Пилар уже ушла, Альберт же ещё побродил по залу, размышляя о предстоящей поездке. Понятно, что столы, уставленные старинными сервизами, его совсем не интересовали, поэтому, поймав недоумённый взгляд продавца, он вежливо улыбнулся и направился к выходу. С полчаса погулял по центру. Потом пошёл пешком до дома — так легче думалось. На часах было около трёх, он ещё мог успеть к концу рабочего дня. От его квартиры до предполагаемого дома Тайгера езды минут тридцать, если, конечно, не попадёт в пробку. Стоило поторопиться. Через несколько минут, решившись, Альберт спустился на парковку и завёл автомобиль.

Дорога, как и предполагал, заняла минут сорок, ещё десять он потратил на поиски нужной улицы. Жилище Тайгера, ничем не выделяющееся из ряда таких же небольших и очевидно нуждающихся в косметическом ремонте домов, оказалось в самом конце Росс-стрит, на пересечении со Стэнли.

Лаккара немного сдал назад и припарковался на другой стороне улицы, откуда можно было наблюдать за домом, не мозоля хозяевам глаза.

Около четырёх пополудни из дома вышла дородная женщина лет сорока пяти, с шапкой тёмных курчавых волос и почти шоколадной кожей. На ней были надеты яркая трикотажная майка и лосины, обтягивающие мощные бёдра. Она стояла, подперев руками крутые бока, и озирала окрестности с таким царственным видом, что Альберт невольно усмехнулся. Похоже, женщина кого-то ждала, потому что часто посматривала в сторону дороги. Минут через пять причина её ожидания стала понятна — из-за поворота выехал и припарковался у дома школьный автобус, из которого выскочили двое упитанных мальчишек-погодков. Тайгер был женат и не особо скрывался? Что-то здесь было не так. Лаккара с досадой потёр подбородок, но решил подождать ещё. Вскоре начало темнеть. Альберт сидел в салоне, не включая фар, и уже почти задремал, когда на подъездной дорожке перед домом припарковался старый «Шеви». Из него вышел грузный темнокожий мужчина, ничем не напоминающий того человека, которого Лаккара рассчитывал увидеть. В гостиной зажёгся свет — шторы никто не задёрнул, и ещё пару минут с нарастающей досадой и разочарованием Альберт наблюдал за неспешной семейной трапезой. Вот же хрень! И что теперь? Либо он их найдёт, либо они — его. Он ударил кулаком по рулю, завёл машину и газанул с пробуксовкой — подступившее раздражение требовало выхода. Очередная нить никуда не привела. Кто бы ни был этот Никлас Тайгер, по данному адресу он никогда не проживал.

Приземистый, невысокий Барроса так быстро шагал по коридору, что Альберту, привыкшему жить в неспешном ритме орестовского времени, теперь приходилось делать усилие, чтобы поспевать за боссом.

— Парла хочет заключить сделку с Ассетом...

Парла был лидером Народного Фронта Аппай. Альберт нахмурился. Старая шлюха что, демонстративно прыгает в постель к демократам?

— Откуда тебе это известно, Том? Что за сделка?

Барроса на ходу потёр чисто выбритый подбородок и расплылся в самодовольной улыбке:

— Э, неважно, «откуда»! Важно, что Эллисон об этом ни сном, ни духом. Так, сколько сейчас? — Он кинул быстрый взгляд на часы. — Без двух десять... Вовремя, приятель, мы во всём сегодня — вовремя.

— Понял. — Альберт иронично хмыкнул. — Всё вовремя, но времени объяснить мне, в чём важность встречи, на которую ты меня тащишь, у тебя не нашлось.

— Было, но и у стен есть уши. Так что придется тебе, парень, всё соображать на ходу. Но ты справишься, я в тебя верю. — Барроса дружески хлопнул Альберта по плечу. Они уже подходили к дверям «красной комнаты».

В «предбаннике» личный секретарь Эллисона попросил подождать минут пять. Но они не засиделись. Практически сразу в интеркоме раздался голос премьера, и Лаккара последовал вслед за сенатором.

В кабинете премьера горел верхний свет. Эллисон сосредоточенно вычитывал какой-то документ, то и дело энергично отчёркивая значимые моменты. Увидев вошедших, отложил ручку и встал из-за стола. Высокий, подтянутый, он и в свои шестьдесят пять выглядел представительно. Мужчины обменялись рукопожатиями, после чего Эллисон вернулся в своё кресло, а Барроса уселся напротив него, таким образом выведя Лаккару из зоны внимания премьера.

