Ей не пришло в голову, что она и Гвен Олсон были очень похожи – так похожи, что в большом городе, где не все знают друг друга, их могли бы принять за сестер. Несколько учителей замечали это сходство, но не Дженни. Гвен Олсон была на год младше, и ее убил маньяк – так говорили все. Маньяки, извращенцы, цыгане – опасные люди, но они приходят и уходят, и надо только держаться от них подальше и не быть дурой, как Гвен Олсон, которая зачем-то потащилась вечером к реке.

Она встретилась возле дома со своей подругой Джо Слэвитт, и они прошли пять кварталов до кинотеатра, где их ждали еще трое девочек. Они уселись в один ряд, ритуально поедая конфеты.

“Мои родители думают, что это нехороший фильм”, – прошептала она Джо, и та прикрыла ладошкой рот, притворяясь, что шокирована. На самом деле они обе считали, что фильм скучный.

Когда все кончилось, они стояли возле кино. Идти, как всегда, было некуда. Они пошли по Мейн-стрит, вниз к реке.

– Я боюсь даже думать про Гвен, – призналась Мэрилин Хикс, девочка с длинными светлыми волосами и золотыми коронками.

– Так не думай, – отрезала Дженни. Эта Мэрилин вечно говорит глупости.

– Что, ты думаешь, с ней случилось?

– Ты знаешь, – кратко ответила Дженни, которая не была такой невинной, как думали ее родители.

– Это мог быть кто угодно, – дрожащим голосом сказала другая девочка.

– Ага, например Билли Хаммел и его друзья, – насмешливо сказала Дженни, глядя на старших парней, слоняющихся перед зданием телефонной компании. Уже темнело, и она видела, как белые буквы на их форменных футбольных майках отражались в большом окне компании. Минут через десять парни устанут торчать здесь и уйдут.

– Мой отец говорит, что полиция в упор не видит настоящего убийцу.

– Я знаю, про кого он, – сказала Джо.

Они все знали, кого имел в виду отец Мэрилин.

– Я опять проголодалась. Давайте зайдем в кафе.

Они пошли через улицу. Парни не обращали на них никакого внимания.

– В этом кафе кормят одной дрянью, – заявила Дженни. – Они подмешивают туда силос. – Вот привереда, посмотрите! – И кино дурацкое.

– Привереда! А все из-за того, что Билли Хаммел на нее не взглянул.

– Да, уж он-то точно никого не убивал. Внезапно они ей надоели. Они стояли вокруг не полукругом, с глупыми ухмылками. Билли Хаммел и его друзья в футбольных майках отправились по домам. Она устала от всего – от кино, от этих парней, от своих подруг. Ей захотелось скорее вырасти. Я не пойду в кафе, заявила она. Пойду домой.

– Валяаааай, – протянула Мэрилин, и этого оказалось достаточно, чтобы она повернулась и быстро пошла прочь.

Она чувствовала, что они смотрят на нее, поэтому свернула в первый же переулок. Она шла по темной улочке, лишь кое-где освещенной окнами домов. Кто-то ждал впереди, неясная темная фигура – должно быть, домохозяин моет машину или вышел подышать воздухом. Или женщина зовет домой детей.

В тот момент она едва не спасла свою жизнь, потому что поняла, что все-таки голодна, и хотела повернуть назад, но это было невозможно. Поэтому она вскинула голову и пошла вперед, мимоходом отметив, что темный силуэт оказался всего-навсего кустом.

Следующая улица была еще темнее. Со всех сторон над ней нависали громады деревьев. За собой она услышала медленные шаги. Но она не боялась, пока что-то твердое и холодное не коснулось ее спины. Она, подпрыгнув, обернулась, и когда она увидела глядящее на нее из темноты лицо, то поняла, что настал худший момент ее жизни.

В тот момент я скептически отнесся к приглашению бармена, но тем не менее через двадцать шесть часов я снова был у Фрибо, но на этот раз не у стойки, а за столиком, и не один, а в компании.

Я понял, что пьян, только когда на полной скорости гнал “фольксваген” домой, напевая про себя. Без сомнения, моя машина виляла на дороге так же, как у Алисон Грининг в тот вечер много лет назад – в тот вечер, когда я впервые узнал вкус ее теплых губ и когда все мои чувства всколыхнулись от ее восхитительных запахов мыла, духов, пороха и чистой холодной воды. К моменту, когда я достиг итальянского пейзажа и плаката на вершине холма, я понял, что смерть Дженни Странд была причиной враждебности ко мне арденских обывателей. Я бросил машину возле гаража и, как вор, прокрался в дом. Странное письмо и конверт лежали у меня в кармане вместе с разорванными листками книги “Волшебный сон”. В доме кто-то ходил. Я прошел по коридору, чувствуя холод пола даже в туфлях.

