-- Ну, теперь все въ порядкѣ, остальное не суть важно! Сейчасъ я вамъ устрою постель, вотъ здѣсь, на диванчикѣ. Онъ, конечно, послѣ вашихъ пружинокъ и пуховичковъ неахтителенъ, и даже вотъ одинъ мой знакомый его почему-то «успокоительнымъ рожномъ» обзываетъ; но это ничего... Я покажу вамъ, какъ надо на немъ лежать... тутъ, дѣйствительно, одна пружина какъ-то странно торчать стала... А то вотъ что: спите-ка вы на моей кровати, а я здѣсь лягу...
-- Ни за что! ни за что!-- очнувшись крикнула Нина.-- Мнѣ здѣсь будетъ отлично, вѣдь, я маленькая, свернусь клубочкомъ... Да и спать мнѣ совсѣмъ не хочется, врядъ ли я засну эту ночь.
-- Ну, хорошо,-- тотчасъ же согласилась Ольга, вспомнивъ, что и на ея кровати съ матрацемъ происходитъ что-то неладное:-- а знаете ли, вѣдь, и мнѣ совсѣмъ спать не хочется. Такъ ужъ вы меня удивили!.. Я спала, какъ убитая. Саша, эта вотъ наша дѣвочка, едва меня добудилась... а теперь я окончательно разгулялась. Поѣсть бы вотъ намъ чего-нибудь, я думаю вы проголодались?
-- Богъ съ вами, мнѣ объ ѣдѣ противно и вспомнить,-- отозвалась княгиня, отпирая свой чемоданчикъ.-- Лягу я здѣсь, вотъ вещи мои, милая Ольга, позвольте мнѣ разобрать въ вашей спальнѣ.
-- Конечно... давайте я помогу вамъ... Чаю бы? а? Вы озябли? Только нѣтъ, теперь объ этомъ нечего и думать, ставить самоваръ... моя нѣмка такую исторію подыметъ!..
Онѣ прошли въ Ольгину спальню
Какъ ни была истомлена и разстроена маленькая княжна, она замѣтно оживилась. Да и обильныя слезы подѣйствовали освѣжающимъ образомъ.
Она оглядѣлась и увидѣла себя въ небольшой комнатѣ. Ей бросились въ глаза унылые сѣренькіе обои, на которыхъ, даже и при слабомъ мерцаніи одной свѣчки, въ нѣсколькихъ мѣстахъ виднѣлись крупныя жирныя пятна. Единственное окно, ничѣмъ не задрапированное, холодно чернѣло изъ-за пыльной полуспущенной шторы. Передъ окномъ стоялъ покосившійся ломберный столъ, а на немъ зеркало въ сломанной деревянной рамѣ, щетка, двѣ гребенки и большая открытая коробка отъ конфектъ, наполненная шпильками, булавками, нитками и старыми ленточками.
Въ глубинѣ комнаты помѣщалась желѣзная кровать, рядомъ съ нею маленькій, дешевый умывальникъ, дальше платяной шкапъ рыночной работы. По другую сторону неуклюже выступалъ огромный старый комодъ краснаго дерева. Ободранное клеенчатое кресло и три стула довершали меблировку.
На темномъ крашеномъ полу съ обозначающимися половицами, въ разныхъ мѣстахъ комнаты, стояли одна на другой большія и маленькія картонки; тутъ же валялись ботинки, грязныя калоши, а кресло было завалено платьемъ и бѣльемъ.
Нина вспомнила комнату Ольгиной бабушки у нихъ въ домѣ, уютную, блестѣвшую отъ чистоты комнату, гдѣ предъ старымъ кіотомъ съ образами горѣла неугасимая лампада.
-- Что это какой у васъ тутъ безпорядокъ!-- со своею обычной прямотой и живостью воскликнула она.
Ольга усмѣхнулась, бросила шерстяной платокъ на кровать, прикрыла обнаженныя плечи ситцевой кофточкой и отвѣтила:
-- Вотъ! а вы у меня порядку и чистоты захотѣли! Это бабушка по десяти разъ на дню убирала и чистила свою комнату, такъ, вѣдь, ей другого нечего было и дѣлать. А я, признаться, даже и не вижу, что такое вокругъ меня, некогда этими пустяками заниматься. Лакеевъ и горничныхъ у меня нѣтъ, Саша или занята на кухнѣ, или куда-нибудь послана, или у нея голова болитъ, кто-жъ мнѣ будетъ прибирать да чистить... Да и зачѣмъ это! Лишь бы достигать прогресса въ своемъ интеллектуальномъ развитіи, а остальное не суть важно!
-- Какъ вы сказали?-- изумленно переспросила княжна.-- прогресса въ своемъ интеллектуальномъ развитіи? Это что-жъ значитъ? Читать, учиться, размышлять?
-- Ну да, конечно!-- съ жаромъ отвѣтила Ольга.-- Нельзя же жить инстинктивно, необходимо уяснить себѣ смыслъ жизни, задачи человѣчества. Надо отдать всего себя на служеніе человѣчеству, только тогда можно надѣяться на жизнь вѣчную, то есть, жизнь въ человѣчествѣ.
