Время от времени заходил мрачный как туча Бэрронс – оценивал темным взглядом, изменилось ли что-нибудь.

Джейда лежала на кровати неподвижно, словно высеченная из камня, прижимая к себе обугленную игрушку так, словно от нее зависела сама жизнь. Меня удивило, что Риодан не выбросил этого мишку. Он немыслимо обгорел, но каким-то образом сумел удержать и Джейду, и ее набивного друга, которым она была так одержима, – не дав им обоим сгореть. Любой другой мужчина швырнул бы игрушку в огонь.

Наконец, я осталась с ней наедине и пересела на кровать. Поправляя одеяло, я наткнулась взглядом на сверкающий браслет Крууса, который буквально ослепил меня, и мне вдруг отчаянно захотелось от него избавиться.

Она дала мне браслет, когда забрала мое копье. Даже тогда не хотела оставлять меня беззащитной. И в сегодняшней битве он защищал меня от любых повреждений.

Он должен был быть на ее руке.

Я попыталась надеть на нее браслет, но она уцепилась мертвой хваткой за Шазама, я не сумела разжать ее пальцы. Тогда я положила его на столик у кровати, чтобы, проснувшись, она сама могла его взять.

Я мягко коснулась ее волос, убирая с лица обгоревшие огненные пряди. Волосы все так же были собраны в конский хвост, но спустились на шею, и я заметила естественные кудряшки. Я мягко и печально улыбнулась. Однажды я снова увижу ее с распущенными волосами – кудрявыми, непослушными и свободными.

Я погладила ее по щеке, стирая размытую слезами сажу, затем принесла из ванной полотенце и осторожно очистила ее лицо. Намочила ей волосы и гладко зачесала назад. От воды они стали еще пружинистей, сжимаясь в мелкие кудряшки. Она не пошевелилась.

– Дэни, – прошептала я. – Я люблю тебя.

Я легла рядом с ней, обняла ее, прижала к груди, как она прижимала к себе Шазама.

Я не знала, что делать, что еще говорить. Извинения бессмысленны. Что случилось, то случилось. Дэни всегда жила с девизом: «Прошлое – то, что прошло. А настоящее – в твоих руках, потому и называется настоящим. Оно у тебя есть, и с ним можно что-то сделать!»

Я прижалась щекой к ее волосам и прошептала ей на ухо слова, которые услышала от нее. Я понятия не имела, что они значат, но для нее они, очевидно, означали очень много.

– Я вижу тебя, Йи-Йи, – сказала я. – Возвращайся. Не уходи. Пожалуйста, не бросай меня. – Я начала плакать. – Здесь безопасно. Мы любим тебя, Дэни. Джейда. Как бы ты себя ни называла. Это неважно. Только, пожалуйста, не уходи. Я рядом, милая. Я с тобой. – Я заплакала навзрыд.

Это невозможно предвидеть.

Финальный, фатальный удар.

Ты стоишь, весь обгаженный, и думаешь, что вброс дерьма на вентилятор уже закончился – все и без того настолько плохо, что хуже быть не может. Ты пытаешься докопаться до истины, почему все пошло не так в твоем мире, и вдруг осознаешь, что на самом деле понятия не имеешь, куда все катится, а видишь только верхушку айсберга, который потопил «Титаник», – и в этот момент налетаешь на тот самый айсберг, потопивший «Титаник».

Несколько часов спустя я спустилась вниз, двигаясь подобно деревянной кукле, – ноги болят, сердце ноет, глаза опухли, нос заложен.

Джейда все еще не шевелилась, хотя дважды за час открывала глаза. Оба раза она замечала, что я рядом, и тут же закрывала их, либо соскальзывая обратно в бессознательность, либо просто отгораживаясь от меня.

В книжном магазине стало поразительно тихо, и я сунула голову в кабинет – проверить, как там дела у Риодана. Он был один, обмотанный мерцающей тканью со светящимися символами, и находился в глубоком сне.

Я проверила переднюю часть магазина, но та оказалась пуста, поэтому я высунулась из черного хода, чтобы посмотреть, куда все делись. Вдалеке, справа по улице, звучали голоса. Склонив голову, попыталась расслышать разговор.

Бэрронс тихо с кем-то беседовал.

