Как он ранее мог любить Оресту? Это не его город, он сюда теперь приезжает только по делам. И сегодня было ещё одно дело, которое надо закончить. Банк Котнора выступал спонсором конно-спортивных соревнований на западе от города, и Стюарт, как директор по связям с общественностью, находил странное удовольствие в посещениях такого рода мероприятий и в общении с прессой и организаторами. Дед в своё время пытался уговорить Валерана занять его место во главе совета директоров «МакВитерс Майнинг», но беспокойный внук неожиданно принял предложение своего близкого приятеля и по совместительству управляющего банка и занял должность, которая у старого МакВитерса вызывала только недоумение.
— Ну, если тебе это нравится, — только и пробормотал он, ошарашенный таким поворотом событий.
— Мне нравилось убивать, — посмеиваясь, ответил Валеран, — но война закончилась, и я предпочел бы вообще ничего не делать.
Вообще ничего не делать оказалось так же скучно, как и делать что-то. Но жизнь в Котноре с его небольшими городками и преимущественно шахтерским населением позволяла сохранять баланс и не скатываться ни в полное безделье, ни в чересчур активную деятельность. Три-четыре часа в офисе, потом долгий ланч, потом — «по делам», и после двух Валерана уже невозможно было застать на работе.
Сейчас, поднявшись на спонсорскую трибуну, он столкнулся с немолодой женщиной с выбеленными волосами и высоко выбритым, как у средневековых мадонн, лбом. Ковбойскую шляпу она сдвинула на затылок — впрочем, и без шляпы род её увлечений был очевиден. Увидев её, Стюарт понял, что узнан и уловлен — как минимум, на ближайшие полчаса. Подозрения незамедлительно подтвердились: мадам Николь тут же вцепилась в его рукав и принялась энергично рассказывать, как они, организаторы соревнований, благодарны команде Котнор Банка за финансовую и дружескую поддержку. Вставить хотя бы слово в экспрессивный монолог не представлялось возможным, и Валеран принимал её излияния всё с той же сдержанной, сердечной и слегка ироничной улыбкой, с какой ещё несколько часов назад выслушивал Киссинджера. Понятно, что его ничуть не волновало, как много значат для спортсменов соревнования в конце сезона (пусть это и последний шанс для них заявить о себе в этом году), но — noblesse oblige. Через несколько минут поток благодарностей пошёл на спад, и Стюарт тут же перевёл разговор в другое русло, заметив, что в этом году им всем повезло с погодой. В самом деле, конец октября выдался нетипично тёплым — не иначе, в Оресте загостилось бабье лето.
Мадам Николь охотно подхватила новую тему, и Валеран уже опасался, что теперь ещё минут сорок придётся выслушивать очередные сентенции, но она быстро пересела на любимого конька. «А мистер Стюарт ездит верхом?» Мистер Стюарт вежливо заметил, что брал уроки верховой езды в юности, но сейчас уже ничего не помнит.
«Это пустяки! — воскликнула мадам Николь, — это как езда на велосипеде — разучиться невозможно. Но вам нужно посмотреть лошадей, которых Ассоциация выставила на продажу. Может быть, вам приглянется какой-нибудь коник!»
Она увлекла его с трибуны в своеобразное спортивное закулисье, где на огромном поле под навесами уминали свой скромный ланч участники соревнования, а чуть поодаль в электропастухах паслись четвероногие спортсмены. В одном из загонов бегал молодняк — к ним-то и привела Валерана болтливая мадам.
Пара молодых жеребчиков-двухлеток тут же направились к ограде — любопытствуя, кто пришёл, чего надо и чем угостят.
Неподалеку долговязый парень за столиком отмечал участников соревнования. Вежливо слушая болтовню мадам Николь и поглаживая бархатные лошадиные морды, Валеран то и дело посматривал на прибывающих спортсменов. В какой-то момент, обернувшись, он увидел молодую женщину, стоявшую к нему спиной и протягивающую волонтёру регистрационную карточку. Невысокая, подтянутая, одетая в ковбойскую синюю рубаху и джинсы, с длинными русыми волосами... «Русалочьими» — как он всегда называл такие. Волосы девушки были короче и на пару тонов темнее тех, памятных ему против воли, концы их чуточку завивались, а в густой копне светились десятки платиновых мелированных нитей.
