— Видите, адмирал? Информация может быть очень полезна в этом мире, даже обыденная статистика, которую должен собирать инспектор. Итак, ты хочешь сказать, что стержень управления из той же партии, что и Стержень № 25 сейчас находится там на хранении?

— Они же должны заменять стержни, снимаемые с кораблей, верно? В настоящее время на объекте находятся тридцать семи новых стержней управления, один из них из партии номер 18726, той же, что и Стержень № 25.

— Это очень полезно, — Каменский повернулся к Вольскому. — Адмирал, я считаю, было бы разумно переместить этот стержень в более безопасное место. Что-то подсказывает мне, что в ближайшем будущем он может оказаться очень полезен.

— Последний стержень находится в пункте материального обеспечения в Североморске.

— И он тоже, адмирал. Однако нужно проделать это как можно более рутинно. Не нужно вызывать подозрений. Я должен сказать, Герасим, как выражаются американцы, это совсем новая игра!

Вольский, казалось, в чем-то сомневался, его глаза выдавали обеспокоенность.

— Что именно вы предлагаете?

— На данный момент ничего — пока мы должны быстро обезопасить оба стержня на случай непредвиденных… осложнений.

— Я понимаю, — Вольский, казалось, удовлетворился ответом. — Я прослежу, чтобы они были помещены под очень охраняемое хранение. Тем временем, то, что вы сказали мне сейчас, дает мне некоторую надежду. Как вы, вероятно, знаете, мы потеряли контакт с «Кировом» после извержения на востоке.

— Да? Нет, мне не сообщили. Теперь мне больше не докладывают, так как я на пенсии, и в моей старой больной голове нет лишнего места. Что вы думаете об этом извержении?

— Оно было огромным, — сказал Вольский. — Вероятно, в тысячу раз сильнее нашей Царь-бомбы. И вы только что сказали, что подобные явления могут вызывать разломы во времени. Мой флот пропал, и для адмирала это очень тяжело. Я подумал, что, возможно…

— Понятно, — сказал Каменский. — Полагаю, нам нужно подождать и посмотреть, что удастся узнать. Да, мать-природа может иметь собственные прихоти, которые заставляют наши усилия выглядеть незначительными. Мы, конечно, думали об этом, поэтому все действующие вулкан находятся под пристальным наблюдением[111]. До сих пор наблюдаемые нами извержения не вызывали подобных эффектов. Они не связаны с ядерными реакциями деления. Именно в этом, похоже, скрывается тот очень острый нож, который может взрезать ткань пространства-времени. Вулканические извержения выделают гораздо больше энергии, но это геотермальная, а не ядерная энергия. Хотя, должен отметить, что мы не видели ничего подобного со времен извержения вулкана Тамбора в 1815 году. Возможно, сила извержения все же может иметь значение.

Вольский кивнул, его глаза потемнели от проблем и усталости. Было около часа ночи. Затем раздался легкий стук в дверь.

— Прошу прощения, господа, — сказал адмирал, вставая с кресла. Он медленно подошел и сказал через закрытую дверь:

— Да? Что случилось?

— Прошу прощения, товарищ адмирал флота, — раздался приглушенный голос из-за двери. — Из Владивостока прибыл курьер.

Вольский приподнял бровь и открыл дверь, увидев за ней молодого лейтенанта морской пехоты, застывшего по стойке смирно. Он знал, что этот человек прибыл из здания пункта материального обеспечения флота, как ему и было приказано. Он сам оставил их охранять здание и приказал проверять склад Федорова каждую полночь. В случае обнаружения чего-либо, это было приказано доставить адмиралу в штаб флота в Фокино. Лейтенант отдал честь и протянул адмирал конверт.

— Благодарю, лейтенант. Свободны. — Вольский закрыл дверь, с любопытством глядя на конверт. Он повернул его лицевой стороной и ощутил, как сердце екнуло. Там стоял штамп российского военно-морского флота. Он сразу же узнал этот конверт. Каменский заметил, что рука адмирала дрожала, когда он распечатывал его.

— Новости? — Наконец, отважился он с внезапным интересом.

