– Наверное, раз в неделею. Это достаточно для нас обоих.

– Думаю, это правильно, – сказал я.

Джон прищурил глаза и закусил нижнюю губу.

– Так что ты хотел мне рассказать?

– Через день-два этот город снова будет сходить с ума. А в полицейском управлении снова произойдут большие потрясения.

Джон нервно сплел пальцы, а потом махнул в мою сторону рукой, сияя от восторга.

– Ты, негодяй, ты нашел эти бумаги? Ведь все дело в этом?

– Я нашел эти бумаги, – сказал я.

– Тогда ты прав! Этот город действительно сойдет с ума. И сколько же человек убил Фонтейн? Ты посчитал?

– Это был не Фонтейн. Это был человек, который убил Фонтейна.

Рот его медленно приоткрылся. Он смотрел на меня, пытаясь понять, насколько это серьезно.

– Ты ведь не хочешь сказать, что считаешь, будто Алан...

Он даже не догадался спросить меня о результатах баллистической экспертизы.

– Алан не попал в Пола Фонтейна, – сказал я. – Алан попал в меня. За домами на той стороне улицы кто-то прятался. У него было что-то вроде боевой винтовки. Алан, ты, я – мы не имеем к этому никакого отношения. Он был уже там, когда мы подошли к дому. Он был в гетто вместе с Фонтейном. Может быть, даже видел, как тот звонит мне. И следовал за ним до дома.

– Значит, тот человек в Огайо опознал на фотографии не того?

– Нет, он опознал того, кого надо. Я просто неправильно его понял.

Джон прижал ладонь к щеке и несколько секунд смотрел на меня, не произнося ни звука.

– Не думаю, что хочу знать эту историю во всех подробностях, – сказал он наконец.

– Нет, теперь это и неважно. И я не видел сегодня тебя, а ты – меня. To, что скажу тебе я, а ты скажешь мне, никогда не выйдет за пределы этого дома. Я хочу, чтобы ты понимал это.

Он кивнул, немного растерянный, но готовый слушать дальше.

– О'кей. Так кто же это был?

– Майкл Хоган, – сказал я. – Человек, которого ты знал под именем Франклина Бачелора, сменил имя на Майкла Хогана. Сейчас он лежит мертвый в подвале кинотеатра «Белдам ориентал» с пистолетом в руке и словами «Голубая роза» рядом с телом: Они написаны черным маркером.

Джон медленно кивал, вбирая в себя мои слова.

– Изабель Арчер проникнет в кинотеатр и найдет его тело. А через пару дней она и еще несколько человек, включая представителей ФБР, получат копии его бумаг. Почти половина написана от руки, так что не останется никаких сомнений в том, что все это сделал Хоган.

– Ты убил его?

– Послушай, Джон, – сказал я. – Если я и убил детектива в Миллхейвене, то никому не стану об этом рассказывать. Правильно? Но я хочу, чтобы ты понимал, что все сказанное здесь сейчас останется между нами. Не выйдет за стены этой комнаты. Поэтому мой ответ – да. Я застрелил его.

– Bay, – Джон смотрел на меня горящими глазами. – Это потрясающе, просто фантастика. Но ведь вся история выплывет наружу.

– Не думаю, что тебе бы этого хотелось.

Джон внимательно смотрел на меня, словно пытаясь прочесть мои мысли. Он опустил ногу с подлокотника. То, что он прочел на моем лице, ему явно не нравилось. Глаза его погасли, и теперь он пытался выглядеть невинной жертвой.

– И почему же это я не захочу, чтобы все выплыло наружу?

– Потому что ты убил свою жену, – сказал я.

– Сначала ты привез ее в отель «Сент Элвин» и ударил ножом. Но тебе не удалось убить ее. И тогда, узнав, что она может выйти из комы, ты проник в ее палату и докончил начатое. И конечно. Гранта Хоффмана тоже убил ты.

Джон соскользнул с подлокотника на сиденье. Он остолбенел. Или хотел, чтобы я думал, будто он остолбенел.

– Господи, Тим. Ты знаешь, как все было. Ты даже знаешь почему. И ты сам первый назвал имя Бачелора. Это ты подвел базу под всю эту историю.

– Ты хотел, чтобы я узнал про Бачелора, не так ли, Джон? Это одна из главных причин, почему ты хотел, чтобы я сюда пришел. Ты понятия не имел, что он живет в городе. Он должен был как будто приехать из-за его пределов, убить твою жену и Хоффмана, а потом снова стать тем, за кого выдавал себя все это время.