Иногда — очень редко — Стюарт встречал таких девушек. В каждом из этих случаев он пользовался всеми доступными способами, чтобы очаровать, соблазнить, уговорить. В конечном итоге, ни одна не сказала «нет», и Валеран никогда после не задумывался, что приводило их в его постель: стюартовская харизма, его всё ещё знаменитая фамилия или деньги. Как и не вспоминал потом имён случайных партнёрш, потому что всё, что он хотел — это воссоздать на ночь хрупкое волшебство, где с ним будет не очередная незнакомка, плетущая сети из длинных волос, а его крошич, его альфа-кобылёнок с острыми коленками, его русалочка-утопленница с губками, сладкими от земляники и мороженого, которыми она так часто лакомилась в то их короткое лето вместе. В эти ночи ему так хотелось верить, что это она, давно потерянная девочка, обхватывает его ногами и выгибается навстречу его телу.
И в этот раз Валеран уже был готов окликнуть женщину, спросить её, в каком классе она выступает, на какой лошади едет, непринужденно попросить номер телефона, позвонить сегодня же вечером. Вот прямо сейчас, пока парень за столиком пытается найти её данные, пока она нетерпеливо постукивает ножкой... Стюарт скользнул взглядом по гибкой спине и упругой попке, молясь, чтобы женщина, когда обернётся, оказалась хотя бы хорошенькой.
Она стояла всего в нескольких метрах от него, Валеран почти сделал шаг, чтобы дотронуться до загорелого запястья, как парень высоким голосом сообщил, что данных о регистрации новоявленной Валерановой русалки в базе нет. Молодая женщина ласково, но настойчиво попросила его посмотреть ещё раз, внимательней. То, что парень не видел, и то, что сразу заметил Валеран: в этот момент она нетерпеливо переступила с ноги на ногу и склонила голову. У той, его русалочки, это всегда было признаком раздражения. Как и Валеран, за вежливой улыбкой орестовской аристократки она часто и успешно скрывала от окружающих свои настоящие эмоции (...до тех пор, пока не взорвётся, и тогда её настоящая, неукротимая, упрямая натура выплеснется на провинившегося), но Стюарт слишком хорошо знал язык её тела. И голос... «Не сходи с ума, — попытался он успокоить себя, — это другая женщина, тебе просто хочется, чтобы это была она». Но невольно задержал дыхание, когда вдруг и тонкие кисти рук, и созвездие мелких родинок на запястье, и манера выпрямлять спину и тянуть шейку — всё это вдруг стало таким невероятно знакомым. Насколько невозможной была эта встреча, которую Стюарт успешно избегал много лет, заменяя своего крошича суррогатами? Ореста — не такой уж большой город, но только Валеран почему-то всегда думал, что она давно покинула Оресту. Никогда не пытался разыскать, — для этого были очень веские причины, — и вот теперь стоит у неё за спиной? Нет, это точно другая женщина, всё ему кажется от духоты.
И тем не менее...
— Джиллиан? — тихо позвал Валеран, надеясь и в то же время пугаясь, что девушка обернётся на имя, но она не услышала. Или же это было не её имя...
— Нет, мэм, вашего номера точно нет в системе. Как зовут вашу лошадь?
Девушка назвала кличку, снова склонилась над столом, вглядываясь в экран монитора, и Валеран наконец разглядел её профиль. Уже не сомневаясь, но всё ещё не веря в эту невероятную встречу, понимая, что она сейчас обернётся, и будучи готовым к любой её реакции, Стюарт сделал шаг, как будто шагнул в пропасть — и окликнул женщину в полный голос:
— Джилли...
— ...ан — чей-то звучный голос наложился на его собственный. Раскатистый, уверенный, он тут же привлёк к себе внимание русалки: она обернулась на зов и встретила обладателя голоса непередаваемо нежной улыбкой. Той самой...
«Ну, это было не так плохо. Я бы сказала, это было совсем не плохо», — волосы, русалочьи сети тогда легли Валерану на грудь, и он только фыркнул, стараясь выглядеть спокойным и уверенным в себе: «Ну, спасибо, ты очень великодушна». Джилли спала всю ту ночь у него на груди, а он боялся пошевелиться. Думал, как сладко она спит. Маленькая...