— Очень неожиданные, — Вольский достал и прочитал записку, и его темные глаза внезапно засветились. Было видно, что он едва сдерживает волнение. — Мне лучше сесть, — сказал он, тяжело опускаясь в кресло. — Я ждал новостей о флоте, — с улыбкой сказал он. — Теперь я их получил, и не знаю, смеяться мне или плакать. — Он медленно протянул записку Каменскому, который нетерпеливо взял ее и молча прочел.

— Не понимаю. Это пришло по почте?

— Это достали из того же чемодана, который обыскал ваш товарищ Волков. Я все еще держу там охрану.

— Это самое интересное, — Каменский не стал тратить время на то, чтобы дочитать до конца. — Я полагаю, это ответит на ваш вопрос, капитан, и даже не на один. Геотермальная энергия способна на большее, чем мы думали, однако должно произойти что-то колоссальное, подобное этому извержению, чтобы произвести эффект.

— Согласен, — Сказал Вольский. — И это порождает новые вопросы.

Капустин слушал их, вытянув шею и пытаясь рассмотреть записку, но не мог разобрать.

— О чем вы говорите? — Сказал он с некоторым разочарованием.

— Прошу прощения, Герасим, — сказал Каменский. — Разрешите, адмирал?

Вольский кивнул, и Каменский протянул записку инспектору, который прочитал ее с удивленным выражением, и медленно протянул обратно адмиралу.

— Как это понимать? Это случилось снова?

— Похоже, что да, — ответил Вольский. — Это письмо Карпова. Я узнаю его почерк. Я видел его подписи на множестве документов, пока был на корабле. Господи… Это случилось снова. Весь вопрос в том, что с этим делать. Он направился во Владивосток, чтобы определить свое местоположение — я полагаю, во времени.

— Мудрое решение, — сказал Каменский.

— Да, но это и очень опасно. Мы обсуждали это еще на «Кирове». Наше решение свелось к тому, что технологии, которыми мы обладаем, не должны попасть в руки какого-либо государства прошлого.

— Мудро, — снова кивнул Каменский.

— Вот еще что интересно… — Вольский на мгновение задумался. — Я должен сказать вам, что изначально Карпов имел другое мнение относительно того, как мы должны действовать, но я никогда не рассказывал об этом. Достаточно будет сказать, что капитан был настроен сделать что, что называл решительным вмешательством в историю — последнюю войну. С тех пор он принял наш взгляд на этот вопрос, по крайней мере, я начал в это верить. Но теперь у него в руках самый мощный корабль в мире — нет, на этот раз у него их три! — Вольский снова перечитал записку. — «Со мной «Киров», «Орлан» и «Адмирал Головко». Не видели «Варяга» или других кораблей. Пока нас не обнаружили, но это может измениться. Вошел в Охотское море и отправил на берег группу с заданием доставить эту записку. Надеюсь, вы ее получите… Но адмирал… Каким образом нам вернуться?»

— Здесь указана дата, август 1945, - указал Каменский.

— Верно, — сказал Вольский. — Но почему 1940-е? Мы никогда не могли это понять. Почему не древность, не 1920, ни какое-либо иное время?

— Притяжение, — сказал Каменский. — Так это объясняли мне ученые. Вещи имеют сродство к определенному моменту во времени, в особенности, если переместились туда впервые. За годы ядерных испытаний мы провели много экспериментов. И многое узнали.

— Да, и это все усложняет, — сказал Вольский. — Мы беспокоились о том, что оставили в прошлом одного-единственного человека — Орлова. Затем я беспокоился о том, что за ним отправились еще трое. Теперь я должен беспокоиться о трех кораблях! — Он покачал головой с явным волнением. — Как мне ответить на последний вопрос? Как вернуть их обратно?

— Возможно, они вернуться сами, — предположил Каменский. — Это случалось раньше, с теми техниками, которые стали свидетелями испытаний Царь-Бомбы. У них не было стержня № 25, но они снова появились в нашем времени через двенадцать дней после того, как пропали.

— Как такое возможно? — Спросил Вольский. — Они поняли это?

— Не вполне, — ответил Каменский. — Возможно, время выбрасывает мелкую рыбу, хотя иногда выбрасывает и очень крупную.