- Успокойся, попадешь, раз так хочешь, - развел руками Усач. - Запишу тебя как разового помощника. Вот и прокатимся вместе. Не зря же я майору обещал, в конце концов...

-- ***

Я ожидал от полета за облака многого. Сперва-то я вообще планировал ехать зайцем и прятаться всю дорогу в темноте за коробками и ящиками. Затем, положившись на Усача, решил, что как настоящий помощник поеду впереди, в кабине пилота, и буду всю дорогу гордо глядеть в иллюминатор.

На деле же я постыдно уснул в кресле, едва на мне застегнулся автоматический ремень безопасности.

Мне редко снятся сны, наверное мозгу хватает мощности, чтоб обрабатывать все миллионы получаемых за день образов. Хотя, возможно, я их просто не запоминаю.

Тот сон в кабине воздушного грузовика был особенным. Я знал, что сплю, пристегнутый ремнями в кресле, но при этом чувствовал невесомость, видел черноту космоса с россыпью мелких колючих звезд, видел крылья, трепещущие по бокам от меня, как два солнечных языка-протуберанца.

Желтые крылья огненной птицы. Знакомые-знакомые.

Это длилось один пронзительный миг, затем картинка сменилась. Вокруг теперь высились витые мраморные колонны, подо мной были бархатные подушки, а прямо перед лицом улыбалась золотыми зубами жирная рожа старика в огромной шапке с перьями и драгоценными камнями. Я-не я почувствовал чужое омерзение и страх, чужие тонкие смуглые ноги вскочили с подушек, пытаясь удрать, но ничего не вышло.

Еще картинка. Тучная женщина с круглым рыхлым лицом и мертвыми серыми глазами поднимает руку и наотмашь бьет меня по лицу. Я-не я ощущаю вкус крови во рту, но не смею защититься, терплю, чувствуя, как чужая холодная ярость капля за каплей переполняет сознание.

Снова другая картинка. Надо мной два огромных человека - или это я такой маленький? Я-не я не вижу их лиц, только ноги, одни тонкие, в туфлях, другие потолще, в джинсах и начищенных ботинках. Эти люди о чем-то спорят, громко, до визга, а я-не я заливаюсь чужими слезами, хотя понимаю, что никто не услышит.

Новая картинка - и это уже реальность. Я снова я, под спиной упругость спинки кресла, на груди ремень безопасности, ноги затекли от неудобной позы. Голова еще тяжелая и мутная спросонок.

- Доброе утро, - весело сказал с водительского кресла усач. - Пока ты спал, мы успели прилететь. Садимся, готовься!

Я потряс головой, выгоняя остатки сна. Сквозь лобовое стекло перед нами виднелись огни посадочной полосы Нью Вашингтона.

-- ***

В аэровокзале меня осмотрела скучающая женщина в синем таможенном комбезе, отсканировала карточку удостоверения, сунула на секунду нос в сумку, просветила меня вместе с ней сканером и отпустила, легонько шлепнув по спине.

- Добро пожаловать в Нью Вашингтон, - дежурно сказала она, тут же отворачиваясь к другому прилетевшему.

Я обиженно потер между лопаток и решил, что привычка взрослых походя прикасаться к тебе - первое, от чего стоит отучать всех, кто будет со мной общаться. Личное пространство должно оставаться личным, даже если ты просто маленький ничейный мальчик.

Усач меня ждал на выходе из аэровокзала.

- Сейчас груз сдам, и будет следующий рейс, - сказал он грустно. - Вот по этому адресу иди, не заблудишься. В Нью Кэп тебе ничего не грозит, даже на улице ночью. Встретишь полицейского - так и скажи, что с вокзала, к бабуле бежишь.

Я мельком скользнул взглядом по экрану комма, где был записан адрес.

- Запомнил. Понял. Спасибо большое, - искренне поблагодарил я, поднимая голову, чтоб посмотреть в доброе лицо.

- Как запомнил? Запиши, нэ? - встревожился усач.

Но я уже побежал наружу. Усач только и успел махнуть мне вслед рукой.

Пройдя пластиковые раздвижные двери, я затормозил на ступеньках, чувствуя, как колотится прямо в горле сердце. Остановившись, я втянул воздух носом.

Здесь, в городе, где не жгут бензин, где не дымят заводы, куда не свозят мусор огромными кучами, где не гниет от кислых дождей земля, а дома не покрыты плесенью от вечной влажности, здесь пахло совершенно незнакомо, странно, непонятно. Чем-то свежим и легким, и теплым, и живым.

