– Он скоро поправится, – ответил он, протянув Эльзе руку через стол. – Позвольте проводить Вас…

Бертрам избегал произносить его имя, надеясь, что сможет однажды окончательно выкинуть его из своей головы. Он улыбнулся королеве, показывая все свое «довольство», и сладко прикрыл глаза, стоило Эльзе принять его руку. Кожа у нее такая теплая, такая приятная на ощупь… Джеку всегда везло.

24. Разговоры о любви

Он взял ее под руку, чтобы проводить в покои младшего брата. Наверное… Наверное Бертрам обещал себе, что только откроет дверь, поможет ей сесть в кресло и оставит девушку в одиночестве… Но на деле-то вышло совсем не так. Если план и был в его голове, то он вышел крайне скверно, и благо, что последствия неприятного эпизода были не самыми плохими.

Бертрам был галантен, словно самый обычный джентльмен. Он надел башмаки без задников и помог королеве преодолеть коридор, поддерживая ее, чтобы девушка не упала. Идти не так долго, но шагала Эльза тяжело. Странно, что такая малая доза достаточно слабого алкоголя возымела столь сильный эффект, растворившись в крови девушки. Картинка в глазах плыла, смешивалась, оборачиваясь сотнями красочных пятен, вместо целого изображения.

Тепло.

Без него в покоях сохранилось тепло. Эльза осторожно опустилась на мягкую кушетку, и взгляд ее метнулся к женщине, изображенной на старой картине. Вся она бледная, словно снег, блестящий на ярком зимнем солнце, бледная, как слоновая кость. И почему глаза незнакомки никогда прежде не казались ледяной королеве такими блестящими? Почему она вообще никогда этим не интересовалась?

– Вам нехорошо? – спросил Бертрам, усаживаясь рядом.

– Мне просто хочется домой, – ответила Эльза.

Она не собиралась лукавить. Сердце ее так и прыгало в тесной груди, стоило лишь вспомнить суровый Эренделл с его высокими острыми пиками гор и бесконечными праздниками да гуляниями. И разве можно променять его на золотые пески, на сады средь жарких берегов?

– А вы патриотка, – почти игриво заметил Бертрам.

Щеки у Эльзы так мило краснеют, когда хмель дает о себе знать. Королева молчала, не зная, что ответить. В ее глазах не было видно ничего. Вместо чистых озер очи Эльзы стали мутными пятнами льда… Словно воды, замерзшей воды, что окружала ее королевство, охраняя от захватчиков. Девушка глубоко вздохнула, взглянув на Бертрама так жалобно, словно потерявшийся на рынке ребенок.

– Вы говорите так, словно это плохо.

– Слепой патриотизм всегда плох, Ваше Величество.

– А бывает иной патриотизм?

Мужчина улыбнулся.

С Катериной он никогда не говорил о политике, об отношении к стране. Иногда Бертраму казалось, что его супруге плевать на такие мелочи. Ее волнуют только нескончаемые платья, что разрывают стены ее гардероба и блестящие камни в золотой оправе. Сперва всем нравится ее красота, неподдельная и чистая прелесть внешности… Но после, когда знакомство становится ближе, людей шокирует невежество, обитавшее в ее прелестной маленькой головке.

– Иной бывает, – заискивающе ответил Бертрам.

– Можно любить что-то… Отдельно от целого, Ваше Высочество? – спросила Эльза. – Любить дворец, но ненавидеть город?

– Любовь к Родине и патриотизм – разные вещи.

Его голос менялся, подобно тону беседы. Она очень легко могла перерасти в спор, и королева понимала, что ходит по тонкому льду. Читай книги на Книгочей.нет. Подписывайся на страничку в VK. Эльза изучала этикет светских бесед и считала, что будет готова к таким вот разговорам. А на деле все сложнее, чем в бойком воображении маленькой принцессы…

– А что для Вас любовь к Родине? – спросила Эльза, позволив себе лечь.

Кушетка такая прямая, такая длинная… Королева позволила себе вытянуть ноги, и этот жест не помешал Бертраму. Ее изящная лодыжка чуть тронула его руку, но мужчина сделал вид, будто ничего не заметил. Он поднял очи к потолку и думал о том, как бы точнее описать чувство любви к Родине…

– Вы же знаете, что такое любовь?

Эльза кивнула.

– Это сладкое, тянущее чувство в груди. Стоит только взглянуть ей в глаза, как в животе резвятся бабочки, улыбка ее делает мир светлее, приятнее… Любовь ослепляет, Ваше Величество.

Королева закрыла глаза, стараясь вспомнить супруга. Нет, то, что она чувствовала, еще не было любовью. Сладостная тяжесть мышц не была самым приятным ощущением в ее жизни, а приятная щекотка в животе не могла означать столь крепкие узы. Эльза, запертая в собственных покоях на целое детство, часто читала книги о настоящей любви. Она знала, что чувствуется она совсем не так, но и не появляется так быстро. Нужно лишь подождать.

– Если ты любишь, то любишь в ней все. Глаза, что совершеннее, чем у газели, глубже океанов, что делят пополам земли… И безупречные губы, жмущиеся друг к другу, словно любовники в запале страсти… В любви к человеку мы любим все, что есть в его теле, душе, голове. Но в любви к стране…

На последнем предложении голос Бертрама изменился. В нем словно появилась знакомая нотка раздражения, выявившая семейное сходство. Джек и его брат были абсолютно разными, и если бы не этот момент, Эльза не смогла бы представить, что оба они происходят из одной семьи.

– Любовь к стране – любовь к ее жителям или правительству, к пейзажам или городам. В любви к Родине ты любишь что-то одно.

– А если любить все?

– То ты патриот.

Девушка улыбнулась, но разницу так и не уловила. И алкоголь не имел к этому никакого отношения. Возможно, смысл в сказанных Бертрамом словах и имелся, но ясен был ему одному. Такое с ним случалось не редко, и супруга наследника престола вечно ругала его за подобную черту характера. Точно он говорил сам с собой, упиваясь смятением, возникшем в умах слушавших.

В воздухе висело молчание.