Я кивнул; несмотря на то что я все еще злился на Гилфитера, мне стало очень интересно.

– А потом мы проделали то же самое с матерями, обладающими Взглядом, – продолжал Гэрровин, – которые родили таких же детей. Конечно, нет способа почуять или увидеть эту способность, так что трудности тут были большие. Мы рассчитывали, что если силвсоставляющая обнаруживается в плаценте и пуповине – в последе, знаешь ли, матерейсилвов, то так же случится и со Взглядом.

– И что оказалось на деле? – спросил я. Гэрровин отпил из своей кружки и блаженно вздохнул.

– Ах, что за прелесть… Ну, тут обнаружилось, что передача Взгляда не так предсказуема, как это происходит с силвмагией. Дети некоторых женщин, обладающих Взглядом, им не наделены, даже если отцы обладают Взглядом тоже. Но только когда нам посчастливилось найти обладающую Взглядом женщину, старшим детям которой он передался, выделить ихор из ее плаценты и смешать с ихором из последа роженицысилва, силвмагия из него исчезла через несколько часов. Вот такто. Тор не видел больше голубизны, а мы с Келвином ничего не чуяли. Силвсоставляющая исчезла, как будто ее и не было.

– А что вы сделали потом? – спросил я.

Гэрровин понизил голос: в лавку вошли несколько человек и уселись за соседним столом.

– Мы добавили в ихор материсилва ихор обычной роженицы – и ничего не произошло: признаки силвмагии проявлялись так же сильно, как и до того. Однако когда мы приготовляли лекарство из ихора женщин, имеющих обладающих Взглядом детей, оно действовало каждый раз.

Я почувствовал, что его рассказ странно взволновал меня, и принялся пить свой шоколад, чтобы скрыть беспокойство.

– Так, значит, вы получили лекарство против силвмагии в пробирке. Как вы собираетесь использовать его для исцеления дунмагов?

Гэрровин, конечно, уловил мой сарказм и изрядно смутился.

– Вот тутто и загвоздка. Не так уж у нас много дунмагов, с которыми можно было бы экспериментировать.

– Так как же вы выходите из положения?

– Мы попробовали испытывать лекарство на животных: и в горло вливали, и в кровь вводили – и ни одно еще не подохло.

– Замечательно! Только я чтото не знаю ни одного животного, которое грешило бы дунмагией.

– Мы просто хотели убедиться, что наше снадобье не ядовито. Мы пытались подвергать ихор перегонке, но целебные свойства исчезают при этом, как и остальные ингредиенты, так что такое решение не годится. Потом мы кипятили ихор, и его целебные свойства сохранялись. Мы надеемся, что кипячение устранит многие загрязнения, если они там окажутся… Просто предосторожность, знаешь ли.

– А дальше что?

– У нас уже есть парочка желающих – вернее, даже не парочка: их семеро. Это силвы, которые хотят избавиться от своего дара. Двоим мы дали несколько капель снадобья в питье, другим ввели в кровь через кожу. С первой парой ничего не случилось – по крайней мере пока. Вторая компания обнаружила, что на следующий день им трудно стало пользоваться силвмагией, а теперь они начали видеть ее сияние, когда к силвмагии прибегают другие. Конечно, мы не знаем, долго ли сохранится эффект… избавятся ли эти силвы от своего дара навсегда. Как бы то ни было, паренек, если пожелаешь тоже от него избавиться, только попроси…

– Мне нравится быть силвом, – бросил я. В душе я испытывал облегчение. Если им приходилось вводить свое снадобье в кровь, вряд ли им удалось бы превращать силвов в обладающих Взглядом без их согласия.

– Как хочешь, – пожал плечами Гэрровин. Он выглядел невыносимо самодовольным. Его блестящие глаза были слишком уж понимающими…

Я посмотрел на него с отвращением.

– И много у вас этого снадобья?

– Лекарства? Ах, со временем мы не будем испытывать в нем недостатка, – ответил Гэрровин.

У меня возникло странное чувство: как будто я чтото упустил… или он чегото недоговорил.

– Ты собираешься просить меня держать это в секрете от силвов в Ступице?