– Все это так абсурдно, так безумно, – сказал Джон.

– Как только я приехал сюда, ты сказал мне что убийца «Голубой розы» – наверняка старый солдат. И ты придумал эту замечательную историю о том, что случилось, когда ты попал в лагерь Бачелора в провинции Дарлак. Это была хорошая история, но ты упустил из виду кое-какие важные детали.

– Я никогда не хотел говорить об этом, – сказал Джон.

– Ты предоставил мне придумать все за тебя. А сам только кидал намеки.

– Намеки, – Джон печально покачал головой.

– Давай поговорим о том, что действительно случилось в провинции Дарлак, – сказал я.

– Почему бы тебе снова не придумать что-нибудь самому, а когда закончишь бредить – почему бы не убраться из этого дома и не оставить меня в покое?

– Ты был в одном лагере с человеком по фамилии Баллок. В один прекрасный день Баллок со своей командой вышел из лагеря и не вернулся. Ты вышел на поиски и нашел их расчлененные тела, привязанные к деревьям. У них были вырезаны языки.

– Я сам рассказал тебе об этом, – напомнил Джон.

– Но ты ведь не думал, что его убили вьетконговцы. Ты решил, что это сделал Бачелор. А когда ты увидел призрак Баллока, подозрения переросли в уверенность. Ты был там, где должен был, по твоему мнению, находиться он – ты был в такой точке, с которой можно было видеть сквозь границу этого мира.

– Да, я там был, – сказал Джон. – Но не думаю, чтобы ты когда-нибудь был в такой точке.

– Может быть, и нет, Джон, но главное сейчас не в этом, а в том, что ты чувствовал себя преданным – и правильно чувствовал. И ты захотел сделать то, что, по твоему мнению, сделал бы Бачелор.

– Думай, о чем говоришь, – сказал Джон. – Твои догадки здесь ни к чему.

– Бачелор уже скрылся к тому моменту, когда ты попал туда. Тогда ты сжег дотла его лагерь и планомерно истребил всех, кто в нем остался, всех, кто был слишком мал, слишком стар или слишком слаб, чтобы уйти с Бачелором. Как ты это сделал? Убивал по одному в час? Или по одному каждые два часа? В конце концов ты убил его ребенка – положил его на землю и разрубил пополам своим штыком. А потом ты убил его жену. И в конце концов разрубил ее тело, сварил в общем котле и съел немного мяса. Ты даже очистил ее череп. Ведь ты делал все как Бачелор, не так ли?

Джон почти рычал на меня, двигая челюстями, глаза его наливались злобой, которую он даже не пытался скрыть на этот раз.

– Ты не имеешь права даже говорить обо всем этом! Это не принадлежит тебе. Это принадлежит таким людям, как мы.

– Но я ведь не ошибаюсь, не так ли?

– Это неважно, – сказал Джон. – Все, что ты говоришь, абсолютно неважно.

– Но ведь это правда.

Джон резко вскинул руки.

– Послушай, даже если все это действительно произошло – а в это не поверит никто в реальном мире, потому что они не могут даже подступиться к пониманию этого, то это только дает Бачелору больше поводов для мести.

– Бачелор никогда не работал подобным образом, – сказал я. – Он не мог. Ты был прав в своей оценке этого человека – он всегда был за пределами реальности, и ничто не имело для него значения, кроме возможности выжить. После Лэнг Во он сменил три или четыре имени. К тому времени, когда он прожил двенадцать лет, называя себя Майклом Хоганом, все, что волновало его относительно Франклина Бачелора, – это чтобы того продолжали считать мертвым.

– То, что ты говоришь, только доказывает, что это он убил мою жену. Если ты не видишь этого, я даже не хочу с тобой разговаривать.

– Он не убивал ее. Он только избил ее. Или велел сделать это Билли Рицу, что в принципе одно и то же.

– Теперь я точно знаю, что ты сумасшедший, – откинув голову назад, Джон посмотрел в потолок. Лицо его начинало наливаться кровью. – Я же говорил тебе. Я ударил свою жену. Ведь это был конец нашего брака. – Он опустил голову и посмотрел на меня с напускной жалостью. – Зачем понадобилось какому-то Билли Рицу бить мою жену?