Дом наполняли звуки, казалось Тута Сандерсон одновременно находилась в нескольких комнатах.

– Выходите, – сказал я. – Я вас не обижу.

Молчание.

– Ладно. Можете идти домой, миссис Сандерсон.

Я прошелся по комнатам нижнего этажа. Мебель Дуэйна сияла чистотой, но нигде никого не было. Я пожал плечами и отправился в ванную.

Когда я вышел оттуда, звуки в доме, как по волшебству, стихли. Видимо, она в панике сбежала.

Потом кто-то кашлянул – без сомнения, в моем кабинете, куда я запретил ей входить. Рассерженный, я взлетел наверх и...

Через окно я увидел грузную фигуру Туты Сандерсон, спешащую по дороге прочь с сумкой, болтающейся на плече; а в моем кресле безмятежно восседала Алисон Апдаль.

– Что... – начал я. – Мне не нравится...

– Похоже, вы ее напугали. Она и так была не в себе, но вы довершили дело. Но не волнуйтесь, она вернется.

Когда я увидела, как он выходит из машины, я знала, что он пьян, пьян в стельку, и когда он начал вопить, я решила, что мне лучше уйти. Теперь я знаю, что перед этим он спорил с пастором в Ардене, и думаю, что пастор правильно все сказал на следующий день. Он мог бы сказать и покрепче. Ред тогда вернулся из полиции – конечно, в шоке от того, что он увидел, – и он сказал мне: мама, не ходи больше к этому чокнутому. У меня были свои мысли насчет него, но ведь пять долларов – тоже деньги, разве не так? А еще два доллара я положила ему под лампу. Да, так вот, я собиралась прийти снова, он меня не запугал. Я хотела понаблюдать за ним.

Мы какое-то время молчали – странно, но у меня было чувство, что это я вторгся в ее владения. Я видел, что она это тоже чувствует, и решил внести ясность:

– Мне не нравится, когда в мою комнату входят без разрешения. Это нарушает рабочую обстановку.

– Она сказала, что вы запретили ей сюда заходить. Потому я и здесь. Это единственное тихое место, где можно было дождаться вас, – она вытянула ноги в джинсах. – И я ничего не трогала.

– Дело не в этом, а в вибрациях.

– А я не чувствую никаких вибраций. А что вы тут делаете?

– Пишу книгу.

– О чем?

– Не имеет значения. Мне нужен покой.

– Книгу о других книгах. Почему бы вам не написать о чем-нибудь настоящем? О чем-нибудь важном для людей?

– У тебя есть тема?

– Зак хочет встретиться с вами.

– Вот радость.

– Я говорила ему о вас, и он очень заинтересовался. Он хочет узнать про ваши идеи. Зак очень интересуется всякими идеями.

– Я сегодня никуда уже не пойду.

– Не сегодня. Завтра в Ардене. Знаете бар Фрибо?

– Смогу найти. Ты знаешь, что убили еще одну Девочку?

– Еще бы. Все только об этом и говорят, – она моргнула, и я увидел, что под ее напускным безразличием скрывается страх.

– Ты ее знала?

– Конечно. В Ардене все знают друг друга. Ее нашел Ред Сандерсон, потому старая Тута так разволновалась. Она была в ноле возле шоссе 93.

– Господи, – я вспомнил, как обошелся с ней утром, и почувствовал, что заливаюсь краской.

Так на другой день я второй раз оказался у Фрибо в компании Алисон Апдаль. Хотя она была несовершеннолетней, она вошла в бар с такой решительностью, будто готовилась разрубить голову топором первому, кто посмеет ее не пустить. Конечно, это была инсценировка, но такая блестящая, что я залюбовался. У нее явно было больше общего со своей тезкой, чем я вначале решил. В баре почти никого не было – двое стариков с кружками пива у стойки и черная куртка за столиком в углу. У кассы окруженный светящейся рекламой стоял вчерашний бармен. Увидев Алисон, он нахмурился, но, поглядев на меня, только кивнул.