так не заботятся, верно?..

- К счастью, у меня отличное здоровье. Так я позову конюха?..

- Нет-нет, подождите минутку, не стоит торопиться. Возможно, я сумею сказать Вам кое-что, что хотел сказать.

- Я была готова выслушать Вас и раньше…

- Да, я знаю… Простите меня… Я – осел, и не умею владеть собой, как это может показаться... но мне нужно сказать... нужно объясниться... Вероника, я не знаю, какого Вы обо мне мнения, но…