Улыбка невольно растянула ниточки губ королевы, как только в памяти всплыл образ сестры. Мужчина заметил это, но сам улыбаться не стал. Он не знал этих чувств: привязанности к брату или сестре, к родной крови. Эльза потупила взгляд, встретив слегка недовольную гримасу. Ямка для рта у Бертрама была слишком заметна, но губ у него точно не было…

– Я помню, как Вы и Ваш отец прибыли сюда много лет назад. Помню молчаливую маленькую девчонку с такими большими и забавными ушами.

– Боюсь, что я Вас совсем не помню.

Королеве показалось, будто мужчина расстроился.

Ее вдруг заинтересовал вопрос его возраста. Бертрам походил на взрослого мужчину лет тридцати, но он не мог быть старше Джека на целых восемь лет. Девушка осторожно прошлась по извилистой тропке воспоминаний, стараясь воскресить в памяти его лицо. Нельзя вот так просто спросить интересующую тебя цифру.

– Я не смел надеяться, – ответил мужчина. – В любом случае, Эльза, прошу Вас… Будьте осторожны. В Лунном Дворце так легко лишиться головы…

Королева не поняла, в прямом ли значении употреблены эти слова. Возможно, совет был бы дельным, окажись Эльза мужчиной. Обилие хорошеньких служанок заставило ее смутиться… А то, как те стыдливо отводили взгляд, позволило ей понять, как именно они использовались множество раз... Джек не оставил сомнений в своих предпочтениях. Для него не существует отказов…

Лунный свет похож на тысячи бобовых цветов.

Он бел, как растопленное серебро, похож на волосы молодой королевы. Наследник протянул ей руку, и девушка вынуждена была принять ее. Из вежливости или из симпатии? Сейчас она не могла решить. Эльза смахнула несуществующие пылинки со своего плеча и втянула ртом прохладный ночной воздух. Жара уходит, и столица становится столь приятной…

– Позвольте показать Вам сад, – предложил Бертрам.

– О, я с удовольствием прогуляюсь, – ответила девушка, позабыв о неопрятности своего внешнего вида. – В Эренделле цветут такие ароматные вишни, клянусь, они пахнут так сладко, что мед кажется горячей смолой в сравнении…

15. Разочарование из прошлого

Пробуждение всегда было таким мерзким… Джек до рези в глазах ненавидел поднимать веки и вглядываться в утреннюю даль, ощущать удар света... Но тяжелее всего было просыпаться посреди ночи, когда луна хозяйничает во дворе, а легкий ветерок треплет заснувшие на ночь цветы.

Ее нет рядом…

Супруга покинула мужа под покровом ночи, и Джек не мог винить Эльзу в содеянном. Но как ему хотелось вновь наказать ее за его собственную злость… Юноша отбросил волнующую мысль прочь, заставив себя приподняться над промокшей подушкой. Простыня смята, она упала на пол и рекой лилась меж его ног, мимо кровати по длинному холодному полу.

Да, в его покоях стоял холод… Джек поднялся с кровати и пнул покрывало, что сползло за ним. Кто-то же должен ответить за его состояние… Юноша озлоблено цокнул языком, надевая просторные штаны, что носят под длинную тунику. Ветер забрел в открытую балконную дверь и ласково поглаживал тонкие занавески из дорогого синего велюра.

Кожа его – лунный свет.

Джек вышел на балкон так быстро, что дверь за ним еле слышно скрипнула. Молодой король провел рукой по белесым волосам, попытавшись пригладить их, но у него не вышло. В который раз? Локоны, так похожие на слоновью кость, не слушались. Они торчали в разные стороны и смотрелись крайне забавно в сочетании с дорогим нарядом уважаемого монарха.

Он вспомнил, как однажды сидел здесь на полу, свесив ноги через край. Дорогие золотые ботинки поблескивали на солнце, а в детских руках зажата чужая рука… Такая же бледная, такая же бесцветная, как и его. На лице мальчишки горит лучезарная улыбка… Джек помнил каждую деталь того дня.

Эльза приехала утром, преодолела океан вместе со своими родителями и младшей сестрой. Тогда они еще выезжали в свет… Она скромно улыбнулась, когда Джек по наитию отца протянул ей руку. Кожа такая же белая, волосы похожи на снег… Она – словно его отражение. Наверное, уже в тот момент мальчишка понял, что найдет Эльзу много позже, чтобы никогда больше не терять из виду и держать при себе.

Сожаление вновь сжало ему горло, и комок грусти завязался в животе. Ведь он вылил на Эльзу всю злость, что скопилась внутри… Но разве она виновата? Джек вспомнил несчастную королеву, трепещущую в его руках. Демон, что словно подталкивал его к издевательствам над незащищенными, сжался где-то внутри…

– Нужно скорее уехать, – прошептал он сам себе.

Но что толку?

От своих демонов не сбежать… Каждый раз, причинив Эльзе вред, юноша клялся, что это в последний раз, что больше рука его не поднимется так высоко. Но все его клятвы – только слова, связанные невидимой тонкой нитью. Они рассыпаются бесцветной пылью, стоит только злости закрыть его глаза.

Джек ненавидел старшего брата, и злость его все росла и росла, крепла, подобно ребенку, росшему в одиночестве. Но пик ненависти наступил в ту секунду, когда юноша узнал, что разделяет привязанности брата. Эльза приглянулась ему так же сильно… Но Катерина первой нашла ключ к королевской семье, предложив выгодную сделку, заключив столь желанный ее отцом союз.

Юноша вспомнил, как четыре или пять лет назад он стоял на свадьбе брата в белом костюме, выделяясь в карамельной толпе смуглокожих аристократов. Джек вспомнил, как он улыбался, как светился показной радостью… Нет. Она была настоящей. В тот день молодой принц искренне радовался тому, что брат сошел с дистанции и уже не сможет дотянуться до самого прекрасного из садовых цветов.

Фридрих не то чтобы обрадовался вести о женитьбе второго сына. Да, Джексон всегда был его любимчиком, и лишь это помогло ему получить столь сильное влияние. Множество королевских бастардов всегда крутились под ногами, раздражая все сильнее и сильнее…

Интересно, где они теперь?

На стене рядом с балконной дверью висел небольшой портрет, на котором изображалась мать Джека. Королева Жаклин с ее серебристо-белыми волосами и серыми, точно грозовые тучи глазами. Женщина ласково улыбалась художнику… И отец обожал этот портрет. Он висел почти в каждых его покоях, любой житель Объединенного Королевства знал покойную правительницу в лицо…