Но королева не двигалась, пока щеки ее наливались румянцем. Она не выказывала открытой неприязни, но отсутствие интереса, само по себе, злило Джека не меньше. Юноша уже грубее потянул за тонкую веревку, что тянула друг к другу две части платья супруги. Зеленая ткань упала на пол, став лишь лужей с рваными краями и неровными изгибами…

Эльза вздрогнула, ощутив его губы на своем соске. Джек мягко наклонил свою королеву, прижимая ее к кровати. Удивительное чувство… Корабль качается, ведомый ветром, волнами… А кровать скрипит под весом Джека, подчиняется его порочной власти над происходящим. Все вокруг точно слушало его, приветствовало, как молодого господина… И Джек восхищался сам собою.

Страшно признавать, но Эльза и сама тонула в его величии.

Точеные мышцы покрылись еле заметной испариной. Стоило одеялу лишь коснуться тела Джека, как оно липло к нему, точно кусок металла к магниту. Эльза оказалась свободна от белья, как и Джек, она предстала перед супругом обнаженной. Белизна ее тела сливалась с его… Бледнокожую Эльзу тяжело найти на белой простыне…

Если только на ощупь. Кожа ее мягка, как бархат, она притягивает взоры, рождает в душе супруга сладостный трепет. Джек улыбнулся, проведя ладонью по животу девушки. Легкая дрожь вновь прошлась по ее телу. Пока руки Джека медленно соскальзывали вниз, кожа Эльзы не казалась бархатом… Она стала тонким льдом. Теплым льдом, что так хрупок и нежен в чужих руках.

И Джек был с ней ласков. До тех пор, пока желание не взяло над ним верх. Эта яростная жажда пьянила не хуже любого вина из погреба его дорогого отца... И на этот раз Эльза ощутила ее на себе. Нет, она не понимала желания, что охватило сердце, но чувствовала, что оно не сулит ей ничего хорошего.

– Вильгельм в соседней каюте, – прошептала королева, чувствуя на бедре ладонь супруга.

– Я буду тихим, если ты будешь тихой.

Эльза лишь кивнула в ответ. Ее щеки краснели и краснели, словно яблоки, что наливаются соком. Ладонь Джека не остановилась, она продолжала спускаться все ниже, огибая нежную кожу до тех пор, пока не уперлась в увлажненные желанием губы. Опытный юноша знал, что делать, чтобы достать до самых чувствительных струн в теле партнерши и играл свою грязную мелодию, не стесняясь ничего…

И королева подчинялась ему.

Она кусала губы в попытке сохранить внутри крик, что так и рвался наружу. Она упрямо молчала, терпела порочные ласки. Холодок пробежал по плечам, когда Джек в очередной раз закусил жилку на ее бледной шее. Послушная его зову, девушка смотрела Джеку в глаза, изредка постанывая.

Желание его становилось все крепче, и орган супруга насыщался силой… Королева дернулась, почувствовав, что Джек раздвигает ее ноги. Казалось, что нежность ему уже надоела. Пальцы впились в бедра, сдавили кожу, нажимая на нее, прорезая в белизне ее тела новые отметины.

Эльза вскрикнула, почувствовав первое движение. Джек наклонился к ней ближе, с жадностью припав к уху супруги. Ей больше не было дела до волн, что бушуют за окном, до этого нескончаемого крика птиц, до вереницы звуков моря… Есть только она и он в этой пропахшей деревом каюте, есть только это место, только это мгновение, только сладкий стук двух сердец, касание взмокших тел…

– И… И ведь… Не страшно?

Джек двигался быстро, трудно было говорить... Слова отделялись долгими паузами. Он не стал ждать, пока Эльза привыкнет, понимая, что это лишь помешает, снимет растущее желание. Толчки мешали говорить прямо, не отрывисто. Наслаждение становилось острее, и каждое движение приносило с собой тысячу чувств, мешающихся в чаше животного вожделения…

– Не страшно, не страшно, – прошептала Эльза в ответ.

Мерное покачивание корабля отошло на второй план. Скрипучая кровать шаталась, оповещая весь экипаж о двух молодых супругах… Но им не было дела. Юноша становился все яростнее, все громче рычал, толкаясь в теле королевы. В порыве страсти он походил на дикого зверя, на тигра, что окончательно загнал добычу.

Последнее движение стало особенно резким. Бедра Джека двинулись, и юноша замер, наслаждаясь теплом, что льется по его животу… Ступни Эльзы дрожали от напряжения, а глаза ее закрылись, словно от стыда. Девушка вновь закусила губу, почувствовав что-то новое… Словно ее кожа окунулась в холодную воду, в то время, как тело осталось в духоте каюты… Точно два полярно разных чувства слились в одно, превращаясь в экстаз насыщения.

– Вильгельм слышал, – прохрипел Джек, свалившись рядом с супругой. – Наверное, они все слышали нас.

– Не страшно.

Королеве теперь «не страшно»…

11. Добро пожаловать в Лунный Дворец

Родина Джека вовсе не была такой большой, как о ней любили рассказывать. Всю прибыль она получала только благодаря богатым колониям, находящимся в разных концах бесконечного света. Виноградный Край, Лесные угодья, Плодородные холмы и Птичий мыс… Их слишком много, чтобы припомнить каждую. И даже самый маленький клочок земли был занят чем-то съестным, чем-то полезным или попросту прекрасным в понимании королевской семьи…

Солнце нещадно палило землю, выжигая на некогда зеленой тропе золотые узоры. Смуглые дети бегали по улицам, выкрикивая то ругательства, услышанные от взрослых, то затейливые песенки. Горожане весело окрикивали друг друга, смеялись и улыбались, пока не встретили принца, что покинул дом несколько месяцев назад.

Вильгельм удивился их реакции…

Но Эльза не подала виду, что видит в этом что-то странное. Нет, она с самого начала знала, что на родине Джека недолюбливали. Это видно в каждом его жесте, в глазах преданного на первый взгляд слуги, в манере его речи. Люди боялись своего господина, страшились, что их постигнет страшная судьба тех, кто рискнул перейти дорогу Джексону Фросту.

Дворец, в котором Джек вырос, оказался на удивление мощным с виду. Высокие каменные стены окружали его со всех сторон, тянулись друг к другу все ближе и ближе. Темно-синие башенки возвышались над столицей, играя с солнечным ликом. На каждой из них горделиво развевался флаг, на котором изображался фамильный герб Фростов. Неполное лунное тело, чуть освещенный кусок…

Вылизанные до блеска улочки быстро опустели. Нет, люди не бросили все дела, спеша спрятаться дома, но расступились, жались к стенам зданий, надеясь, что так те смогут укрыться от его взора. Советник Эльзы посчитал такое обращение даром уважения, традициями чужой страны, запечатленными в веках.