Просто слушая, как они перебрасываются фразами, я чувствовала тепло на сердце. Я взглянула на Джулиана, его взгляд был сосредоточен на мне. Сидя на диване, он улыбался, постукивая ручкой по своему блокноту. У меня и у Джулиана был свой личный блокнот для стихов, но был ещё и один общий. Мы писали стихи друг другу и передавали блокнот каждый раз, когда расставались больше, чем на двадцать четыре часа. Я немного расстроилась, увидев наш блокнот, потому что это напомнило мне о его приближающейся поездке в Нью-Йорк.
Уже скучаю по нему.
— Зои, мы здесь оба и внимательно тебя слушаем, — объявил отец громким голосом, прерывая мои мысли.
— Ну, я просто хотела вам сообщить, что официально сдала юридический государственный экзамен Калифорнии!
— Поздравляем! — крикнули мои родители в один голос.
После того как я дважды целиком перечитала им письмо, а потом рассказала о том, как чувствовала себя до теста, во время теста и после сдачи, они были готовы закончить наш разговор. Отец первым повесил трубку, сказав мне, как сильно любит меня и как он был мной горд. Мама дождалась, пока отец повесит трубку, чтобы сказать то же самое, а потом добавить, что она знала, что мне не о чем было беспокоиться.
— Я боялась, что не сдам и не буду соответствовать тебе и твоему наследию, — признала я, больше не чувствуя на себе веса этого бремени.
— Зои, — вздохнула мама. — Миру не нужна еще одна Элис Джордан, Эсквайр[12]. Миру нужна Зои Джордан, Эсквайр. А еще лучше, Зои Джордан-Уинтерс, Эсквайр, — она захихикала, а я подавила смех, старясь не присоединяться к этому безумию. — Я воспитала тебя ни на кого не похожей, милая, а не копией себя. Теперь иди и покажи миру, кто такая Зои Джордан.
На моих глазах выступили слёзы, когда я поблагодарила маму. После обмена словами «люблю тебя», я прижала телефон к груди и сморгнула слёзы.
Я провела месяцы до адвокатского экзамена в феврале, паникуя, что мне не удастся стать Элис Джордан, которая была самой удивительной женщиной и адвокатом всех времен. Я позволила этому давлению привести к тому, что я сходила с ума от мысли не сдать экзамен, и думала, как это отразится на моём будущем и жизни, которую я себе спланировала. Жизни, ради поддержки которой мои родители так тяжко трудились. Я позволила себе сходить с ума от мысли, что сдам экзамен, но всё равно не буду соответствовать женщине или адвокату, которую звала матерью. Более того, я убедила себя, что родители разочаруются и смутятся, когда поймут, что их ребенок, круглая отличница и вундеркинд, не выживет как женщина в реальном мире. Я позволила себе реагировать, исходя из сценариев, созданных ум, которые даже не могли бы сбыться, судя по тому, что мои родители никогда не стыдили меня за то, что я пыталась чего-то достичь.
Но это временное помутнение, этот иррациональный момент волнения, который был явно не похож на кризис двадцати пяти лет, привёл к лучшему году моей жизни. Моя потеря самообладания привела к ряду событий, которые изменили мою жизнь к лучшему — я даже и не знала, что было возможно.
Я посмотрела на Джулиана, когда он шёл ко мне.
— Всё хорошо? — спросил он, поднимая бровь.
— Всё идеально.
Начало дневника Джулиана
Я хочу
(творческий союз с Бриттани Ш. Черри)
Я хочу заняться любовью с твоей душой.
Внезапно хочу войти.
Начать с твоей нижней губы и легко спуститься к шее,
Ощутить, как ты выгнешься под кончиками моими пальцев.
Я
Хочу,
Чтобы
Ты
выпустила свои страхи между бёдер.
Я
Хочу,
Чтобы
Ты
нашла вечность напротив моих губ.
А потом я останавливаюсь, и вспоминаю правду:
Ты скучаешь по мне так же, как и я скучаю по тебе.
Но сегодня
Я
Хочу,
Чтобы
Ты
отпустила все сомнения, которые создаёт расстояние.
