– Вряд ли.

Она так равнодушно это произнесла, что мне снова показалось: это не тот союз, в котором один все знает про другого. Я глотнул виски, не зная, радоваться ли мне, что мы одни, хотя не скажу, чего я опасался: сексуальных домогательств или алкогольного отравления. В любом случае пора было аккуратно вернуться к истории Грега и этой женщины, Сьюзи, и сделать это надо до возвращения Донни.

– Как долго ты уже замужем на этот раз?

– Около четырех лет.

– Как вы познакомились?

– Он продюсер. На телевидении, – поспешно добавила Терри, чтобы различать человека, работающего продюсером, и простого жителя Лос-Анджелеса. – Я делаю программы, где мы обсуждаем товары на рынке…

– Знаю. Инфореклама! – улыбнулся я в намерении показать, насколько владею жаргоном современного телевидения.

Но вместо этого Терри посмотрела на меня так, словно я дал ей пощечину.

– Ненавижу это слово! – Но ресторанные войны за еду лишили ее сил, и еще к одной битве она была не готова. Вместо этого Терри сделала глоток, а потом со всей серьезностью сказала: – Мне нравится считать себя послом покупателя. – Она проговорила эти слова внушительно и основательно, видимо, рассчитывала, что я восприму их как должное. И, выдержав паузу, продолжила: – Некоторое время мы встречались с Донни, а когда он сделал мне предложение, я подумала: а какого черта? Почему бы нет?

– За тебя! – Я поднял бокал. – Надеюсь, ты очень счастлива.

Терри сделала еще один глоток и откинулась на подушки. Как я справедливо предположил, расслабившись, она отключила защиту, и вскоре я узнал то, что и так уже подозревал, а именно: что не слишком она счастлива. Более того, я оказался бы в непростом положении, если бы мне пришлось свидетельствовать, будто она счастлива. Донни был намного старше ее, а поскольку оба мы уже добрались до конца пятого десятка, ему, должно быть, не меньше семидесяти. И денег у него оказалось меньше, чем он ее убеждал. «И мне это очень обидно, и хуже всего, у него было две дочери, которые не хотели слезть с его шеи».

– В каком смысле?

– Названивают все время, хотят его видеть. Я знаю, что, когда он уйдет в мир иной, деньги достанутся им.

На это трудно было что-либо ответить. Ничего предосудительного нет в том, что дочери хотят видеть отца, и, конечно, после его кончины они ожидают получить деньги. Это не означает, что они его не любят.

– По крайней мере, они не рассчитывают на деньги раньше, чем он отойдет в мир иной, – попытался пошутить я.

– Ты не понимаешь! – категорично замотала головой Терри. – Эти деньги нужны мне. Я их заработала.

Сейчас она была уже совсем пьяна, и немудрено, если вспомнить, сколько шардоне, мерло и «Джека Дэниелса» она отправила за вечер в свою вместительную глотку.

– Я уверен, он планирует и тебе что-то оставить. Почему бы не спросить его прямо?

– Он планирует отдать мне пожизненный доход с половины своих денег, который после моей смерти перейдет к его дочерям.

Странным было только то, что эти слова произносились так, словно описывали некое противоестественное преступление, хотя такое завещание мне показалось в высшей степени разумным и даже щедрым. Так далеко зайти я не осмелился, заключив, что хотя и знаю Терри, но Донни мне незнаком, так что он не вправе полагаться на мою помощь. Я решил ограничиться тем, что спросил:

– Но это не то, чего ты хочешь?

– Черт, еще бы! – Терри потянулась к бутылке и долила себе бокал. Взгляд ее упал на одну фотографию в рамке, стоящую среди других таких же на полках за баром. Это было фото седовласого пожилого мужчины с двумя молодыми женщинами по бокам. Все улыбались. – Сучки! – с затаенной злобой произнесла Терри и свободной рукой повалила фотографию лицом вниз. Фото звучно ударилось о дерево, но непонятно было, разбилось стекло или уцелело.

– И вы женаты четыре года? – наугад спросил я в попытке вырулить на более безопасную почву. К сожалению, характер моего поручения не позволял мне избежать разговоров о личной жизни Терри.

– Ага.

В ее бездонную глотку отправился очередной глоток «Джека Дэниелса».

