Джейда взглянула на уши красотки, но ничего нереального не увидела.

– Я напеваю, она играет, – уточнил Танцор. – Я даю ей частоты, с которыми нужно работать, и она делает из них песни.

– Не думала, что с нами будет работать кто-то еще, – холодно заметила она.

– Джейда, если только никто не собирается сунуть нам в руки чертову Песнь Творения, в одиночку мы не справимся, – ответил он. – Пойдем. Мне не терпится тебе все показать.

Через полчаса в поисках уединения она покинула Тринити.

В прошлом Танцор умел каким-то образом восстанавливать ее силы, делать так, что она чувствовала себя почти идеальной. Но сегодня она осознала, что подобным образом он ведет себя со многими людьми.

Его «команда» видела его таким же, как и она: суперумным, непредсказуемым, забавным, энергичным, привлекательным.

Ей нравилось, что он принадлежит только ей. И странно было наблюдать, как он общается с людьми, с которыми давно знаком, и осознавать, что у него существует жизнь и помимо нее.

У нее тоже была часть жизни, в которой ему не находилось места, но ей хотелось верить, что она одна заменяет ему весь мир.

Сегодня она задумалась о том, что в один из вечеров, когда она отсутствовала, он вполне мог смотреть «Крик» с Кивой. Размышляла о том, что в прошлом, исчезая на несколько дней, он не тосковал в одиночестве, а отправлялся к друзьям, о существовании которых она не знала, – смеялся, экспериментировал и разрабатывал планы.

Тогда она ценила то, что он не держит ее на привязи. Но полагала, что его жизнь словно замирает, когда ее нет рядом. Думала, что он уходил – один – в какую-то из своих лабораторий, где все время думал исключительно о ней, изобретая вещи, которые могут ей пригодиться. Ее зацикленность на себе была настолько сильна, что ей казалось, будто, когда ее нет в определенных частях мира, эти части мира консервируются и отправляются на полку до ее возвращения.

Оказалось, что нет. Пока она держала его на расстоянии, решительно уклоняясь от всего, что можно расценить как посягательство на ее свободу, его жизнь продолжалась.

Она вспомнила, как Мак однажды сказала, что причина, по которой взрослые ей непонятны, кроется в том, что она не учитывает их эмоций. Она никогда не понимала, насколько аккуратно вел себя Танцор, чтобы она не испугалась и не сбежала. Судя по всему, он был настолько осторожен, что отделял их дружбу от остальной своей жизни и друзей.

Тех, с кем она познакомилась, в общей сложности оказалось девять, и они работали над разными областями, имеющими отношение к их проблеме. Некоторые изучали точные науки о дырах, другие искали менее точные знания Фей, а некоторые, как Кива, работали с Танцором в паре, учили его всему, что знали о музыке, обсуждали с ним различные идеи, как когда-то она. Это раздражало ее до предела, как, впрочем, и весь сегодняшний день – с самого утра.

Она знала, что ей нужно.

Сжав пальцы на рукояти меча, она стала текучей и нырнула в поток.

[51]

Если записывать свои мысли ручкой на бумаге, голова проясняется.

До приезда в Дублин у меня было не так уж много тем для размышлений, если не считать рецептов новых коктейлей и того, с каким парнем я хотела бы встречаться.

С тех пор как я приехала сюда, количество дневников растет. Насколько я понимаю, существуют лишь три реальные версии, и все три, к сожалению, одинаково вероятны.

1. «Синсар Дабх» уже открыта. Я открыла ее во сне и использовала неосознанно, превратив себя в невидимку, когда хотела исчезнуть, и снова став видимой, поскольку иначе не смогла бы достать пули, а также воскресив свою сестру из мертвых, потому что не могла жить без нее. Либо Книга позволяла мне использовать ее без последствий (по крайней мере пока) в попытке завести как можно дальше по темной дорожке с еще более темной целью, которая скоро вцепится мне в задницу, либо я сильнее, чем Книга, и могу пользоваться ею, не будучи испорченной. Ха, вот было бы здорово! (И почему Книга перестала говорить со мной после того, как я исчезла в ту ночь? Почему она ныла всю дорогу до Дублина, а затем заткнулась? Более того, почему она всегда казалась такой… слабенькой по сравнению с материальной Книгой?)

