Огаст отломил кусочек печенья, отряхнул салфеткой пальцы и попытался перевести беседу в более подобающее русло:

Маргарет, ты прекрасно выглядишь! Как тебе удалось разыскать нас здесь?

Сам не догадываешься, Гасси? Странно. Из вас двоих ты всегда считался более умненьким мальчиком, — фыркнула Мардж. — Допустим, меня пригласила в гости графиня Таффлет, когда звонила рассказать про очередную шуточку Горринга: ни свет ни заря выскочить из угольного подвала и изображать ненормальных! Джентльмены, вам незачем было прикидываться придурками: вы таковы от природы!

Ладно, пусть я паразит на теле британского общества. Но Гасси-то причем? Ему ты вообще должна сказать «спасибо»!

Интересно, за что?

Как минимум за то, что сидишь здесь, а не в лагере для интернированных….

Значит, это Гасси устроил? Прогнулся перед папочкой? — Мардж нахмурилась.

Мардж, при чем здесь «прогнулся»? Между прочим, подбитый шлюп, адмирал Синклер предлагал сэру Эндрю послать за тобой десантную посудину — крейсер или какой-никакой миноносец, и морская пехота приволокла бы тебя в Портленд с мешком на голове… Ага…

Что?!?

Но Гасси убедил стариканов, что миссия Красного Крест» — более респектабельно.

В Красном Кресте работают очень многие леди и даже коронованные особы, — приосанился Огаст. — И потом, все, чем ты там занималась, — противозаконно!

Противозаконно помогать людям? А подменить мои документы, чтобы меня запихали в самолет с диппочтой и отправили в Лондон, как посылочный ящик, — законно?

У тебя не было вообще никаких документов! Иначе в наше ведомство не прислали бы запрос…

Огаст попытался пихнуть увлекшегося подробностями Эджи под столом, но спортсмен ловко уклонился. Пришлось успокаивать леди-доктора самому:

Маргарет, мы просто исполнители, нам приказали подготовить документы, что ты сотрудник Красного Креста, и отослать. Разве предосудительно числиться в миссии, если твоя цель — помогать больным и беженцам, а не создавать проблемы сэру Эндрю?

Раздосадованная Мардж передернула плечами под темно-синим жакетом, нервно поправила платочек — левые взгляды избавили леди Уолтроп от ювелирных украшений, их место занял шелковый треугольник бесцеремонно шафранового цвета. Словно маленькая льдинка кольнула Огаста и растаяла: тюрбаны такого же цвета носила прислуга мистера Сингха. Один из них только что проскользнул по галерее с ужином на подносе — его было видно в открытую дверь. Тяжелые пряные запахи тянулись за ним, как мантия за вице-королем Индии. В носу засвербело: он ненавидел восточные специи!

Чхи! Простите…

Гасси, что с тобой? Ты такой бледный!

Не… — чхи… — ничего!

Мардж встала и направилась к нему.

Лупите своего сынка,

За то, что он чихает.

Он дразнит вас наверняка,

Нарочно раздражает![24]

Эджи, заткнись! Огаст, а папа знает, что ты потащился за Горрингом в деревню?

Ап-чхи!.. Знает… — чхи! — Я здесь по служ… — чхи!! — Ну, что за напасть, — стенал Огаст, уткнувшись в платок.

Вот я ему сейчас позвоню и спрошу!..

В поместье нет телефона!

Кошмар! Опять твои штучки, Эджи? Изображаешь потомка короля Стефана[25] в родовом замке, а у Гасси слабые легкие и сенная лихорадка. Надо срочно промыть ему нос теплой водой… и забрать отсюда в Лондон!

Ни за что! Маргарет, я абсолютно здоров, и буду жить в Девоншире и наслаждаться готикой ровно столько, сколько захочу! — Огаст встал и швырнул на стол салфетку. Ему до слез хотелось в Лондон, но даже ради такого вселенского счастья он не готов принять участь быть пациентом доктора Уолтроп. — Спасибо за чай, мистер Честер. Я иду спать. Доброй всем ночи!

Спать было еще слишком рано — Огаст нырнул в темный «трофейный зал», укрылся за громадой бегемота как за редутом, открыл окно и закурил. Пепел улетал во влажный сумрак, из распахнутых окон на террасе, примыкавшей к «графским апартаментам», в которых с комфортом разместились джентльмены с полуострова Индостан, доносились ритмичная музыка, смех, запах курящихся благовоний, а звуки чужого, гортанного диалекта напоминали заклинания…

Он отпрянул от окна и с шумом опустил раму. Смутные тревоги последних дней вдруг сложились как кусочки головоломки, обрели четкость и завершенность: черные куриные перья и капельки крови на заднем дворе. Шелковый платок, серебряная монетка, зашитая в его угол, пара крепких, смуглых рук и циничная ухмылка. Индийские гости съедят свои ритуальные кушанья и отправятся за жертвой.