– Нет, паренек, не беспокойся. Рассказывай сколько хочешь. Я думаю, верховный патриарх сам пошлет сообщение, когда мы немного больше разберемся в свойствах лекарства. Советникихранители наверняка пожелают иметь в загашнике бутылочкудругую нашего снадобья, когда в следующий раз столкнутся с выводком дунмагов, а уж мыто им не откажем.

Я кивнул:

– Тогда я поделюсь новостью с сирсилвом Датриком, когда увижу его в следующий раз.

– Ага, давай, паренек.

– Но ведь вы пока не доказали, что снадобье действует и на дунмагов, верно?

– Пока нет. Но нам обоим с Келом кажется, что дунмагия – это просто слишком большая доза дара силва, только и всего. Не гляди на меня так кисло, паренек. Вот выпейка еще шоколада. – Он заказал мне еще одну кружку, прежде чем я успел отказаться.

Я откинулся на стуле и оглядел комнату. Лавка, торгующая шоколадом, привлекала самых разных людей – от пожилых ученых до школяров, у которых в карманах едва ли водилась парочка сету. В тот день сюда зашел даже гхемф. Я от нечего делать разглядывал его, но потом вспомнил коечто – то лицо, которое я видел в воде, когда ночью возвращался на полозе… Оно принадлежало гхемфу! Как я сразу не догадался? Конечно, идея, что гхемф мог нагишом ночью кататься на волне, была абсурдной, но все же я был уверен, что не ошибся.

Я и в самом деле отправился повидаться с Датриком, когда в следующий раз попал в Ступицу. Я думал, что теперь, когда он стал временным главой Совета, добиться аудиенции будет трудно, но все оказалось не так. Он, казалось, обрадовался мне и пригласил в свой кабинет.

После нескольких вежливых вопросов – о моем здоровье и здоровье моего отца – Датрик поинтересовался целью моего визита. Кратко, как мог, я рассказал ему обо всем, что узнал. Он внимательно слушал, проявив ко мне уважение уже одним тем, что воспринял мои слова серьезно. Когда я закончил, Датрик кивнул и некоторое время сидел молча, глубоко задумавшись.

– Джесенда перед отъездом спрашивала меня, – наконец сказал он, – не знакомо ли мне имя Флейм. Я смог сообщить ей, что Флейм и Дева Замка – одно и то же лицо, так что ты можешь не тревожиться: об этом Джесенда предупреждена, она знает, с чем может столкнуться в Бретбастионе.

Я вздохнул с облегчением, но не думаю, что Датрик это заметил.

– Боюсь, что госпоже Лиссал уже не поможешь, – продолжал он. – Есть предел тому, что способны исцелить силвы. Джесенда получила ясные указания в отношении ее… будущего. Что же касается тебя, Эларн, – добавил Датрик, – то ты поступил правильно. Признаюсь, у меня возникли сомнения, когда Джесенда в первый раз заговорила со мной о тебе, но теперь я вижу, что она не ошиблась. Ты обладаешь большим потенциалом.

Меня охватило теплое чувство.

– Спасибо, сирсилв.

– Один вопрос: ты говоришь, что этот Гэрровин Гилфитер считает, будто получить больше лекарства от магии в будущем не составит проблемы.

– Да, у меня сложилось такое впечатление. Я предполагаю, что он рассчитывает: те силвыменодианки, которые пожелали избавиться от своего дара, присоединятся к обладающим Взглядом, которые предоставляют ему свой… ээ… послед. В результате в будущем будет рождаться больше младенцев, обладающих Взглядом.

Датрик нахмурился, потом сказал:

– Что ж, можно по крайней мере порадоваться тому, что прием снадобья через рот не дает эффекта. Если ситуация изменится – хоть както, – немедленно дай мне знать. Такой легкий способ… – Его передернуло. – Найдись он, и все, что будет нужно, чтобы разделаться с силвами островов Хранителей, – это вылить несколько капель в резервуары, снабжающие город водой. Райдер на такое пошел бы… уж такой он человек – совершенно безжалостный и бессовестный.

Я заморгал. Такая оценка не совпадала с моим мнением о Райдере. Мне он казался человеком, мучительно переживающим свои решения, разрываемым на части отвращением к дунмагии, проникшей в него, и постоянно сопротивляющимся ей.

– Говорила тебе Джесенда, что я узнал: Райдер был осквернен дунмагией? – спросил я.