– Потанцуем? – предложил он таким тоном, словно рассказывал анекдот, забавный секрет, который в полной мере понятен только им обоим.

Прекрасная работа!

Крутили какую-то пластинку, которая нам всем нравилась. Может быть, «Flowers in the Rain»? Уже забыл. Во всяком случае, Серена почти сразу кивнула, и они встали. Но дальше меня ждало удивление. Когда они проходили мимо моего края стола, я услышал, как Дэмиан мимоходом отметил:

– Чувствую себя полным идиотом. Знаю, что тебя зовут Серена, и помню, где мы впервые встретились, но фамилии так и не расслышал. Если я дольше буду откладывать, спрашивать будет уже неудобно.

Как мошенник или придворный, он подождал, всего секунду, посмотрел, сработает ли его хитрость. Вздохнул ли он с облегчением, когда Серена с виду никак не показала, что понимает его задумку?

Она лишь улыбнулась.

– Грешэм, – тихонько ответила Серена, и они вышли на площадку для танцев.

Я наблюдал за всем этим в изумлении. Да и мудрено ли? Задолго до того вечера Дэмиан знал не только ее имя, но и где живет ее семья, и, скорее всего, площадь земельных угодий. Думаю, он смог бы перечислить годы жизни каждого графа Клермонта со дня создания титула и даже, наверное, девичьи фамилии каждой графини. Я встретился с ним взглядом. Он знал, что я слышал этот разговор, и я знал, что он это знает. Но он словно не придавал значения, что я могу вывести его на чистую воду и испортить всю игру. Такая стратегия риска в светском скалолазании заслуживает восхищения.

Люси смотрела, как я наблюдаю за ним, и на губах у нее играла легкая улыбка.

– Что смешного? – спросил я.

– У меня такое чувство, что до сегодняшнего вечера ты считал себя покровителем Дэмиана, а на самом деле можно предположить, что, когда сезон закончится, ты, если повезет, окажешься у Дэмиана биографом. – Она посмотрела на танцующую пару и посерьезнела. – Если хочешь заявить свои права на ту территорию, я бы на твоем месте не откладывала.

– Он не в ее вкусе, – покачал я головой. – Я, правда, тоже. Но он – наверняка нет.

– Ты так говоришь, потому что идеализируешь ее, а его считаешь во всем ниже, чем на самом деле. Но это точка зрения влюбленного. Сама она так не думает.

Теперь я внимательнее пригляделся к Дэмиану. Музыка стала медленной и чувственной, и оба раскачивались из стороны в сторону, исполняя танец без шагов, как тогда мы танцевали.

– Ошибаешься. – Я снова покачал головой. – В нем нет ничего, что ей нужно.

– Напротив, у него есть именно то, что ей нужно. Ни родовитости, ни денег она искать не будет. И того и другого у нее в избытке. Сомневаюсь, что она так уж падка на внешность. Но Дэмиан… – Пока Люси говорила, ее взгляд снова сфокусировался на темной голове, возвышавшейся над большинством танцующих рядом мужчин. – Он обладает одним качеством, которого не хватает ей. Не хватает всем нам, если на то пошло.

– И что это за качество?

– Он принадлежит нынешнему веку. Он поймет правила игры, которую будут вести в будущем, – не той, что играли до войны. И потому в нем есть какая-то надежность.

В эту минуту к ней в радостном ожидании вопросительно наклонился Филип, но Люси отвергла его приглашение, кивнув на меня:

– Меня уже пригласил он, и я обещала.

Она встала, и я послушно последовал за ней танцевать.