– Когда вы проживете вместе подольше, он, может быть, что-то изменит.

– Четыре года с Донни – это огромный срок, поверь мне.

Что меня всегда забавляет в таких людях, как Терри, а я повидал их немало, – это их абсолютная вольность в обращении с моральными вопросами. Мы с вами знаем, что она дошла до отчаяния, кропая свою ужасную инфорекламу и едва надеясь когда-нибудь начать новую жизнь. И тут появляется славный и одинокий пожилой человек, и Терри решает выйти за него замуж в надежде унаследовать все, на что не имеет никаких прав, и чем скорее, тем лучше. Потом узнаёт, что он намерен оставить свое состояние двум своим горячо любимым дочерям, и это, безусловно, те люди, которым и должно по праву достаться наследство. Они тоже нежно привязаны к Донни, и, не считая того, что наверняка ненавидят мачеху, в остальном вполне нормальные, разумные женщины. Тем не менее Терри и подобные ей способны извратить эту простую историю какой-то порочной логикой и, глядя на нее через осколок кривого зеркала в глазу, перераспределяют роли в этом мире, ставя себя в положение тех, кто имеет право жаловаться. Это они благородные оклеветанные жертвы бесчеловечной системы. Это они достойны жалости. По идее, они должны понимать, что живут во лжи, но не подают вида, и обычно друзья и знакомые рано или поздно им уступают, сперва делая вид, что принимают их сторону, а в конце зачастую искренне веря, что эти люди в своем праве. Моя система ценностей, однако, выдержала эту атаку. Мне даже захотелось прямо на месте написать Донни и выразить свою поддержку.

Мои размышления были прерваны резким голосом Терри, который вернул меня к реальности.

– Ну вот посмотри! – выкрикнула она вместо предисловия. Мне явно собирались представить еще один пример возмутительных убеждений Донни, с большей частью которых я уже заранее был согласен. – Он даже собирается оставить какую-то сумму Сьюзи. Напрямую. – Она сделала паузу, чтобы подчеркнуть неслыханную несправедливость этого решения. – Но не напрямую мне. А мне – пожизненный доход! – Терри с гадливостью выговорила эти слова и торжествующе покивала, как будто рассказала уморительный анекдот.

Донни начинал нравиться мне все больше и больше. Намного больше, чем его жена.

– Сьюзи ведь его падчерица.

– Смешно! – Терри закатилась деланым смехом.

– А где сейчас Сьюзи? Она в Лос-Анджелесе?

Мне стоило предвидеть, что этот вопрос лишний. Но время было позднее, я еще страдал от смены часовых поясов и находился уже в некотором подпитии, да и надо было сдвинуться с мертвой точки. Мои слова словно эхом разнеслись по комнате, в момент переменив атмосферу.

Терри можно инкриминировать многое, но только не глупость.

– Ты зачем приехал? – спросила она, и ее голос внезапно стал совершенно трезвым и рациональным.

Стоит помнить, что я почти подошел к концу своих поисков. Оставались только Терри и Кандида, так что с пятидесятипроцентной вероятностью моим Граалем была Сьюзи. Признаюсь, ради Дэмиана, я надеялся, что это будет ребенок Кандиды Финч, но почему бы не этот. Здесь, так далеко от дома, я мог просто задать вопрос напрямую. О списке я Терри рассказывать не намеревался, да и Дэмиан в этих краях не попал бы в новости, если бы даже Терри захотела публично рассказать, что была неверна первому мужу.

– Ты сказала, что, когда забеременела, вы уже некоторое время встречались с Грегом.

– Да.

– Дэмиан помнит, что примерно в это время у него с тобой был роман.

Терри улыбнулась, не поняв, к чему я клоню:

– Никакого романа у нас не было, ни тогда, ни когда-либо еще. Это нельзя назвать романом. – Она снова расслабилась и опять начала растягивать слова. Мне показалось, что ей доставляет удовольствие об этом говорить. – У нас с ним много лет то начиналось, то обрывалось, то снова начиналось. Мы никогда особо не расходились и никогда не рвали отношения окончательно. Если ты спрашиваешь, изменяла ли я мужу, то у меня всегда было такое чувство, что с Дэмианом не считается.