И он был не человеком. Точнее, не совсем человеком. И никогда не станет прежним.

Он менялся. Становился чем-то иным. К горлу подкатила тошнота. Теперь и Дэйгис тоже стал чем-то иным, чем-то большим. А он ведь с самого начала был далеко не прост.

– Вы не имели права…

– Твой дядя жив, – отрезал Риодан. – Ты предпочел бы, чтобы его не было? Или, может, Хлоя хотела бы, чтобы его не было? Я нарушил все гребаные правила кодекса, по которому мы живем, чтобы спасти этому засранцу жизнь. И заплачу непомерную цену, если меня кто-то выдаст.

– Вот и славненько, – огрызнулся я.

– Ты ведешь себя, как свинья, – вставила свое слово Мак. – Сам знаешь. Риодан спас жизнь твоего дяди. Дэйгис здесь. Он не такой, как раньше, и он на данный момент на распутье, но со временем он станет таким же, как Бэрронс и Риодан.

– Вот это действительно жутко, – язвительно отметил я.

Она фыркнула.

– Я имела в виду, он будет способен оживать снова.

– И чем еще он будет? – Я посмотрел на Риодана. – Какую цену он заплатит за свою чудесную вторую жизнь?

– Он будет жить вечно, – стала убеждать меня Мак. – Как и ты. А значит, у тебя всегда будет семья. Это бесценно.

– А другая цена? Та, что врезается в плоть и кость? Я не глуп, милая. У подобных вещей всегда есть последствия. Ужасные.

– Возможно, он решит обсудить их с тобой. Если так, нам, наверное, придется тебя убить, – сказал Риодан.

– Мы заключили пакт, – напомнил я ему.

– Кристиан, какое это имеет значение? – проговорила Мак. – Твой дядя не на дне пропасти и не под толщей земли. Однажды ты снова сможешь с ним поговорить. Для тебя он не мертв. Это должно было снять груз с твоих плеч.

– Мой клан имеет право знать.

– Если ты расскажешь клану, об этом узнает трибунал, и ты потеряешь его, – предупредил Бэрронс.

– Что это за трибунал? – осведомился я.

Мак рядом со мной напряглась, внезапно полностью обратившись в слух.

Бэрронс ответил мне взглядом, в котором двигалось нечто древнее и дикое.

– Не твое собачье дело. Есть условия, горец. Ты имеешь право знать, что он жив. Ты можешь помочь ему жить дальше. Но больше никто не должен узнать. Если слух о его существовании проникнет наружу, ты отдашь его своему клану, чтобы потерять снова. Навсегда.

– Наши секреты – теперь твои. А твои – наши, – напомнил Риодан.

– Вы не знаете моих секретов.

Он ухмыльнулся.

– Ты можешь удивиться, но мы обменялись кровью. – Его взгляд говорил, что он знает, о чем говорит. В друидском смысле. И что, возможно, как раз мне неведомо, что это значит. В чем-бы-эти-сволочи-ни-были смысле. То есть теперь я связан с ним, а он – со мной. И мне во второй раз пришла в голову мысль, что он специально оставил темницу незащищенной. Не он ли разработал дьявольский сценарий, чтобы привязать меня к ним? Что может быть лучше? Под предлогом помощи моему дяде втянуть в свои сети еще одного Келтара? Неужели он настолько, мать его, умен?

Я отвлекся от него и взвесил слова Бэрронса на предмет правдивости.

– Ваш трибунал заберет его? Он может так сделать?

– Да. И да, – невозмутимо ответил Бэрронс.

– Правда. Черт.

– Это навсегда должно остаться тайной. Твой дядя погиб в пропасти, – настаивал Риодан.

– Хлоя.

– Возможно, в свое время. Она, как и Мак, достаточно разумна и будет хранить секрет. Если пройдет наши тесты, – сказал Бэрронс.

– Ты не будешь тестировать мою тетю, – вспыхнул я.

– Лучше надеяться, что будет, – сказала Мак. – Нет смысла возвращать его только затем, чтобы она снова его потеряла.

– Всем в моем клане можно доверять.

Бэрронс и Риодан фыркнули.

– Кристиан, отложи свои требования на другой день. Разберись с сегодняшним, – посоветовала Мак.