Список, который лежал у меня на подушке, когда я поднялся к себе в спальню, был невелик. Но определенные сюрпризы в нем имелись. Там значилось пять имен, и все эти девушки спали с Дэмианом, видимо, до того, как он стал бесплоден после каникул, проведенных под жарким португальским солнцем. Все они также родили ребенка в пределах указанного времени. Там оказалась и Люси Далтон, что с легкой печалью отметил я. От нее я ожидал большего, ибо она одной из первых разглядела личину Дэмиана. Попадание в этот список Джоанны Лэнгли удивило меня меньше. Я еще тогда знал, что у них роман, и мне казалось, они хорошо друг другу подходят. Я еще удивлялся, почему он ничем не закончился. Наверняка мне предстоит это выяснить. Чего я не ожидал, так это увидеть, что среди зарубок на ложе Дэмиана значилось и имя ее королевского высочества принцессы Моравии Дагмар, а также имя краснолицей, шумной охотницы на мужчин Кандиды Финч, которую я бы никак не счел соответствующей его вкусам. Боже! Погулял он знатно, ничего не скажешь. А вот Терри Витков, напротив, входила во многие списки побед того года, включая мой собственный. Американская авантюристка со Среднего Запада, она владела меньшими деньгами, чем готова была признаться, и приехала в Лондон лишь после того, как исчерпала все возможности высшего общества Цинциннати. Ее сексуальные представления, которые скорее предвосхищали следующее десятилетие, чем восходили к периоду до ее рождения, как у большинства девушек, помогали ей пользоваться неизменной популярностью. По крайней мере, среди мальчиков.

Каждое имя было аккуратно напечатано. Рядом с ним значилась нынешняя фамилия женщины – фамилия по мужу, и там, где необходимо пояснение, – имя мужа. После этого стояло имя, пол и дата рождения ребенка, который нас интересовал, с краткой пометкой об остальных детях в семье. Наконец колонка адресов, иногда по два или даже три, с телефонными номерами и адресами электронной почты, хотя вряд ли большое количество моей работы могло быть проделано по Интернету. Сопроводительная записка наверху: «Насколько мы смогли установить, сведения следующие» – означала, что я не мог быть полностью уверен в этой информации. Некоторые записи содержали больше подробностей, чем остальные, но в целом, судя по виду, всем данным можно было доверять. Ни с кем из этих женщин я больше не встречался, даже случайно, но то немногое, что знал, совпадало с содержанием списка. К листку скрепочкой был приколот конверт. В нем, как обещано, лежала платиновая кредитная карта, выпущенная на мое имя.

Завтракал я в одиночестве. Компанию мне составляли, кажется, все известные в нашем мире газеты, аккуратно сложенные на другом конце длинного стола. Дворецкий спросил меня, может ли он собирать вещи или есть причина, по которой ему следует с этим повременить. Таковой причины не оказалось. Он поклонился, радостный, что я позволил ему оказаться полезным мне, но прежде, чем выйти из комнаты и отправиться выполнять свое дело, проговорил:

– Мистер Бакстер спрашивает, не будет ли у вас времени заглянуть к нему, прежде чем вы уедете на станцию?

Я умею отличать приказ от вопроса.

Спальня Дэмиана располагалась в противоположной части дома. Наверху от лестничной площадки широкая галерея вела к полуоткрытым двустворчатым дверям. Только я поднял руку, чтобы постучать, меня окликнули по имени, и я очутился в светлой комнате с высокими потолками, обшитой панелями цвета «гри-трианон»[16]. Может быть, я ожидал увидеть мрачное логово колдуна, но нет – это было явно то второе место в доме, где, помимо библиотеки, обитал Дэмиан. Большая георгианская кровать красного дерева на ножках стояла у завешанной гобеленами стены, так чтобы лежащий был обращен к резному камину в стиле рококо. Над камином висел один из многочисленных портретов очаровательной леди Гамильтон работы Ромни. Высокие окна выходили в парк, на некий миниатюрный дендрарий, солидное и ухоженное собрание редких деревьев. По всей комнате беспорядочно стояли инкрустированные стулья. Письменный стол и маленькие столики были завалены книгами и уставлены всевозможными ценными предметами. Довольно милая кушетка, которая называется «герцогиня Бри», со сложенным в ногах пледом ждала, когда ей представится возможность принять и уютно устроить своего хозяина. Вся атмосфера была прелестной, утонченной и неожиданно женской – комната, оформленная в более тонком вкусе, чем я ожидал от хозяина.

Дэмиан лежал в постели. Я не сразу увидел в тени полога его размытые очертания. Сгорбившегося и обложенного подушками Дэмиана окружали письма и новые горы газет. Я невольно подумал, что для местных почтальонов наступит черный день, когда Дэмиан «снимет покров земного чувства»[17].