Я стала бить по воде, чтобы отпугнуть моллюсков, но сообразила, что так я скоро совсем останусь без сил. Наконец я догадалась, что делать: я стала собирать своих мучителей и набивать ими рукава куртки, которую случайно сдернула со стражника. На концах рукавов я завязала узлы, а сверху крепко зажала, чтобы твари не могли выбраться. Мне не удавалось вылавливать их достаточно быстро: несколько кровяных демонов все же заползли мне под одежду. Каждая секунда, прежде чем мне удавалось от них избавиться, была полна адских мучений. К тому времени, когда начался отлив и вода стала доходить мне лишь до щиколоток, один рукав был набит битком; что делать дальше, я не могла придумать.

Если бы вода схлынула совсем, это не избавило бы от кровопийц: моллюски могли передвигаться не только в но и ползать по скале, а мои раны они находили столь же безошибочно, как находят креветок обученные псы-ныряльщики на островах Фен.

Я подумала о том, не попытаться ли выбросить тварей из жерла однако если бы бросок оказался неудачным, они свалились бы обратно; да и оказавшись наверху, они вполне могли приползти к краю обрыва и вернуться в воду.

Наконец, когда часть дна обнажилась, я нашла решение своей проблемы. Я взяла камень и стала одного за другим разбивать им кровяных демонов, положив на скалу. Ни до, ни после убийство живых существ не доставляло мне такого наслаждения.

Когда вода схлынула и дно воронки обнажилось почти полностью, я занялась тем, чтобы уничтожить всех своих еще не пойманных мучителей. Я переворачивала камни, осматривала сохранившиеся лужи, разгребала кучи водорослей; кроме нескольких кровяных демонов я обнаружила останки, по крайней мере, двоих людей. Всюду валялись выбеленные солнцем и морем кости…

В конце концов, я решила, что избавилась от моллюсков. Когда я села в ожидании, не появятся ли какие-то мной не обнаруженные, никто меня не тронул. Только после этого я сочла, что могу заняться другими вещами. Я осмотрела стенки воронки и попыталась вылезти наверх, но даже гхемф не смог бы вскарабкаться по отвесной скале. Камень был отшлифован волнами и покрыт слизью, так что напоминал скользкую кожу угря ни трещин, ни углублений, так что ухватиться было не за что. К тому же сверху нависал карниз…

Больше я ничего не успела сделать: явились двое моих тюремщиков с едой и водой. Они заглянули вниз, и один без всякого сочувствия крикнул:

– Мортред желает знать, как тебе нравится общество кровяных демонов!

Я ничего не ответила.

– Он также велел передать, что твоя цирказеанская подружка наслаждается полученным заданием.

Сердце у меня заколотилось, но я по-прежнему оставалась неподвижной.

Два свертка, оба хорошо упакованные в сухие водоросли чтобы не разбились при падении с высоты, свалились ко мне сверху и покатились по мокрому песку. Сделав свое дело, стражники ушли. Я изо всех сил старалась не думать о том, что велел передать мне Мортред…

В одном из свертков оказался бурдюк с водой; я выпила почти все, что в нем было, – к этому моменту я умирала от жажды. Во втором свертке оказались излюбленные на косе Гортан блюда: сушеная рыба, паштет из креветок и вареные водоросли. Бывали у меня и более вкусные обеды… Ела я уже не так жадно, как пила, и отложила часть пищи на будущее.

Не успела я покончить с едой и питьем, как сверху донесся какой-то звук. Подняв глаза, я увидела Эйлсу, которая заглядывала в жерло. Она оскалилась в каком-то подобии улыбки – наверное, старалась показать мне, как рада меня видеть, и думала, что такая мимика будет мне понятна. Это бедняжке плохо удалось: гхемфов природа не наградила способностью улыбаться. Тем не менее, никогда еще я так не радовалась, увидев уродливое плоское лицо.

Я тоже улыбнулась и приветственно подняла руку.

– Тебе известно, что один из бывших силвов сторожит жерло? – спросила Эйлса. Я об этом не знала, но подумала, что так и должно быть. Мортред, конечно, не собирался позволить мне оставаться на виду без охраны: кто-нибудь мог найти меня и помочь сбежать. – Боюсь, я его убила, – добавила она. – Странно, как легко это удается, если ты понимаешь, люди никак не ожидают от нас нападения да и о наших когтях люди всегда забывают… За два дня я убила уже двоих.

