Они выехали на главную улицу Миллезимо, спускавшуюся к продолговатой площади, которую обрамляли ряды лавочек. Вывешенный на одном из домов трёхцветный флаг указывал местонахождение штаба. Когда всадники слезали с лошадей, к ним, галопом промчавшись через всю деревню, подскакал штабной офицер от Ожеро. Бонапарт взял депешу, вскрыл её, быстро пробежал глазами и вскрикнул от изумления. Тщательно готовившейся атаки на Чеву уже не требовалось! Защитники лагеря отступили! Несмотря на оказанный вчера Ожеро кровавый приём, ночью Колли отвёл свои войска на запад, оставив лишь крошечный гарнизон в городской крепости. Это меняло всё.
Он засыпал вопросами штабного офицера, не обращая внимания на лившиеся с неба потоки воды. Куда ушёл Колли? Штабной офицер не знал. Дозорные вышли вперёд с первыми лучами рассвета и обнаружили пустые укрепления. Позже они наткнулись на пьемонтский арьергард, были обстреляны, отступили и потеряли противника из виду... Бонапарт поспешил в штаб, чтобы срочно отправить приказы находившимся на марше колоннам. Следовало немедленно определить местонахождение Колли. Пока Бонапарт не будет знать, куда направился враг, он ничего не сможет предпринять.
Жозеф и Саличетти, всегда пользовавшиеся привилегиями, заняли лучшую комнату в доме. Когда он вошёл к ним, Жозеф стоял и мрачно смотрел на дождь за окном. Саличетти, вытянув ноги, сидел в кресле и задумчиво хмурился, похлопывая себя по грязным сапогам.
Жозеф повернулся ему навстречу.
— Привет, Малыш! — покровительственно воскликнул он по-итальянски. Этот язык им обоим до сих пор был ближе французского. — Какая скверная погода! В этой отвратительной стране дождь идёт почти каждый день. В результате восхитительная триумфальная прогулка, в которой ты пригласил меня участвовать, оказалась не очень приятным занятием. Я промок до костей!
— Извини, братишка, — сокрушённо сказал Бонапарт. — На войне не приходится ждать хорошей погоды. Что бы ни было, а выступать в поход нужно.
Саличетти поднял глаза.
— Я тут подумал, Бонапарт... Если Колли вывел свои войска из Чевы на запад, то нет ничего, что помешало бы тебе двинуться на Болье и выгнать его из Италии. Не так ли? На этот счёт существуют недвусмысленные инструкции. Теперь у тебя есть полная возможность выполнить их.
Прежде чем ответить, он благоразумно помедлил. Нет, пока ещё рано доверяться Саличетти.
— Я не могу оставить недобитого Колли в тылу, друг. Сначала я должен разгромить его. Кроме того, — хитро добавил он, — преследуя его, я захвачу Мондови и находящиеся там огромные склады с продовольствием, так необходимым нашей армии. Да и контрибуцию мы получим с них немалую. Это богатый город. А потом мы выйдем на пьемонтскую равнину, где заберём всё, что пожелаем.
— Это верно, — отозвался Саличетти, глаза которого загорелись от жадности. Как только у него появится возможность пограбить, уж он своего не упустит! — А то в этих бедных деревушках и взять нечего.
— Если мы двинемся за Болье, на всём пути до самой Алессандрии нас ждут только голые холмы, а когда дойдём до крепости, нас остановят. Вот почему Болье отступает туда. Он очень заинтересован в том, чтобы мы шли по его следам. Это входит в его замысел. Но согласно логике войны нам надо продвигаться через пьемонтскую равнину. Можешь сообщить об этом Директории, когда будешь писать очередной отчёт.
Он соблазнит Саличетти, и тот станет его помощником в этом продвижении. Раз корсиканец начал грабить, он не успокоится! Пусть как следует обдумает эту перспективу...
Бонапарт повернулся к Жозефу:
— Я собираюсь осмотреть позиции вокруг Чевы, брат. Не желаешь поехать со мной?
Жозеф раздражённо покачал головой:
— Спасибо, Малыш, не хочется. Не в такую погоду!
Под проливным дождём Бонапарт проехал через Монтецемоло и спустился вниз, к Чеве. Войска Ожеро располагались вокруг старых городских стен, за которыми высилась неприступная крепость. Как он узнал, пушки этой крепости вывели из строя несколько французских батарей, располагавшихся на ближайших высотах.