Я
Хочу,
Чтобы
Ты
нашла меня во сне до того, как мы проснёмся, чтобы понять, что ни расстояние, ни время, ни состояние сознания не смогут помешать нашей любви найти путь.
Начало дневника Зои
Твоя любовь, моя любовь
Твоя любовь…
Она не просто зарождается.
Она начинается медленно и осторожно.
Остаётся незамеченной.
Врывается глубоко.
Она не просто зарождается.
Она быстро мчится.
Она прорывается сквозь все трещины.
Опаляет всё на своем пути.
Она не просто зарождается.
Она горит.
Она болит.
Она ранит.
Проникает.
Переполняет.
Она не просто зарождается.
Она вступает в свои права.
Она вступает в свои права.
Она вступает…
В свои права.
Вырезанные из финала сцены
Лиа стояла в виноградниках, её розовое платье билось по зелёным кустам и земле вокруг неё. От солнечного света её кожа медового оттенка сияла. Её волнистые светло-каштановые волосы были идеально перекинуты через плечо; она смотрела на лимузин, который подъехал почти десять минут назад. Её нервозность была очевидна, даже несмотря на то, что она, казалось, делала всё, что было в её силах, чтобы сохранять спокойствие.
Лиа посмотрела прямо в камеру и сверкнула улыбкой. Её взгляд слегка переместился налево, и сквозь сжатые зубы она спросила:
— Что происходит? Почему так долго?
— Вероятно, длинная рекламная пауза, а может быть показывают женщин в студии. Просто будь спокойной и улыбайся, — за камерой был слышен мужской голос, которой давал ей инструкции.
Камера приблизилась, стало особенно заметно напряжение на её лице.
— Хочешь бокал вина? — был слышен тот же голос, когда он предложил ей напиток.
Лиа кивнула, её рука слегка дрожала, когда она коснулась своих волос.
— Да. Спасибо. Самое лучшее белое. Рислинг. — Она беспокойно задвигалась и снова бросила взгляд в направлении лимузина. — И не из Калифорнии. Оно слишком сладкое, и в нём недостаточный баланс кислоты.
Спустя мгновение женщина с планшетом и наушниками поспешила с бокалом к Лие.
— Спасибо, — сказала она, беря ножку бокала дрожащими пальцами. Девушка сделала маленький глоток. — Нет, нет, — вылив вино на траву, она обернулась и посмотрела на кого-то за кадром. — Это слишком сладкое. Чересчур сладкое. Это Москато? Потому что я просила Рислинг. Вы хотя бы понимаете разницу? Я думала, раз вы работаете на винодельне, то сможете верно выполнить это простое задание.
— Мы всё ещё снимаем, Лиа, — напомнил ей мужчина, когда она вернула обратно свой пустой бокал.
Когда Лиа повернулась к камере, на её лице снова была идеальная спокойная улыбка. Она удерживала позу ещё шестьдесят секунд, а потом перестала позировать, выдохнув от облегчения и радости.
Передняя дверь лимузина открылась, и вышел водитель. Весь одетый в чёрное, он поправил шляпу, а потом устроил целое шоу, подходя к ней. Протянув руку, он поздоровался.
— Привет, Лиа. Я Бенни.
Она сияла ему улыбкой, когда крикнула:
— Привет, Бенни!
— Мистер Уинтерс просил меня сопроводить тебя в лимузин. С тобой всё в порядке, юная леди?
— Разумеется, да! — она посмотрела в камеру и подмигнула. — Я знала.
Лиа взяла пожилого мужчину под руку, камера поймала момент, когда её манера держаться поменялась от беспокойной к самоуверенной, пока девушка с важным видом шла по виноградникам. Лиа позволила подвести её к задней двери лимузина.
— Подожди, подожди, подожди, — зашипела она, когда Бенни потянулся к ручке машины. — Как я выгляжу?
— Прекрасно, юная леди, — предложил он по-доброму.
— Очевидно. Но я выгляжу обеспокоенной? Я хочу, чтобы он знал, что я была спокойна.
Бенни ничего не ответил, когда открыл дверь.
