-- Ну, хорошо, ты снесешь отвѣтъ,-- сказалъ Аникѣевъ, подходя къ столу:-- это близко. Я, впрочемъ, на конвертѣ напишу адресъ.

-- Слушаю-съ, тотчасъ сбѣгаю.

Аникѣевъ отвѣтилъ Марьѣ Эрастовнѣ, что будетъ у нея сегодня въ восьмомъ часу.

«Дятелъ» снесъ письмо, но вернулся не особенно скоро.

Однако, Аникѣевъ никуда не выходилъ.

-- Снесъ!-- объявилъ «дятелъ», появляясь передъ бариномъ и уже не такъ злобно на него глядя.-- А знаете, Михаилъ Александровичъ,-- прибавилъ онъ:-- вѣдь, генеральша-то страсть какъ богата.... одинъ домина этакій чего стоитъ!..

-- Ну такъ что же?

-- Ничего-съ. Онѣ сказали, что будутъ ждать васъ...

Аникѣевъ не замѣтилъ, какъ «дятелъ» быстро скосилъ глаза на лежавшую открытую записку Марьи Эрастовны, не замѣтилъ, какъ онъ бокомъ подобрался къ столу и, дѣлая видъ, будто что-то прибираетъ и сдуваетъ пыль, прочелъ эту записку.

Между тѣмъ, дятелъ мгновенно преобразился и поднялъ носъ. Всѣ собранныя имъ свѣдѣнія говорили ему въ пользу новаго знакомства, сдѣланнаго его бариномъ. А эта записка являлась самымъ лучшимъ подтвержденіемъ надеждъ и плановъ, зародившихся въ его сердцѣ.

«Спѣшное дѣло по имѣнію... Ишь ты! Никакъ онъ и впрямь надумался и за умъ взялся... дай-то Господи!» -- думалъ онъ

Записка Марьи Эрастовны заинтересовала и Аникѣева.

Неужели спасеніе?.. И когда же -- въ послѣднюю минуту!.. Ыо только что же? Можетъ быть, нашла болѣе выгоднаго покупателя или сама хочетъ купить... Да развѣ это нужно? Такъ тяжело разставаться съ Снѣжковымъ. А если продавать его, то ужъ лучше продать брату даже за плохую цѣну, все-же оно останется въ родѣ. Однако, вотъ что: въ случаѣ найдется покупатель, дающій больше шестидесяти тысячъ, тогда, можетъ быть, и братъ надбавитъ...

Раздумывая такъ и гадая. Аникѣевъ дожидался нетерпѣливо своего свиданія съ Марьей Эрастовной и былъ у нея даже нѣсколько раньше назначеннаго имъ времени.

-- Извините, Михаилъ Александровичъ, что я васъ такъ взбудоражила,-- сказала Марья Эрастовна:-- впрочемъ, когда выслушаете, что я имѣю сказать вамъ, можетъ быть, и не посѣтуете.

-- Что-жъ это такое?-- спросилъ онъ.-- Ваше письмо заинтересовало меня до послѣдней степени.

-- А вотъ что, батюшка, прежде всего извольте-ка присѣсть. Мы съ вами одни. Моей княжны дома нѣтъ. Она, видите-ли, съ утра у одной своей больной знакомой и даже не подозрѣваетъ о томъ, что я къ вамъ посылала... Знаете вы меня мало, и мнѣ надо самой вамъ рекомендоваться. Я, видите, женщина коммерческая... одинока я, такъ вотъ отъ скуки всякими дѣлами занимаюсь и кое-что въ этихъ дѣлахъ смыслю. Несимпатично вамъ это покажется, я такъ полагаю. Ну, да ужъ что-жъ тутъ дѣлать! Не всѣмъ за облаками витать, кому-нибудь надо и по землѣ ползать... вотъ я и ползаю, совсѣмъ terre à terre. Вчера вы меня такъ разсердили, такъ обидѣли, что и сказать не могу...

-- Я разсердилъ... обидѣлъ... чѣмъ же, Марья Эрастовна?

-- Да вотъ дѣлами-то вашими... Вѣдь, вы, извините, Богъ знаетъ что съ собой сдѣлали. Сначала я просто ужаснулась, а потомъ, какъ обсудила, такъ и вижу: вамъ все еще поправить можно. Да-съ, можно поправить, но только въ томъ случаѣ, если вы будете умницей и во всемъ станете меня слушаться.

-- Готовъ, приказывайте,-- улыбаясь, сказалъ Аникѣевъ.

Въ лицѣ Марьи Эрастовны онъ видѣлъ такое добродушіе, въ глазахъ ея такую ласковость, что у него на сердцѣ становилось тепло и ждалось чего-то очень хорошаго.

-- Прикажите... Я буду слушаться,-- повторилъ онъ.

-- У меня есть вѣрный и знающій человѣкъ,-- продолжала Марья Эрастовна:-- да вы его видѣли, такой высокій, благообразный старикъ... зовутъ его Иваномъ Ивановичемъ...

Аникѣевъ кивнулъ головою.

-- Онъ былъ у меня вчера послѣ вашего ухода. Вотъ мы и потолковали съ нимъ. Онъ меня и надоумилъ. И мнѣ, и ему представляется, что имѣніе ваше, какъ говорится, золотое дно.

-- Такъ его знающіе люди всегда и называли,-- перебилъ ее Аникѣевъ.