Я вышла в предрассветные синие сумерки, думая о том, что всего через несколько часов должна встретиться с Алиной, и не понимая, стоит ли это делать. Мое сердце было раздавлено. Я могла думать только о Дэни. И не могла отойти от нее на час или больше, какой бы важной ни была причина. И я определенно не могла пригласить Алину сюда. Меньше всего на свете я хотела, чтобы на Джейду как-то повлияло ее присутствие.

Я заторопилась по улице и повернула за угол, но там никого не оказалось.

Я продолжила шагать, бездумно следуя за голосом Бэрронса и раздумывая, почему все вдруг ушли из магазина. Завернув за следующий угол, услышала над головой сухое чириканье и подняла глаза.

Небо надо мной потемнело от черных мантий призраков – парящих, скользящих, шуршащих. Благодаря Охотнику теперь я знала, что это миньоны Чистильщика. И кем бы ни являлось это загадочное существо, оно не ошибалось – я действительно сломана. Мое сердце разбито на части.

Их количество исчислялось сотнями. Я запрокинула голову. Еще больше сидело на крышах по обе стороны улицы. Я обернулась на КСБ, крыша которого уже едва различима, но видно, что она тоже полностью покрыта призрачными падальщиками. Я настолько погрузилась в собственные мысли, что даже не взглянула вверх, когда выходила. Они, наверное, сидели там в полной тишине.

Но теперь они не молчали. Их чириканье все нарастало, превращаясь в своего рода металлический скрежет, которого я никогда раньше от них не слышала, и глазели они то на меня, то друг на друга, то снова на меня.

– Вот дерьмо, – пробормотала я, когда в моей голове наконец включился свет. Они меня видели. И я знала, почему. – Проклятый браслет.

Я оставила его на столе рядом с Джейдой. Когда В’лейн пытался мне его подсунуть, он говорил, что браслет Крууса предоставляет защиту от Фей и «разнообразной дряни». Судя по всему, мои призраки относились ко второй категории. Стоило об этом задуматься, как все обрело смысл. Риодан сказал, что мои гули когда-то преследовали Короля. И я вполне могла представить, как Круус, не желая терпеть рядом ничьих шпионов, разработал идеальное заклятие, которое не позволило бы им его найти. Это объясняло, почему, когда я снова стала видимой, они не превратились тут же в мою вторую кожу. Джейда дала мне браслет, пока меня еще прятала «Синсар Дабх».

А теперь они вернулись. Просто отлично.

И плюс еще что-то, которое пытается решить, нужно ли меня «чинить».

Охренительно. Ну, удачи ему. Я начала продвигаться вперед, помедлила немного, снова почувствовала ледяной палец тревоги, пробежавший по позвоночнику, и оглянулась на КСБ.

Я решила подождать возвращения Бэрронса. Мне стало не по себе от того, как быстро они меня нашли после того, как я сняла браслет. Я помню, как они летали над городом, выискивали. И хоть они никогда не представляли серьезной угрозы, даже когда спали со мной на одной кровати в «Честерсе», кто может поручиться, что в какой-то момент в этом безумном мире не изменятся правила?

Возможно, Чистильщик уже принял решение, мрачно подумала я. И мне не понравилась эта мысль. Я быстро развернулась, чтобы направиться к безопасности магазина.

Вот тогда-то они и рухнули с неба, как огромные, вонючие, черные, удушающие кандалы, и сковали меня.

[59]

Придя в себя, я обнаружила, что таращусь прямо в потолок тускло освещенного промышленного склада.

Надо мной высились бесконечные металлические балки, тяжкие, подъемные блоки, которые раньше использовались для перемещения грузов. Кажется, я находилась где-то в Темной Зоне, поднятая и унесенная мрачными призраками, которые оказались куда сильнее, чем я себе представляла.

Их атака была мгновенной – они обрушились на меня сверху, словно телепортировались, раскинув свои кожистые плащи, парализуя меня. Я не успела и пальцем пошевелить, а мои руки уже оказались сдавлены.

Копье и пистолеты – бесполезны. Я не могла до них дотянуться, до телефона – тоже. К тому же, судя по всему, татуировки Бэрронса не закончены, и IYD ничем не смог бы мне помочь.