Он нашёл Ожеро неподалёку от города, в доме, находившемся вне досягаемости ядер врага. Лазутчики генерала сообщили, что обнаружили местонахождение Колли. Пьемонтец занял сильную позицию за Курсальей. Бонапарт развернул карту и склонился над ней. Курсальей назывался приток реки Танаро, протекавший на север где-то милях в десяти к западу от Чевы. Смысл этого шага стал понятен Бонапарту с первого взгляда. Заняв эту позицию, Колли намеренно оставил без прикрытия дорогу на Кераско и Турин. Но и сам Бонапарт не мог отважиться вступить на эту дорогу, оставляя в тылу и на левом фланге сильного противника. Что ж, Колли был искусным воином, хотя и чересчур осторожным. Поступив так, он сближался с большими пьемонтскими силами на западе и прикрывал свои склады в стоявшей на берегу реки горной крепости Мондови. Не оставалось никаких сомнений. Нужно было следовать за Колли и разгромить его.
Неподалёку отсюда находилась дивизия Серюрье; одна её бригада уже была на дороге из Чевы в Лезеньо, близ слияния Курсальи и Танаро. Серюрье следует выступить по левому берегу Танаро к Курсалье и выйти на позиции Колли. Ожеро необходимо идти по правому берегу Танаро, поддерживая связь с Массена, двигавшимся далеко справа. Таким образом, за рекой Курсалья на фланге Колли должна была сложиться мощная группировка. Что же касалось крепости в Чеве, то он не повторит дорого обошедшейся ему ошибки со штурмом Коссерии. Если крепость немедленно не сдастся, как было предложено, он просто изолирует её и пройдёт мимо.
Было уже поздно. В эту плохую погоду на передвижения по ужасным дорогам уйдёт много времени. Значит, он сможет атаковать Колли не раньше, чем послезавтра.
В полдень следующего дня, восемнадцатого апреля по пьемонтскому календарю, Бонапарт ехал под проливным дождём (этот потоп не прекращался ни на минуту!) на встречу, которую он назначил Серюрье и Ожеро. Он только что прибыл из Чевы, где крепость по-прежнему не желала сдаваться, несмотря на повторный ультиматум, грозивший в случае сопротивления беспощадным уничтожением. Он оставил Рюска, командовавшего бригадой в дивизии Ожеро, блокировать крепость наспех собранными силами. У Рюска — крупного, цветущего итальянца — было много тайных связей с пьемонтскими революционерами, и это сыграло свою роль: гражданские власти уже сдали город. Тем временем Серюрье менял диспозицию; он разворачивался налево, к Лезеньо. Войска Ожеро располагались вдоль правого берега Танаро, за местом её слияния с рекой Курсалья. Лагарп шёл из Дего напрямик к неприступному хребту Сан-Бенедетто ди Бельбо за Момбаркаро и таким образом предотвращал всякую возможность соединения Болье и Колли, если австрийцы всё же попытаются его осуществить. Массена оставался в Момбаркаро, готовый действовать в любом направлении.
Эта погода была его злейшим врагом. Она уже создала ему серьёзные трудности. Если ненастье затянется надолго, дело кончится катастрофой. Доставка продовольствия и других грузов становилась невозможной. Горные дороги превратились в реки, а проходившие ниже — в болота. То немногое, что можно было найти в этой местности, тут же разворовывалось мародёрами, в которых превращалась каждая воинская часть (по дороге он встретил множество таких банд — изголодавшихся, несчастных, в грязных, изорванных мундирах, насмехавшихся над дисциплиной и приказами. Эти люди только и знали, что кричать: «Еды! Еды!» — и ради неё не остановились бы перед убийством). Если он не сможет быстро вывести своих солдат из этой горной местности, армии у него не будет. Это было очевидно. Но было очевидно и другое: прежде чем он сможет выбраться из этих предгорий, придётся сразиться с пьемонтцами, которые готовы напасть на него с фланга, если он попытается пройти мимо.
Нелёгким будет это дело. Сегодня утром Ожеро и Серюрье провели рекогносцировку позиции Колли. Оба докладывали, что она очень сильна. Пьемонтский центр располагался на плато, обозначенном на карте как Ла Бикокка и доминировавшем над слиянием Курсальи и Танаро, которые омывали его с двух сторон. Обе реки разлились от дождей и талого снега, который кое-где ещё лежал на высокогорьях. Левое крыло пьемонтской армии стояло за Танаро. Все мосты здесь были разрушены. Правое крыло занимало бастион Сан-Микеле, нависший над Курсальей. В этом месте через реку были перекинуты два узких полуразрушенных моста, подступы к которым простреливались пьемонтской артиллерией. У французов почти не было пушек, если не считать нескольких лёгких пехотных орудий. Основная артиллерия находилась далеко в тылу, за Чевой. Она могла прибыть не ранее чем через два дня; доставка была отложена из-за плохого состояния дорог. Но он не мог ждать так долго. Как быть? Только его дерзость — дерзость, которая отказывалась считаться с препятствиями, — могла помочь делу.
