– И вы отказались от присутствия защитника.

– Я найму адвоката позже. Сначала мне хотелось поговорить с вами.

– Единственное, что мне осталось тебе сообщить, это что наш разговор записывается на видеопленку, чтобы впоследствии на нее можно было сослаться.

– О, это хорошая идея, – Драгонетт посмотрел сначала в потолок, потом через плечо, затем с улыбкой показал пальцем в нашу сторону. – Я понял. Камера за этой зеркальной стеной, да?

– Нет, – ответил Фонтейн.

– А она уже включена? Вы уверены, что она работает?

– Да, она включена.

– Так значит, мы можем начинать?

– Мы уже начинаем, – заверил его Фонтейн.

Я привожу здесь запись разговора, который мы видели:

Уолтер Драгонетт. – О'кей. Я хочу сказать вам одну вещь прямо сейчас, потому что вам важно это знать. Меня изнасиловали, когда я был маленьким мальчиком, семи лет от роду. Человек, сделавший это, был нашим соседом по фамилии Лансер. Имени его я не знаю. Через год после этого он уехал. Он приглашал меня в свой дом, а потом – ну, вы понимаете, – делал со мной все эти гнусные штуки. Я ненавидел все это. И сейчас, когда я думаю, как здесь оказался и все такое, мне кажется, что причиной всему мистер Лансер.

Пол Фонтейн. – Вы когда-нибудь кому-нибудь рассказывали об этом мистере Лансере? Вы рассказали матери?

У.Д. – Как я мог? Я не знал даже, как рассказать об этом самому себе. Кроме того, не думаю, чтобы мама мне поверила. Потому что она симпатизировала мистеру Лансеру. Он помогал поддерживать престиж нашего района. Знаете, кем он был? Он был фотографом – фотографировал детей и младенцев. Ну да, фотографировал. Он и меня фотографировал без одежды.

П.Ф. – Это все, что он делал?

У.Д. – О, нет! Разве я не сказал, что этот человек насиловал меня. Вот что он делал. Принуждал заниматься с ним сексом. Это очень важная часть. Заставлял меня играть с его... ну с этой штукой. Я должен был брать его в рот и все такое, а он фотографировал меня. Интересно, попали ли эти снимки в порножурналы. У него было много журналов с фотографиями маленьких мальчиков.

П.Ф. – Ты тоже делал фотографии, да, Уолтер?

У.Д. – Вы их видели? Те, что в конверте?

П.Ф. – Да.

У.Д. – Теперь вы знаете, почему я их делал.

П.Ф. – Ты фотографировал только по этой причине?

У.Д. – Не знаю. Мне было необходимо это делать. Очень важно все помнить, очень важно. И была еще одна причина.

П.Ф. – Что же это за причина.

У.Д. – Я использовал их, чтобы решить, что хочу съесть. Когда приходил домой с работы. Поэтому я иногда называл пакетик с фотографиями своим меню. Это был реестр всего, что имелось в моем распоряжении. Я все собирался разложить эти фотографии в альбом, с именами и все такое. Но вы арестовали меня раньше, чем я успел это сделать. Только не думайте, я не сержусь. Я ведь не сумасшедший и понимаю: дело в том, чтобы снять эти карточки, а не в том, чтобы засунуть их в альбом.

П.Ф. – И это помогало вам выбирать, что вы хотите съесть.

У.Д. – Это было меню. Как в ресторанах, где в меню есть фотографии блюд. К тому же, можно пройти вдоль реки памяти и снова испытать уже пережитое. Ведь даже после того, как ты использовал то что было на фотографии, она становится своего рода трофеем – как голова убитого животного, которую вешают на стенку. Потому что я уже давно понял, кто я. Я – охотник. Хищник. Поверьте мне, я не выбрал бы все это сам. Ведь это такая тяжелая работа, и надо держать все в секрете. Но моя участь сама меня выбрала.

П.Ф. – Расскажи мне, в какой момент ты понял, что ты хищник.

У.Д. – О! Ну что ж, сначала я прочитал книгу «Расколотый надвое». Там говорилось о развратном копе, который обнаружил, что убил нескольких человек, и покончил жизнь самоубийством. Это была книга о Миллхейвене. Я знал все улицы, на которых происходило действие. И это было очень интересно, особенно после того, как мама сказала мне, что книга основана на реальных событиях. И так я узнал от нее, что действительно существовал человек, который убивал людей и писал над их телами слова «Голубая роза». Но только это был не полицейский.

