Тишина.

Потрясенная тишина слишком часто захватывала пространство этой комнаты за прошедший час. Эльза не сразу поняла, о чем услышала. Она перевела взгляд с Анны на Кристоффа, а затем посмотрела на живот сестры… Он не был больше, чем обычно, и со стороны все смотрелось так, как было раньше, словно внутри не было развивающегося комочка жизни… Но взгляд выдавал радостную Анну. Она беспокоилась, боялась и бесконечно сильно радовалась тому, что через несколько месяцев сожмет в руках великое счастье.

– О, Анна… – шепнула Эльза, зажав рот рукой. – Я поздравляю вас, поздравляю.

Джек улыбнулся, похлопав Кристоффа по плечу. Наверное, об этом сестра и хотела рассказать, когда Джек бесцеремонно прервал их беседу после возвращения. Эльза улыбалась, пока Анна рассказывала ей о том, что уж выбрала комнату под будущую детскую, почти закончила ее макет, заказав художника из ближайшей академии искусств.

Пока все радостно обсуждали чудесную весть, Эльза волновалась… Она не подавала вида, только сжимала покрывало, что закрывало ее ноги от посторонних глаз. А что, если ее проклятье передастся ребенку Анны? Что, если род их еще долгие годы будет передавать этот «дар» из поколения в поколение, пополняя мир все новыми монстрами? Неужели ее одной мало?

– Конечно, первое время малыш будет спать с нами, – все не умолкала принцесса. – Но потом-то ему нужна будет своя комната…

– Конечно, – вторила ей Эльза. – Конечно…

32. Долгожданный разговор

Странно.

Здесь совсем нет других детей. Замок словно бы пустует без их незримого присутствия… Тандо шел по длинному коридору, осматривая узоры на стенах, и тихо напевал старую колыбельную, что когда-то пела ему мама. Он любопытно глядел вперед, ожидая встретить хоть кого-то на своем пути, но двери все не открывались, и люди словно прятались от принца.

Шаг, два шага, три, четыре… Коридор тянулся вперед и тянулся. Для мальчишки приятным дополнением к нему были окна, выходящие в сторону яркого сада. Солнце играло со светом, преломляя его в стеклах, и Тандо с упоением наблюдал за тем, как блики прыгают по стене, словно зайцы на лугу.

Катерина велела горничным достать одежду потеплее, шерстяную одежду. На улице держалась относительно теплая погода, но мать считала, что ребенок может простудиться от малейшего сквозняка, потому и не рисковала его здоровьем. Тандо, привыкший подчиняться матери, не стал спорить, просто накинул одежду потеплее, не смотря на жару его собственной комнаты.

Тандо впервые побывал в другой стране, в другом мире, что находился не так далеко от его собственного. Он частенько посещал родителей своей матери, что жили далековато от Лунного Дворца, но это все же была территория Объединенного Королевства. То же жаркое солнце, нещадно жарящее землю, тот же запах свежих фруктов, порезанных специально для маленького принца, и те же суетные слуги, готовые на все ради лишней монетки, попавшей в их жадные руки…

Мальчишка сразу понял, что в Эренделле все устроено не так, как дома.

Местная горничная была добра к нему, придраться нельзя… Но как только Тандо начал клянчить кусочек шоколада на ночь, та лишь ушла, развернувшись так громко, что ребенок мгновенно замолчал. Принц собирался рассказать об этом матери, но не успел нажаловаться. Катерины не было в своих покоях.

В окне мелькнула светловолосая фигура дяди. Тандо слабо улыбнулся, подавшись вперед. Нос его уперся в стекло, а цепкие глаза следили за тем, как Джек вышагивал вдоль тропинок. Принц, успевший заскучать по обществу знакомого человека, спешно поплелся к двери. Дядя Джексон нравился ему даже больше, чем инфантильный отец и чрезмерно энергичный дед. Мальчик миновал лестницы, шустро спускаясь по перилам, шагал очень быстро, торопясь на прогулку.

И когда сад развернулся перед ним, точно холст перед художником, ребенок замер. Он не знал, куда повернуть, как пройти бесконечный забор из высоких кустов… Тандо пролез через решетку, по которой скоро вскарабкается душистый горошек, и замер, вновь увидев Джека. Но он слишком занят.

Дядя направлялся к женщине.

Мальчишка увидел ее красное платье издали, он прищурился, чтобы разглядеть смуглое лицо носительницы. Тандо узнал щербатую улыбку матери и подошел ближе, неуклюже спрятавшись неподалеку. Катерина стояла на небольшом выступе – полукруглой обзорной площадке, с которой местные жители рассматривали морскую гладь и край берега. Соленый ветерок гладил Катерину по волосам, трепал их, превращая опрятные кудри в сбившееся птичье гнездо.

– Отвратительное местечко, – вместо приветствия сказала Катерина, услышав за спиной шаги Джека.

Тандо отлично видел странную пару, слышал каждое их слово, укрывшись неподалеку. Любопытный мальчишка хмуро глядел на дядю, не решаясь выбираться из своего убежища, чтобы попасться кому-то на глаза. Ему хотелось послушать, о чем же взрослые будут вести речь.

Молодой принц частенько становился свидетелем взрослых разговоров… Он не понимал большую их часть, но все же слышал, чувствовал себя частью чего-то большего, чем просто секрет с детской площадки. Все беседы неаккуратных служанок и стражников, поварих и горничных, слуг и лакеев – Тандо рассказывал матери. Интересно, об этой кому рассказать? Может, старому дворецкому, что ждет его дома? О, он такие истории любит, иногда даже делится с маленьким господином.

– Еще бы. Хорошо только там, где Вас нет… – съехидничал Джек.

Катерина приняла шпильку с гордостью.

Королева только хмыкнула. Интересно, как давно ему вдруг стало хорошо там, где ее нет? Девушка оперлась на перила, прижавшись к ним спиной. Улыбка вновь растянула ее полные губы, из-под алого края показались удивительно белые зубки.. Странно было вот так со стороны наблюдать за близкими.

– Ну неужели ты не скучаешь? – протянула девушка.

– Помолчи… – устав, произнес Джек.

Как же ему надоел ее чуть гнусавый, но сладкий голос. Алое платье развевалось на холодном ветру, и особенно сильные его порывы грозили задрать подол платья слишком высоко, чтобы оставить хоть что-то в секрете. Девушка ничуть не стеснялась своего тела, и все еще надеялась, что вид его в радость Джеку, его организму и даже здоровью, что все еще пышет молодостью и энергией.