– Почему ты все еще болтаешь?

– Потому что мой член все еще не у тебя во рту.

– Это легко исправить. – Я взлетела с диванчика и оказалась на Бэрронсе, с размаху уронив его на пол. Он упал и рассмеялся – о господи, как же я люблю этот звук!

Пока мы падали, я рванула змейку, и мои руки очутились на его горячей коже, мой рот – на его члене, и меня больше ничто не волновало, ничто не могло меня достать, потому что я вцепилась в Иерихона Бэрронса, и, как всегда, пока это длится, я буду цельной, идеальной и свободной.

Позже он сказал:

– Ты думаешь, что «Синсар Дабх» внутри тебя является все той же Книгой.

– И? – сонно спросила я. Секс с Бэрронсом оказался лекарством от всего, включая и жесткое напряжение абстинентного синдрома. Я весь день бросала вороватые взгляды на холодильник, где стояли мои милые баночки из-под детского питания, наполненные мясом Невидимого. Стискивала кулаки и зубы, запрещала ногам сделать хотя бы шаг в том направлении. Но член Бэрронса у меня во рту отлично избавляет от мыслей о том, что бы еще туда положить.

– Сомневаюсь, что она закрыта или открыта. Прекрати думать о ней так конкретно.

– Ты хочешь сказать, что она вплавлена в меня, мы неразделимы и моя этическая структура служит ей своего рода обложкой? И мне нужно перестать беспокоиться о Книге и начать думать о себе. С чем я могу жить. И без чего не смогу жить.

Он приподнялся на плече, так что мышцы вздыбились плавной волной, и посмотрел на меня сверху вниз, слегка улыбаясь.

Я коснулась его губ кончиками пальцев. Я обожала рот этого мужчины, то, что он со мной делал, но особенно я обожала те редкие случаи, когда он улыбался или открыто смеялся. В слабом свете темные, резкие черты его лица казались высеченными из камня. Бэрронс не был классическим красавцем. Он был тревожащим. Хищным. Первобытным. Запретным. Большим и мощным, излучающим доисторический голод. Его глаза казались клинками, которые впивались в тебя: темные, древние, мерцающие хищной внимательностью. Он двигался, как зверь, даже будучи в человеческой форме. Одного взгляда достаточно, чтобы у женщины в желудке все перевернулось и она сорвалась на бег.

А вот направление этого бега и является определяющим пунктом: побежит она прочь или к нему, зависит от ее способности быть честной с собой, ее жажды жизни и готовности заплатить любую цену за то, чтобы чувствовать себя чертовски живой.

– Что? Почему ты улыбаешься? – спросила я.

Он укусил меня за палец.

– Прекрати выпрашивать комплименты. Я говорю их достаточно часто.

– Никогда не будет достаточно. Когда речь идет о тебе. Так ты думаешь, что я использовала ее? Ты думаешь, я вернула Алину из мертвых?

– Я думаю, что все эти вопросы совершенно не имеют значения. Ты жива. Ты не безумна и не маньячка. Жизнь продолжается, и в процессе проясняется правда. Перестань быть такой нетерпеливой.

Я запустила руки в его густые темные волосы.

– Я очень люблю, когда ты меня вот так упрощаешь.

– Тебе это нужно. Вы, мисс Лейн, та еще штучка.

– Я тебе покажу штучку. Я хочу вот чего, – я подалась вперед и начала шептать ему на ухо. – Прямо сейчас. И именно так. А еще так и потом так. И продолжай это делать, пока я не начну умолять тебя остановиться. Но ты не останавливайся. Заставь меня чувствовать немного дольше. – Я жаждала стать безответственной, неконтролируемой.

– Черт возьми, женщина, ты снова просишь меня поработать.

Он поднялся и забросил меня на плечо, одной рукой прикрыв мой голый зад, и понес в то место, куда мы иногда отправлялись, когда в моей шальной голове появлялась очередная шальная мысль.

– Тяжко тебе, Бэрронс.

– Я тебе покажу «тяжко».

О, в этом я не сомневалась. Всеми возможными способами.

Черт, как же хорошо быть живой.

Гораздо позже, голосом, хриплым от… ну, давайте ограничимся просто «хриплым»… я сказала ему, уверенная, что он ушел в медитативное состояние достаточно глубоко, чтобы меня не услышать:

– Мне стоило пойти за ней.