Барроса решил выложить Эллисону всё без предисловий:

— Сэр, вам хорошо известно, что Ассет ищет возможность победить на следующих выборах. И с учётом того, насколько не популярен ваш кабинет, шансы у него не такие уж плохие, приходится признать.

Сохраняя невозмутимое выражение лица, Эллисон слегка подался вперёд, но тут же сделал вид, что потянулся за ручкой.

— До выборов ещё три года. Всё может случится.

— Это верно, — кивнул Барроса. — Случиться может многое. Например, на ближайшем заседании Парламента Ассет предложит ходатайство о признании аппийцев отдельной нацией. Парло и его люди это ходатайство поддержат, а через три года за Ассета с поддержкой Народного Фронта Аппай проголосует девяносто процентов населения нашей провинции.

У Эллисона округлились глаза. Альберт понял, что новость для него явилась полной неожиданностью.

— Когда? — тихо спросил премьер...

— Завтра, — ответил Барроса, — или через неделю. Это не имеет значения. Вы успеете, господин премьер-министр. Мы здесь, чтобы предложить то, что вам придётся по душе...

Альберту стоило больших усилий сохранять невозмутимость. Барроса достал из кейса тонкую жёлтую папку и положил её на стол перед премьер-министром, однако стоило Эллисону потянуться к ней, мясистая барросовская ладонь легла на обложку.

— Кое-что взамен, — твёрдо произнес сенатор. — Времени на экивоки нет, с вашего позволения я сразу перейду к сути.

Эллисон развёл в стороны ладони: дерзайте, мол.

Барроса на мгновение нахмурился и едва заметно повёл плечами. Альберт, хорошо знавший язык его тела, понимал, что старый тигр готовится к прыжку.

— Мне нужно председательское кресло в Комиссии по Примирению и Согласию. — Барроса говорил медленно и внушительно, чеканя каждый слог.

Брови Эллисона взлетели вверх, он подался вперёд, но сенатор не дал ему перехватить инициативу:

— Господин премьер-министр, мы оба хорошо знаем: в политике правила такие, как в бейсболе. Пропустил три страйка — покидаешь поле с позором. Если Ассет вас опередит, вам этот один страйк автоматом засчитается за три.

— Любопытно... — Премьер протянул правую руку, толкнул пальцем металлический шарик настольного маятника. Взгляды присутствующих невольно переместились на безделушку. — Вам с этого что, Барроса? Кстати, мистер Лаккара, мне доложили о вашем видео и ваших находках. — Эллисон перевёл взгляд на Альберта. — Даже если там есть зерно истины, бессмысленно будоражить общественность. Вы хоть понимаете, какие будут последствия? Похороните уже старую историю, семнадцать лет прошло.

— Можно и похоронить, — Барроса произнес эту фразу так уступчиво, что Альберт, уже собравшийся возразить, едва удержался от раздражённого жеста. — А можно вытащить накануне съезда консерваторов, и... — Сенатор ухмыльнулся. — Если Киссинджер сможет провести своего протеже Стюарта так далеко, мы завалим зверя в прыжке.

Зацепил. По тому, как Эллисон откинулся в мягком кресле и сложил пальцы на груди, Альберт понял: зацепил!

— И вот это..? — Эллисон кивнул на папку, и Барроса убрал руку.

Прежде чем ходатайство будет озвучено на заседании Парламента, оно должно быть представлено председателю в письменном виде. Альберт и Эллисон переглянулись — обоим было понятно, что в папке.

— Вы их опередите на день, — Барроса довольно потёр ладони. — Всего на день.

По глазам премьера можно было понять, что он не убежден. В самом деле, аппийцы как отдельная нация? И создать предпосылки для референдума? Но Барроса, открыв документ на первой странице, продолжил:

— Аппиа... Вы признаете Аппиа как нацию в составе Федерации.

Это было старое название первых коренных племен на территории Аппай и Левантид. Альберт почесал указательным пальцем нижнюю губу, едва удержавшись от желания перебить сенатора. Увидел, как медленно изменилось лицо премьера: от недовольно-скептического до равнодушно-расслабленного. Так и есть. Он тоже всё понял. Для большинства проживающих на территории Аппай эта замена пройдет незамеченной, а северяне и вовсе не поймут, о чём речь. «Аппиа» — так звучит название Аппай на большинстве южных диалектов. С небольшой разницей. Позже грамотные юристы с лёгкостью оспорят правомочность ходатайства, поскольку речь в нём идёт о признании ограниченной части коренного населения Аппай, а не провинции и всех в ней проживающих. Пустым звуком оно было, хлопушкой.