2. «Синсар Дабх» закрыта и обманывает меня. Она вовсе не слабенькая, она разыгрывает меня, как маэстро. Заставляет себя недооценивать. Выполняет мои желания, создавая иллюзию, что она уже открыта. Зачем? Чтобы я могла сама потянуться за одним из заклятий, считая, что я тут главная. А когда я это сделаю, все закончится. Привет, Мак, ты псих.

3. Мой дар ши-видящей куда грандиознее, чем я думала. Я могу проделывать кое-что и без «Синсар Дабх», и именно поэтому она выбрала меня носителем. Потому что когда мы вместе, нас не остановить. Возможно, большая часть магии, которую я использую, исходит от части озера, являющегося моим наследием, а вовсе не от Книги, но она пытается заставить меня поверить, что сила принадлежит ей, а не мне.

– Вы все еще пытаетесь навешивать на все ярлыки, мисс Лейн, – прокомментировал Бэрронс, заглядывая мне через плечо.

– Я знала, что ты там, – раздраженно сказала я. Я всегда его чувствую. Он вошел в КСБ через черный ход примерно двадцать секунд назад. Когда он рядом, каждая клеточка моего тела наполняется жгучей, плотной, сексуальной жизнью. Я не ожидала его увидеть. Сейчас едва полдень, а он полуночная сова, а не полуденная.

Из-за похмелья мои нервы казались оголенными и растрепанными, а кожу подергивало. К тому же долгие часы ушли на то, чтобы добраться от водонапорной башни до «Честерса» – и все лишь для того, чтобы слезно просить Бэрронса вызвать Охотника, который бы доставил меня обратно в магазин. Настроение было премерзкое. Но не настолько, чтобы рискнуть сразиться с Невидимой Принцессой, ее армией и вполне человеческим оружием. Я не могу перестрелять или подчинить Гласом всех сразу.

При всей моей чертовой мощи я не в состоянии даже дойти домой в одиночку. И это меня бесит. А каждый раз просить Бэрронса об одолжении – бесит еще больше.

– Не только вас, мисс Лейн.

– Ну так сделай что-нибудь, – сердито буркнула я.

– И вот вы снова просите меня об одолжении.

Я устроилась на двухместном диванчике, который притащила из его кабинета в конец разрушенного магазина, и обернулась к нему. В первую секунду я не сумела его различить. Он стоял неподвижно, прекрасно теряясь в тени, существуя в том бесшовном слиянии с пространством и почти-отсутствии, которое позволял себе только рядом со мной и только когда мы одни.

– Ладно. Сдаюсь. В чем моя ошибка?

– На данный момент? В том, что не трахаешься со мной.

Он запрокинул мне голову, забрав волосы в кулак, выгнул шею под резким углом и запечатал мои губы своими, глубоко проникая языком, целуя меня так жестко, дико и электризующе, что у меня выключился мозг и я уронила тут же забытый дневник.

Я не могу с ним дышать. И не могу дышать без него.

– Где ты чувствуешь себя самой свободной? – пробормотал он мне в губы.

Я укусила его за губу.

– Рядом с тобой.

– Неправильный ответ. Знаешь, почему ты так хорошо трахаешься?

Я просияла. Иерихон Бэрронс считает, что я «так хорошо» трахаюсь.

– Потому что у меня много практики?

– Потому что ты трахаешься так, словно потеряла рассудок и можешь найти его только по ту сторону секса. Без попыток срезать углы. Выбирая самый длинный, долгий путь к результату. Ты выглядишь красивой, мягкой, хрупкой Барби. А трахаешься, как монстр.

Пора подводить итог.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Не бойся монстра. Она знает, что делает.