-- Вотъ видите. Мы въ этомъ убѣдимся, все доподлинно узнаемъ. Пошлемъ туда вѣрнаго человѣка. У меня есть такой на примѣтѣ. И если все это такъ, то вы не только не должны будете продать имѣнія, но черезъ нѣсколько лѣтъ будете получать значительный чистый доходъ.

-- Какимъ-же это образомъ?! Зачѣмъ вы меня дразните, Марья Эрастовна?

-- Очень просто: у меня есть свободныя деньги, я дамъ вамъ возможность выкупить имѣніе изъ банка и сама возьму его у васъ въ залогъ. Притѣснять я васъ не буду, удовольствуюсь самымъ небольшимъ, законнымъ процентомъ. Поставлю я вамъ опытнаго управляющаго, онъ приведетъ все въ порядокъ и возвыситъ, на сколько возможно, доходность вашей земли. Помилуйте, какъ можно продавать. Цѣнность земли растетъ съ каждымъ годомъ, въ землѣ вся наша будущность, только надо хорошо хозяйничать. Ну, да мы еще сто разъ обо всемъ этомъ переговоримъ съ вами, а теперь мнѣ надо знать одно -- согласны вы имѣть вмѣсто банка меня своимъ кредиторомъ?

Городъ Аникѣевымъ какъ-будто разорвалась черная, нависшая надъ нимъ туча, и изъ-за нея разлился ясный солнечный свѣтъ.

-- Марья Эрастовна,-- прошепталъ онъ:-- вы предлагаете мнѣ спасеніе... развѣ отъ этого отказываются!

Но онъ еще боялся вѣрить.

-- Однако, мое Снѣжково, можетъ быть, и не такъ интересно, какъ вы думаете. Къ тому-же пока вашъ повѣренный поѣдетъ туда, будетъ его осматривать, пройдетъ много времени. И въ это время со мной могутъ случиться очень непріятныя вещи.

-- Это, вѣрно, по вашимъ разсчетамъ съ банкомъ? Не безпокойтесь, если даже я и найду для себя невыгоднымъ освободить васъ отъ всего банковскаго долга, то на небольшую, нужную вамъ сумму мы во всякомъ случаѣ можемъ сдѣлать вторую закладную. Ну, что же по рукамъ?

Аникѣевъ взялъ протянутую руку генеральши и поцѣловалъ ее, вложивъ въ этотъ крѣпкій поцѣлуй всю свою благодарность.

-- Я нарочно просила васъ,-- сказала она:-- назначить мнѣ время, когда вы у меня будете, для того, чтобъ извѣстить Ивана Ивановича. Онъ скоро пріѣдетъ, и мы потолкуемъ обстоятельно. Онъ васъ будетъ разспрашивать, а вы извольте ему отвѣчать.

-- Такъ знаете ли что,-- сказалъ Аникѣевъ:-- я сейчасъ съѣзжу домой и привезу всѣ мои документы, всѣ счеты, словомъ, все, что у меня есть относительно Снѣжкова.

-- Вотъ это дѣло!-- одобрила Марья Эрастовна.

Объясненія Аникѣева съ Марьей Эрастовной и ея повѣреннымъ не затянулись. Просмотрѣвъ документы и ознакомясь съ планомъ Снѣжкова, оба они увидѣли, что погубить такое имѣніе могъ только человѣкъ, приложившій къ этому всѣ старанія и не понимающій самыхъ простыхъ вещей.

-- Все обстоитъ благополучно, какъ мы вчера и предположили,-- сказала Марья Эрастовна Аникѣеву, ласково и въ то-же время насмѣшливо ему улыбнувшись:-- и затѣмъ я васъ освобождаю на сегодня. Отъѣзжайте съ духомъ спокойнымъ и сердцемъ чистымъ. Портфельчикъ вашъ у насъ оставьте, мы еще все пересмотримъ. А затѣмъ, завтра же вечеромъ, вотъ въ этомъ же часу, исполнивъ за день все, что надо, Иванъ Ивановичъ къ вамъ явится. Теперь ужъ вы съ нимъ будете имѣть дѣло.

-- Времени терять не станемъ-съ!-- такъ-же ласково и такъ же насмѣшливо взглянулъ на Аникѣева и Иванъ Ивановичъ изъ-подъ своего pince-nez на широкой лентѣ.

Аникѣевъ ушелъ, дѣйствительно, съ легкимъ сердцемъ и чистой совѣстью. Онъ чувствовалъ себя какъ узникъ, вырвавшійся на свободу. И только теперь, какъ слѣдуетъ, осязательно, ясно понялъ онъ -- какая отвратительная, грубая тяжесть его давила и какое счастье, избавиться отъ этой тяжести.

Его первая мысль была о Сонѣ. Онъ представилъ себя съ нею въ аллеяхъ снѣжковскаго парка. «Когда-же, какъ это будетъ?! Это должно быть, это будетъ!» -- повторялъ онъ себѣ и чувствовалъ, что теперь все возможно.

Въ немъ кипѣлъ приливъ новыхъ силъ, энергіи. Усталости, томившей его все это время, какъ не бывало. Онъ взглянулъ на часы -- еще не поздно. Онъ поѣхалъ къ Алинѣ.

Она была такъ-же печальна, какъ и утромъ, имѣла разсѣянный видъ; но тотчась-же замѣтила оживленіе Аникѣева.