Я обернулся, чтобы посмотреть на Дэйгиса, содрогавшегося на каменной плите.

– Через что он проходит?

Риодан обратился к Бэрронсу.

– Дальше с горцем поговорю я. Уводи ее отсюда. – Он дернул головой в сторону Мак.

– Ой, да ладно! – запротестовала Мак. – Ты что, до сих пор мне не доверяешь?

– Принцип служебной необходимости, Мак. У тебя ее нет. Но он, – Риодан кивнул в сторону Кристиана, – может оказаться отличной нянькой на время, пока мы выясняем, как спасти мир.

Нянькой, чтоб тебя.

Мак и Бэрронс исчезли в конце коридора.

Риодан отпер дверь, и я проследовал за ним внутрь, не в силах избавиться от ощущения, что он спланировал сегодняшний вечер от начала до вот этого финала.

[38]

– Ты нашел остальных Темных Принцев? – спросил Круус.

Богу-таракану пришлось закончить составление множества своих тараканьих частиц в толстоногую форму человеческого карлика, прежде чем у него появился рот для ответа.

– Все, кроме одного, были уничтожены, – сказал он, закончив формировать язык. И выгнул шею, чтобы взглянуть вверх, на высокого принца: тараканы заметались, меняя положение для подобного трюка. Функционировать в такой форме довольно сложно. Она требовала постоянных изменений и при этом оставалась копией тех самых существ, что позволили ему давным-давно заключить свой первый союз. Чем чаще приходилось принимать эту форму, тем сильнее он ненавидел ее ограничения, завидуя тем, кто не испытывал подобных затруднений.

– Который остался?

– Тот, что был когда-то горцем, а теперь мутировал. – Он слегка покачнулся, устраивая отставших насекомых на нужное место, чтобы укрепить колени.

– Бесполезен. Кто убил моих собратьев?

– Риодан и Бэрронс. – Он пристально изучал нового союзника. – Я находился под столом, когда на столешницу положили их головы.

Крылатый принц не стал проявлять слабость и впадать в ярость. Он впитал новую информацию и двинулся дальше. Удовлетворение тараканьего бога от выбора союзников возросло. Успех не любил глупо-жестоких, он осенял терпеливых, невидимых, тех, кто таился и ждал подходящего момента.

– Светлые Принцы? – продолжил Круус.

– Тоже мертвы. Последнего уничтожили те же двое.

– Фаворитка? Женщина, которая находилась в пещере, когда они меня заперли, – уточнил Круус. – Та, что с Королем Невидимых. Ты был там в ту ночь, верно?

– Из-за Риодана мне пришлось разбросать свои части по всему аббатству, пока барьеры не работали, слушать и узнавать. Он не упускает возможностей. Я не видел той женщины.

– А Король Невидимых? – допытывался Круус.

Он покачал головой, масса тараканов закачалась и взбурлила, но ни один из них не соскользнул. В прямоходящей форме сцепка была достаточно крепкой для некоторых действий, но не для всех. Его это раздражало. Он был крошечным, слабым в мире гигантов, которые крушили его своими подошвами, заливали вонючим лаком для волос или ядом из баллончиков, от которых ему становилось плохо, плохо, плохо, и даже смывали его в унитаз, словно он – какие-то экскременты.

– Никто не правит моей расой. Они потеряны. За кем они следуют? – вопрошал Круус.

– Они рассеяны, создают небольшие твердыни, воюют между собой. Большинство не делает ничего, лишь жрет и убивает.

Круус покачал головой.

– Сколь низко пала моя раса.

Тараканий бог тысячелетиями внимательно изучал мир. Когда Феи начали ходить открыто, он тоже получил долгожданную возможность показать свое лицо, лицо мощного существа. Он знал тщательно хранимые тайны мира, дарующие возможность управлять этим миром. Но он не тешил себя глупой надеждой, что может лично стать королем. Он собирался стать тем, кто стоит рядом с правителем, получив все возможные свободы.

Согласно его предположениям, недавно освобожденные Невидимые и Светлые, которые теперь остались без лидера, готовы последовать за любым могущественным и властным Фейри. Он сообщил об этом Принцу.

– И все же, – проскрежетал он, – у меня нет способа открыть клетку.