Я не знала, что ей на это сказать.

– Нужно раздобыть веревку, – сказала Эйлса. – Я скоро вернусь.

– Подожди! – крикнула я. – Не ходи в Крид! Беги, пока есть такая возможность!

Эйлса еще раз изобразила улыбку и исчезла.

– Эйлса! – закричала я ей вслед, но она не вернулась. Оставалось только надеяться, что в Крид она все же не пойдет. А если пойдет, если ее поймают… Лучше бы она сделала крюк и раздобыла веревку в Гортанской Пристани, чем рисковать жизнью, возвращаясь в Крид. Я вполне могла подождать.

Потом я начала терзать себя, думая о Торе. Что, если я ошиблась? Что, если… «Не смей думать об этом», – приказала я себе.

Вздохнув, я уселась на песок. Прилив пока еще не начался; я вспомнила, что в месяц Двух Лун в некоторые дни бывает всего один прилив, зато в другие – целых четыре. Сегодня, похоже, дело должно было ограничиться одним. Я снова вздохнула. Значит, большую часть ночи мне предстоит провести в воде, в темноте отбиваясь от кровяных демонов. Я нисколько не сомневалась, что прибывающая вода принесет с собой новую порцию этих маленьких чудовищ.

Я посмотрела в дальний конец воронки, туда, где дно уходило вниз; там и находился туннель, по которому прилив гнал воду в жерло. Эта часть провала никогда не высыхала, даже в отлив там стояла глубокая вода. Туннель, который соединяется с морем… Я попыталась представить себе, далеко ли до открытой воды, гадая, какова ширина туннеля.

Я подняла с песка бурдюк и внимательно его осмотрела. Он был сделан из плавательного пузыря морской коровы и не пропускал ни воды, ни воздуха. Округлый пузырь кончался узкой трубкой, которая сейчас была плотно заткнута пробкой.

Я снова посмотрела на поверхность воды и решила выкупаться – точнее, понырять. Я быстро обнаружила устье туннеля; по крайней мере, в верхней части он был достаточно широк для человека. Волны прибоя заставляли воду устремляться то вверх, то вниз. Я заглянула в туннель и обнаружила, что вскоре он сужается. Проплыть по нему все еще было можно, но развернуться я уже не смогла бы. Решившись, я выбралась бы в море или погибла. Кроме того, было ясно, что на одном вдохе до выхода из туннеля не доплыть, даже если бы он по всей длине оказался достаточно широк. Еще одна опасность подстерегала уже в море: можно было разбиться о скалы. Если же мне удалось бы справиться с прибоем, то плыть до пляжа предстояло бы долго.

Все это делало ведущий в море туннель последним путем спасения.

Я выбралась из воды и села на солнце, чтобы обсушиться. Соль делала кожу липкой, и я подумала: каково было терпеть такое целых шесть недель… Одежда, высыхая, становилась жесткой и натирала кожу. Может быть, лучше было бы ее вовсе снять. Я как раз решила, что именно так и сделаю, если Эйлса в этот день не поможет мне бежать, когда обнаружила, что у меня появилась компания.

Руарт.

Он пролетел над жерлом, а потом спустился и сел на камень со мной рядом.

– Скажи Флейм, – холодно обратилась я к нему, – Что если… если мы выберемся из этой передряги живыми, я придушу ее своими собственными руками. Понятно? Скажи ей это!

Руарт только посмотрел на меня. Выглядел он ужасно. Должно быть, он уже давно не чистил перышки, они казались взъерошенными и пыльными. Бедняжка выглядел поникшим и усталым. Я вздохнула и сказала более ласково:

– Только вряд ли она прислушивается к твоим словам больше, чем к моим, верно?

Руарт только покачал головой и принялся возбужденно чирикать.

Я перебила его:

– Догадываюсь, что ты пытаешься мне сообщить. Тут ничего не надо объяснять: я точно знаю, что она сделала, эта лупоглазая цирказеанская девка… Попадись только она мне в руки! – Я вздохнула. – А тебе я все равно благодарна за то, что ты меня нашел. Есть еще что-то, что ты должен мне сказать?