– За Дэни, – отозвался он.

Вот черт. Так значит, он все же был в сознании.

– Всегда.

– Да, за Дэни, – подтвердила я.

– Проанализируй шансы. Ты знаешь, что она продолжила бы бежать.

– Но, Бэрронс, она выбралась, практически не потеряв земного времени. Возможно, я могла бы догнать ее как-нибудь. Может, если бы я за ней погналась, она отправилась бы в более безопасный мир и быстрее вернулась бы домой. Возможно, ей не пришлось бы все это время жить в одиночестве и мы с ней вместе пробили бы себе обратную дорогу в Дублин.

– Твои «возможно» – как якоря, которые ты сама привязываешь к своим ногам. За миг до того, как прыгнуть за борт в океан.

– Я просто говорю. Кажется, я знаю, в чем я ошиблась.

– В чем же?

– Я не верила в магию. Я живу в городе, который под завязку набит темной магией, злыми заклятиями, безумными Феями, и совершенно без проблем верю во все это. Но каким-то непостижимым образом я перестала верить в добрую магию. – Я ткнула его в ребра, где черные и красные татуировки перетекали на живот, чтобы спуститься дальше к паху. – Как в «Зачарованном». Или «Волшебнике Оз»…

– Необученная ведьма и шарлатан, – раздраженно сказал он. – Ты что тычешь меня в чертовы ребра?

– Ладно, или в Дамблдора, он крут. Я хочу сказать, что нельзя верить только в Волдеморта. В Дамблдора тоже необходимо верить.

– Или можешь просто верить в меня. – Он поймал меня за руку и уложил ее именно туда, где хотел ее чувствовать.

Я улыбнулась. В этом я преуспела.

Еще через несколько часов я той же рукой держала телефон, глядя на недавно созданный контакт.

Хорошая магия, включая и возможности, которые больше склонялись к позитиву, а не к негативу, занимала все мои мысли.

Бэрронс ушел, отправился обратно в «Честерс», где через какое-то время мы должны были встретиться. Я прикусила припухшую нижнюю губу, растревожив прежние укусы, и нажала кнопку вызова. Последовал всего один гудок, и она взяла трубку.

– Мак? – быстро сказала Алина. – Это ты?

Черт. Меня тут же прошило болью. Сколько раз я сидела в свой комнате, в Дублине, набирая ее проклятый номер, чтобы прослушать автоответчик, чтобы еще хоть раз услышать ее голос? Я давно уже сбилась со счета. И вот услышала. Так и пристраститься можно. К возможности позвонить и услышать чей-то ответ голосом моей сестры. Мне стало интересно, где она. Куда Бэрронс ее пристроил, а он ведь наверняка пристроил, защитив барьерами то место, чтобы сохранить ей жизнь.

– Привет, – отозвалась я.

– Привет, младшая, – судя по голосу, она рада меня слышать, но в то же время несколько напряжена.

– Где ты?

– У себя в квартире.

Я вздрогнула и закрыла глаза. Я могла бы пойти туда, подняться по лестнице, на которой когда-то сидела и рыдала, словно мою душу распиливали надвое, медленно и тупой пилой. А она бы открыла мне дверь.

И немедленно согнулась бы пополам от рвоты, потому что даже если она на самом деле моя сестра, я не могу ее обнять – теперь я стала для нее проклятием.

– Хочешь зайти? – неуверенно предложила она.

– Чтобы тебя опять вытошнило?

– Твой парень…

– Он не мой парень.

– Хорошо, мужчина, которого ты любишь, – спокойно поправилась она, – принес мне несколько фотокопий страниц «Синсар Дабх». Он сказал, что ты пользовалась ими, чтобы научиться справляться с дискомфортом. Я практикуюсь. Мне нравится блевать не больше, чем тебе – вызывать у меня тошноту.

Работа с теми страницами помогла мне только частично. Но в отличие от материальной Книги, – которой нравилось меня пытать, – я совершенно не желала причинять Алине боль. Если это действительно Алина. И если она тренировалась, может, однажды, я все же смогу ее обнять. Если речь на самом деле идет о ней.

– Когда Дэррок подарил тебе обручальное кольцо? – Назойливая деталь никак не давала мне покоя.