– Скажу маме, что вы тут меня никуда не пускаете, – пригрозил ребенок, наклонившись вперед и выпятив грудь.

– Ее Величество узнает о том, что Вы гуляете в опасном месте, мой принц! – покраснев, ответила служанка. – Что она скажет, как думаешь, Мариам?

Девочка, стоявшая за ее широкой спиной, не ответила.

Она поджала тонкие губы и смущенно поглядела в пол. Мох рос между плитами, словно двигая их дальше друг от друга. Эльза не знала, обладает ли растение такой силой, но это почему-то взволновало ее интерес… Может, просто хотелось отвлечься от несколько неловкой встречи?

Взгляд мальчишки изменился.

– Нет! – закричал он, вскинув правую руку. – Не говори маме!

Более взрослая служанка понимающе вздернула брови. Теперь улыбка украшала уже ее полные губы… Женщина знала, что действует на капризы Тандо так хорошо. У служанки недоставало пары зубов, а под ярким сари Эльза углядела темнеющие пятна, что тяжело найти на ее смуглой коже. Должно быть, побои в семье – не редкость в этих «сладких» краях.

– Тогда нам нужно скорее вернуться во дворец, мой принц, – надуманно обеспокоенным тоном произнесла тучная служанка.

Тандо не ответил ей. Он осторожно взглянул на девчонку, что спряталась за спиной женщины, и задумался. Реснички Мариам слегка подрагивали, а щеки ее так и искрились теплым румянцем. Эльзе казалось, будто она сама чувствует смущение молодой служанки, ощущает дрожь, что сковала ее тело так, будто страх этот был ее собственным….

– Пошли, – полушепотом ответил мальчик. – Ты ведь не расскажешь маме? – спросил Тандо, повернувшись к Джеку.

Юноша громко хмыкнул.

И звук его голоса напугал уже обеих служанок. Эльза не знала, что заставляло их питать страх к Джеку… Слухи, ходившие по дворцу или собственный печальный опыт? Королева встрепенулась, когда супруг ловко приобнял ее за талию. Ладонь его оказалась слишком холодной, и девушке пришлось плотнее сжать свои тонкие губы, чтобы вскрик не сорвался с них.

Молодой правитель улыбнулся мальчишке, посмотрел на него с такой нежностью, что Эльза невольно умилилась. Может быть, и Джек имеет привязанности? Как все живые, нормальные люди…. Кто его знает? Королева не пыталась отдалиться от супруга, но чувствовала себя до жути неловко перед служанками и пытливым взглядом карих глаз Тандо.

– Катерина не услышит и слова, – все так же ухмыляясь, произнес Джек.

Катерина.

Только столь взбалмошный юноша мог позволить себе такое поведение… Назвать Ее Величество Катериной в присутствии служанок, позволить себе публичное проявление чувств вот так просто… Эльза вмиг взглянула на ребенка по-другому. Его темные глаза, не такая темная, как у остальных кожа, задорные кудри волос… Он так походил на мать, копировал ее в движениях и взглядах, даже в мыслях его, должно быть, читается сходство характеров и взглядов на жизнь.

– И Эльза ничего не скажет, – добавил Джек, заметив, что мальчишка недоверчиво косится в сторону его дорогой супруги. – Тетя Эльза никому ничего не расскажет, приятель.

От последней фразы королеву вдруг замутило… Было что-то противное ей в этом хозяйском тоне юноши. Чувствовалась фальшивая нежность, наигранное проявление заботы. В руке, так аккуратно приобнявшей талию, ощущалось особенно острое напряжение… Словно Джек употреблял все силы на то, чтобы не переломить Эльзе позвоночник, насладившись хрустом ее костей.

Мальчик одобрительно кивнул и заставил себя улыбнуться. Эльза заметила, что губы его несколько кривятся, но, видимо, не по вине ребенка… Может, какой-нибудь лицевой дефект? Королева не хотела думать об этом… Ей достаточно было лишь того отнюдь не скудного груза знаний, что свалились на нее за утро.

Служанки удалялись медленно.

Тандо то и дело подбирал с земли приглянувшийся ему камушек или лепесток, ронял на землю или швырял куда подальше. Краем глаза Эльза видела, как ребенок намеренно наступил молодой служанке на ногу, повернувшись назад, но девочка ничего не отвечала. Ее слишком хорошо обучили…

– И ты не… Не замерзла?

Вопрос повис в воздухе, точно нож. Эльза боялась, что сможет порезаться о слова, ставшие вдруг такими колкими. Ей стало слишком стыдно за свою слабость пугливость, но девушка не смогла удержать дрожи… Нет, мурашки появились вовсе не от холода, не от ветра, что давно стих.

– Эльза, – громче произнес Джек.

– Нет.

Королева заставила себя ответить. Казалось, что супруг остался доволен ею. Его длинные пальцы осторожно разжались, чуть притянули девушку к себе. Разумеется, юноша заметил беспорядок, царивший в наряде его жены, но заставил себя промолчать. Разве мало он сделал прошлой ночью? Должно быть, в этом… В этом беспорядке виноват только он.

– Как тебе наш сад? – спросил юноша, обводя рукой владения лунного короля. – Вечером, наверное, не так хорошо видно.

Уйти ночью…

Плохая идея. Эльза знала, что в данный момент лишена оправдания. Она не может сослаться на любопытность, неприсущую ей, не может выдумать веской причины… Джек и сам понимал, что супруге просто не терпелось побыть одной, подальше от него. Это нисколько не возмущало короля. Юноша лишь хотел знать, была ли его супруга одна этой ночью…

Почему бы не спросить прямо? Зачем все эти ужимки и виляния? Таков, наверное, был Джек. Нет, нельзя сказать, что он скрытный, но… Хитрость его переходила за все возможные рамки. Эльза не могла понять мотива его расспросов, только догадаться, смутно представить себе…

– Да, в темноте цветы закрываются, – словно в насмешку ответила королева.

Джек тихо скрипнул зубами. Как жаль, что он обещал сам себе, что не станет терроризировать Эльзу и днем больше. Но кто знает, как случится? Джек хорошо чувствовал цену своим словам… Он врал и брату, и Катерине, и многочисленным подданным, что так и норовили поверить в его россказни. Он врал, уверяя солдат в том, что они вернутся домой живыми.