Несколько минут я не мог прийти в себя, делая один вдох за другим, стараясь наполнить легкие как можно большим количеством этого густого воздуха, едва держась на ногах от головокружения и внезапной слабости. И только потом что-то кольнуло меня, будто силой заставив поднять голову.

Там, сверху, не было туч.

Только черное-черное небо с мельчайшими яркими звездами, почти как в одном из моих недавних снов. Из-за домов медленно выплывали пятнышки покрупнее - искусственные Луны.

Вот, то небо, о котором я мечтал. В Верхних Городах видно звезды. На миг они показались мне миллионом пугающих глаз, но я не успел подумать об этом.

Где-то далеко пять раз пробили часы, заставив меня вздрогнуть. Я уговорил себя вернуться в реальность, опустил голову и представил перед глазами экран комма с адресом, который предстояло найти.

--

Теплая ночь, слегка ветреная, но сухая, безоблачная, спокойная. Незнакомые запахи. Непривычные, непонятные звуки. Яркие краски вместо однообразной серости.

Я с удивлением таращился на все вокруг - на живые деревья, на широкие пружинящие тротуары, на невысокие разноцветные здания, на витрины, заполненные разными разностями, на мигающие предупреждающим желтым светофоры и гладкие, будто шелковые дороги.

Никого вокруг. Только легкий ветер рядом со мной на пустом тротуаре. Светло, несмотря на темноту ночи.

По всему городу горели фонари и сотни матовых лампочек под рекламами, вывесками и витринами.

Я пошел наугад, стараясь унять восторженную дрожь. На первом же перекрестке нашелся светящийся стенд с картой, по которой удалось легко и быстро понять, в какую сторону идти.

Улицы в Нью Вашингтоне расходились от центра лучами, пересекаясь множеством парков и скверов. Столько зелени я не видал за всю свою жизнь.

Деревья росли везде - на тротуарах, среди огороженных цветочных клумб, во дворах низеньких пестрых домиков, на аллеях многочисленных парков. Все зеленые, яркие даже в предрассветной темноте, шелестящие на теплом ветру пушистой гривой веток, склоняющиеся над моей головой живым занавесом.

Судя по карте, бабуля усатого водителя жила на самой окраине, в многоквартирном доме. Чтоб попасть туда, пришлось обойти почти половину города.

И я шел, минуя таинственные темные аллеи парков, которые раньше видел только в Сети, проходя по пустым тротуарам, разглядывая окна и вывески. Небо потихоньку начинало светлеть, окрашиваясь с одной стороны в такой удивительно нежный розовый. Звезды бледнели, ночь уступала новому дню.

Первому моему дню на верхней Земле.

Из ближайшего дерева раздались странные мелодичные звуки. Я остановился, прислушиваясь, и вгляделся в листву. По веткам прыгал маленький пушистый комок на тонких ножках... Птица! Точно как в учебнике земной зоологии!

Единственными пернатыми, пережившими войну внизу, были вороны. Огромными стаями они кружились над свалками, заслоняя и без того темное небо. А тут...

Из каждого дерева, из каждого куста тут и там раздавалось разное птичье пение. Чем светлее становилось небо, тем больше птиц появлялось вокруг.

Глазея по сторонам, слушая птиц и невольно улыбаясь, я медленно шел по сонному городу, теплый ветер трепал меня по давно не стриженным волосам, распахивал куртку, нес в лицо звуки и запахи этого незнакомого, но совсем не страшного верхнего мира.

Когда из-за плоских крыш и верхушек деревьев вынырнул желтый пузатый краешек, я уже стоял у нужного дома, робея, боясь заходить.

Дом был двухэтажным, длинным и низким, как чьей-то мощной рукой приплюснутым. К подъездам вели мощеные камнями дорожки. Под окнами тихонечко жужжал, подравнивая газон, похожий на ведерко с колесами робот-садовник.

Рассудив, что нужная мне квартира может быть только в первом подъезде, я подошел к дверям и остановился, колеблясь. Будто подбадривая меня, затылок и спину коснулось внезапным мягким теплом. Я обернулся, в который раз за сегодня замерев в восторге. Огромный, оранжевый, как апельсин, яркий диск медленно, заспанно выползал из-за крыш, покрывая золотом кусты, дома и тротуары. Свет заполнил меня до краев, внутри что-то отзывалось ему эхом, тихим, но приятным.