П.Ф. – Не полицейский?

У.Д. – Это не мог быть полицейский, не мог. Никоим образом. Никоим. Образом. Этот детектив в книге – он вовсе не был хищником. Я знал это – не знал только, как вы называете таких людей. Но кто бы это ни был, он был словно моим родным отцом. Он был таким же как я, но превзошел меня. Ведь тогда я убивал лишь небольших зверьков, просто для практики, чтобы понять, как это. Кошек и собак. Много кошек и собак. Берешь нож – и все очень просто. Самое трудное – очистить потом скелетики. Никто даже не представляет, какая это тяжелая работа. Приходится скрести, а запах бывает иногда такой ужасный.

П.Ф. – Ты решил, что убийца «Голубой розы» – твой отец?

У.Д. – Нет. Но я думал, что он мой настоящий отец. Независимо от того, от него я родился или нет. Мама мало рассказывала мне об отце. Так что им мог оказаться кто угодно. Но прочитав эту книгу и поняв, как реально все, что в ней описано, я понял, что похож на настоящего сына этого человека, потому что готов пойти по его стопам.

П.Ф. – И поэтому несколько недель назад вы решили повторить то, что сделал он?

У.Д. – Вы заметили? Я не был уверен, что кто-нибудь заметит.

П.Ф. – Заметит что?

У.Д. – Вы знаете. Вы почти произнесли это.

П.Ф. – Скажи это сам.

У.Д. – Места. Все было в тех же местах. Ведь вы знали, правда?

П.Ф. – Те первые убийства «Голубой розы» были слишком давно.

У.Д. – Такое невежество просто непростительно. Вы ничего не заметили, потому что ничего не знали. По-моему, это очень непрофессионально.

П.Ф. – Что ж, согласен с тобой.

У.Д. – Еще бы. Все это такая дешевка!

П.Ф. – Ты так старался воссоздать убийства «Голубой розы», а никто ничего не заметил. Я имею в виду детали.

У.Д. – Люди никогда ничего не замечают. Это отвратительно. Они не заметили даже исчезновения всех этих людей. А теперь, наверное, никто не заметит, что меня арестовали, и не обратит внимания на то, что я сделал.

П.Ф. – Можешь не беспокоиться на этот счет, Уолтер. Ты становишься очень знаменитым. Ты уже почти звезда.

У.Д. – Но это тоже неправильно. Во мне ведь нет ничего особенного.

П.Ф. – Расскажи мне об убийстве мужчины на Ливермор-стрит.

У.Д. – Мужчины на Ливермор-стрит? Просто какой-то парень. Я ждал, притаившись в проходике под отелем. Вошел мужчина. Это было около полуночи. Я задал ему какой-то вопрос – не помню какой. Кажется, спросил, не поможет ли он мне внести кое-что в отель через задний вход. Он остановился. Потом я, кажется, сказал, что заплачу ему пять баксов. Мужчина сделал шаг в мою сторону, и я ударил его ножом в грудь. Я продолжал колоть его, пока он не упал. Потом я написал на кирпичной стене слова «Голубая роза». Специально принес с собой маркер, и он прекрасно сработал.

П.Ф. – Ты можешь описать этого человека? Его возраст, внешность, одежду?

У.Д. – Самый обычный, простой парень. Лет, наверное, около тридцати. Но я не уверен – там было темно.

П.Ф. – А как все было с женщиной?

У.Д. – О, с миссис Рэнсом. Ну, тут все совсем по-другому. С ней я был знаком.

У.Д. – Откуда ты ее знал?

У.Д. – Я не знал ее в полном смысле этого слова – так, чтобы разговаривать с ней и все такое. Но я знал, кто она. Мама оставила после смерти кое-какие деньги – около двадцати тысяч долларов, и я хотел удачно поместить их. Поэтому я ходил в фирму «Барнетт энд компани» к мистеру Ричарду Мюллеру, который занимался размещением моих денег. Я встречался с ним примерно раз в месяц – ходил туда, пока там не стало как-то неприятно. А миссис Рэнсом занимала кабинет рядом с кабинетом мистера Мюллера, и я видел ее почти каждый раз, когда заходил туда. Она была по-настоящему красивой женщиной. Мне она очень нравилась. А потом в газете напечатала ее фотографию – она получила большую премию. И я решил сделать ее второй жертвой «Голубой розы», в номере двести восемнадцать.