Она выдвинула одинъ изъ ящиковъ комода, взяла въ охапку все, что тамъ заключалось, бросила на кровать и прибавила:
-- Вотъ вамъ ящикъ, онъ большой, глубокій, кладите въ него ваши вещи.
-- Благодарю, Ольга, очень, очень благодарю!
VI.
Нина стала раскладывать свои чемоданчикъ и въ то же время мысленно повторяла слова пріятельницы.
-- Какъ вы стали трудно выражаться,-- наконецъ, заговорила она:-- или это у меня такъ голова болитъ, что сразу не понимаю простыхъ вещей... Вы сказали, что надо отдать свою жизнь ближнимъ? Какъ это хорошо, какъ я рада, что вы такъ думаете, милая, милая Ольга! Я тоже думаю, что если не любить ближнихъ, если не стараться сдѣлать для нихъ все... все, что можно, что, въ силахъ,-- лучше и не жить... Только вотъ я не понимаю... мнѣ показалось, у васъ такъ вышло, будто вѣчная жизнь, жизнь послѣ смерти тѣлесной, только и всего, что одинъ слѣдъ добра, которое человѣку удалось сдѣлать на землѣ своимъ ближнимъ.
-- А то еще чего же вамъ надо!-- воскликнула Ольга: -- Личнаго райскаго блаженства что ли? Личной награды за добрыя дѣла? Откажитесь скорѣе отъ этого стараго, отъ этого... пагубнаго заблужденія! Единственный существующій рай, это жизнь въ человѣчествѣ!
Нина забыла даже о своихъ вещахъ, стояла предъ разрытымъ чемоданчикомъ и во всѣ глаза глядѣла на Ольгу.
-- Какъ заблужденія?-- растерянно повторяла она.-- Какъ заблужденія?! Да, вѣдь вы... вы въ Бога и загробную жизнь перестали вѣрить, вы отказываетесь отъ христіанства!
-- Я? Никогда!-- вся вспыхивая, перебила ее Ольга.-- Я именно послѣдовательница истиннаго христіанства... Только теперь я не буду объяснять... Къ тому же, признаюсь откровенно, я сама еще вдумываюсь и выясняю себѣ все это.... Я боюсь, что буду для васъ темно выражаться, и вы меня не поймете. Вамъ нуженъ болѣе меня опытный и краснорѣчивый учитель... Вотъ завтра я познакомлю васъ съ Евгеніемъ... Петровичемъ Вейсомъ...
-- Кто это?-- спросила Нина.
-- Онъ русскій, у него только фамилія нѣмецкая,-- воодушевляясь и съ новымъ блескомъ въ своихъ изумленныхъ глазахъ объясняла Ольга.-- Это замѣчательный человѣкъ, хоть ему всего двадцать четыре года... Вотъ сила воли и любовь къ человѣчеству! Онъ отказался отъ всего, ушелъ отъ всякаго земного зла, ограничилъ свои потребности до минимума... и отдаетъ всего себя служенію человѣчеству... Ахъ, вотъ вы даже не слыхали о немъ, а его имя извѣстно...
-- Что-жъ онъ такое: ученый, писатель?
Ольга разгоралась больше и больше. Она внезапно вся преобразилась, и въ наивномъ, пухленькомъ лицѣ ея мелькнуло страстное, восторженное выраженіе, сдѣлавшее ее очень привлекательной.
-- Онъ писатель... съ огромнымъ талантомъ! Ему предстоитъ,-- въ этомъ не можетъ быть сомнѣнія,-- великая будущность. Конечно, теперь онъ недавно еще началъ... но умные люди уже давно обратили на него вниманіе и высоко его цѣнятъ... Онъ покуда печатаетъ свои маленькіе разсказы и статьи въ «Столичномъ Листкѣ» и въ журналѣ «Міръ». Но это только покуда! Онъ пишетъ теперь большую повѣсть: «Смыслъ жизни»... Ахъ, еслибы вы только знали, какая это глубокая, художественная вещь! А его маленькіе разсказы! Маленькіе, коротенькіе-коротенькіе, и въ каждомъ масса содержанія, цѣлое откровеніе! Непремѣнно вамъ слѣдуетъ скорѣе прочесть ихъ... они у меня всѣ собраны... я вамъ ихъ дамъ...
-- Я прочту ихъ съ удовольствіемъ,-- перебила ее Нина и лукаво прищурила свои синіе глаза:-- а покуда я скажу вамъ вотъ что: вы ужасно-ужасно влюблены въ этого господина!
Ольга совсѣмъ покраснѣла и растерянно глядѣла на княжну.
-- Откуда вы это взяли?.. Вовсе нѣтъ...-- шептала она.
-- Перестаньте... не притворяйтесь, это къ вамъ не идетъ, и вы совсѣмъ не умѣете притворяться. Вѣдь, вы знаете -- я вашъ другъ, я васъ очень люблю, и вы можете быть съ мной откровенны.
-- Нѣтъ, да откуда вы взяли?-- слабо защищалась Ольга.
Маленькая княжна подошла къ ней, обняла ее и стала ласкаться.
-- Миленькая вы моя! Ну-ка посмотрите мнѣ въ глаза! а! что не можете! Откуда я взяла? Да, вѣдь вы сами сейчасъ мнѣ очень внятно сказали, каждымъ вашимъ словомъ... вотъ и теперь, теперь говорите!