Кого выбрать, чтобы быстро и бесшумно удавить шелковым платком в этом доме? Только его. Больше некого. Мелкая дрожь волнами прокатывалась по телу Огаста: собственная смерть представилась ему скорой и неотвратимой. Он почти обрадовался, когда его экзистенциальное одиночество нарушил Эджи. Школьный друг — единственный, кому Огаст был рад на краю пучины отчаяния.

Гасси, ты, что ли? Торчишь здесь один, в потемках, как призрак?

Я прячусь, — шепотом ответил мистер Картрайт.

Мардж уже собирается уходить… — Эдвард устроился рядом на подоконнике.

Слушай, Эджи, можешь оказать мне услугу?

Могу, конечно, что за глупый вопрос!

Помнишь мои запонки с черным ониксом? Из — за которых я повздорил на аукционе с младшим Аскоттом?

Горринг кивнул.

Когда я умру, не продавай их ему!

Да что ты, Гасси, лучше я твои запонки в Темзу выброшу!

Книги отошли, пожалуйста, в библиотеку колледжа; а мои галстуки, часы, брелоки, мои клюшки — даже две новые… все оставь себе!

Гасси, старина, тебе в самом деле так плохо? — забеспокоился Эдвард. — Послать за врачом?

Врач мне не поможет. Никто не поможет. Потому оставь себе все… что сочтешь нужным… — Огаст едва сдерживался, чтобы не всхлипнуть. — Только мою маленькую вышитую подушечку отдай экономке. Миссис Крэйг — добрая женщина, она уже столько лет обо мне заботится… — он сжал ладонь Эдварда ледяными пальцами.

Погоди, Гасси, может, все как-то обойдется?

Нет. На этот раз — нет! Я умру сегодня ночью.

Повисла тяжелая пауза.

Туги всегда завершают ритуал темной Богини, — прошептал Огаст.

Душители? — глаза Эджи округлились и заблестели от предвкушения риска, он тоже перешел на шепот и кивнул в сторону апартаментов потомка раджи. Ты серьезно? Думаешь, они туги? Сейчас посмотрим…

Он поднял раму и скользнул в окно раньше, чем Огаст успел его остановить; шагнул на карниз, затем перебрался на пожарную лестницу и, удерживаясь за перекладину рукой, свесился вперед так, что смог тайком заглянуть на веранду.

Огаст остался стоять у открытого окна, прижав ладони к щекам, — секундная стрелка стекала по циферблату медленно, как капля утренней россы по травинке. Эджи не сверзился во тьму и через какое-то время запрыгнул обратно:

Если эти типы — душители, все душители — идиоты! — завершив логическое построение, он отряхнул пыль с колен. — Играют в кости, причем мистер Набоб всякий раз проигрывает своему собственному слуге, надо при случае сыграть с ним. Так что, Гасси, отложи похороны до лучших времен… — мистер Гор- ринг потянулся вверх, чтобы опустить раму, но порыв холодного ночного ветра успел ворваться в открытое окно, подхватил золотые локоны Огаста и одна непокорная прядка зацепилась за значок клуба, красовавшийся на лацкане Горринга.

Ой! — взвизгнул Огаст, ухватившись за голову.

Погоди… — Эджи попытался высвободить его, впрочем, без большого успеха.

Ай-аааа…

Что вы двое делаете впотьмах? Я вас обыскалась… Эджи, отпусти его сейчас же! — бледным призрачным пятном в дверях трофейного зала обозначилась Марж, устремилась к ним, ухватила Огаста за руку и потянула к себе так, что он заорал на весь дом:

А-а-а-а-а!!!

Прекрати! Ты сейчас с Гасси скальп сдерешь! — попытался отпихнуть ее Эджи.

Виновник происшествия мог лишь вскрикивать и вертеться, пытаясь не умножать собственные страдания, пока в лучах света не явился его спаситель. Мистер Честер вошел в трофейный зал с лампой в руках, молча отцепил значок от лацкана, вернул Огасту свободу, аккуратно снял зацепившиеся золотистые волосинки и вручил их владельцу, затем так резко выдернул Огаста из рук Мардж, что сумочка, которую она прижимала локтем, упала. На пол вывалились пачка сигарет, зажигалка и пистолет, но Мардж успела наклониться и собрать свой скарб быстрее, чем дворецкий успел разглядеть оружие.