Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A
Воспоминания советского посла. Книга 2 - m2_24.png

Карикатура Б. Ефимова в «Известиях». «Комитет по невмешательству»

О том, что в самом Комитете господствуют тенденции к саботажу действительного невмешательства, очень красноречиво свидетельствовал и такой факт. На заседании 14 сентября представитель Англии Г. С. Моррисон предложил создать постоянный подкомитет при председателе Комитета, введя в него делегатов тех стран, которые являются производителями оружия или граничат с Испанией. Официальной задачей подкомитета провозглашалась подготовка различных вопросов для обсуждения и принятия окончательных решений пленумом Комитета из представителей всех 27 держав, примкнувших к соглашению о невмешательстве. Выглядело это предложение очень невинно и даже как будто бы разумно: кто же в самом деле может возражать против того, чтобы на пленарные заседания вопросы вносились не в сыром виде, а предварительно подработанными, в сопровождении необходимых для их лучшего понимания материалов? Однако в действительности здесь был совсем другой умысел, Уже после речей Моррисона и Корбена, произнесенных и обоснование данного предложения, невольно возникало подозрение, что Англия и Франция стремятся замкнуть все вопросы, связанные с невмешательством, в возможно более узкий круг, где все дела можно будет вести «по-семейному». По этим же соображениям, когда решение об образовании подкомитета (из 9 членов) было принято, Моррисон настоял на том, чтобы в подкомитете не велось стенограмм заседаний, а лишь кратко записывались постановления[100].

Дальнейшая практика полностью подтвердила обоснованность наших подозрений.

Первоначально основная деятельность Комитета была сосредоточена на его пленумах. В течение сентября — декабря 1936 г. пленарных заседаний было 14, подкомитет же собирался 17 раз, и все его заседания в этот период действительно носили подготовительный характер.

Затем положенно стало изменяться: в 1937 г. было созвано 14 пленумов, а подкомитет собирался 69 раз. В подкомитете обсуждались и решались уже все важнейшие вопросы, а пленум постепенно превращайся лишь, в голосующую машину и просто ставил свой штамп на постановлениях, принятых подкомитетом.

В 1938 г. состоялось 17 заседаний подкомитета и только один пленум..

Эти цифры говорят сами за себя. Было совершенно очевидно, что не только Германия и Италия, но также Англия и Франция всячески стараются упрятать все, что касается испанской войны, подальше от глаз широкой мировой общественности, в том числе и от членов Комитета по невмешательству.

Не менее показателен и другой факт. Уже на первом заседании комитета, 9 сентября 1936 г., когда зашла речь о гласности работы последнего, все тот же Моррисон от имени Англии заявил:

— Конечно, Комитет вполне свободен решить этот вопрос по своему желанию, но я, со своей стороны, полагаю, что мы могли бы прекрасно обойтись без всякой публичности[101].

И опять-таки никто из членов Комитета, представлявших буржуазные страны, не произнес ни слова возражения. В результате последовало решение о том, что по окончании каждого заседания будет выпускаться лишь маленькое официальное коммюнике, которое должно носить возможно более «общий», т. е. ничего не говорящий характер.

Советская сторона держалась, однако, иной точки зрения. Она считала, что работа Комитета должна проходить при самой широкой гласности, и потому сразу же после первого заседания подробно информировала английских журналистов обо всем, что там произошло. На следующий день, 10 сентября, в печати наряду с официальным коммюнике появились неофициальные, но весьма обстоятельные сообщения. Среди части членов Комитета это вызвало сильное волнение. На следующем заседании, 14 сентября, Моррисон выразил сожаление по поводу случившегося и еще раз призвал всех участников Комитета охранять тайну его работы. Английский делегат был поддержан представителями Германии и Италии. Особенно волновался итальянский посол Гранди, который жаловался, будто бы в газетных отчетах была совершенно «извращена» позиция его правительства, и категорически требовал секретности заседаний Комитета.

Затем вопрос об «утечке» информации из стен Комитета стал постоянной злобой дня на всех пленумах и заседаниях подкомитета. Мне то и дело приходилось отбивать атаки по этому поводу со стороны представителей великих держав, особенно Англии, Германии и Италии. Наконец дело дошло до крупного скандала, разыгравшегося на заседании подкомитета 7 мая 1937 г.

Роль застрельщика взял на себя представитель Англии лорд Плимут. Он выступил с длинной речью, в которой обрушился на злокозненных «информаторов», и в самой категорической форме заявил, что Англия не может допустить превращения Комитета в «орудие пропаганды». Плимутом была предложена для широкого опубликования резолюция, подчеркивающая, что единственно объективным источником сведений о деятельности Комитета являются регулярно выпускаемые им коммюнике.

Итальянский представитель Гранди поспешил поддержать Плимута и пустил несколько стрел в адрес советской стороны. Мы, однако, отнеслись к ним с невозмутимым хладнокровием, и это вызвало бурную реакцию Риббентропа. Он произнес чисто фельдфебельскую речь против «советской пропаганды» и предложил создать особую комиссию для «обнаружения виновников» постоянных утечек информации и «разработки мер по предупреждению подобных случаев в будущем»[102].

Примеру «большой тройки» последовали некоторые из ее подпевал. Шуму было много, однако гора родила мышь.

Так как в Комитете господствовал принцип единогласия, то Плимут даже не решился поставить на голосование предложение Риббентропа. Никаких мер против утечки информации принято не было. Советская же сторона, спокойно перенеся очередную атаку, продолжала снабжать печать правдивыми сведениями о деятельности Комитета по невмешательству.

Твердость СССР в отношении гласности работы Комитета принесла хорошие плоды. Уже 28 октября 1936 г. Комитет решил в дальнейшем публиковать подробные информационные коммюнике после каждого пленума или заседания подкомитета, а в «исключительных случаях» прилагать к ним еще и полный текст произнесенных на заседании речей[103]. Потом квалификация «исключительных случаев» как-то сама собой отпала, и важнейшие выступления членов Комитета стали регулярно передаваться в печать после каждого заседания. Это в огромной степени облегчило друзьям Испанской республики мобилизацию мировых демократических сил в ее интересах. С Комитета и подкомитета был сорван покров таинственности, и их деятельность предстала перед широкой общественностью во всем своем отталкивающем безобразии…

Впрочем, я слишком далеко забежал вперед, В середине октября 1936 г., когда я вернулся из Москвы в Лондон, на очереди стояли несколько иные вопросы. Однако прежде, чем перейти к описанию дипломатических боев, которые советской стороне пришлось выдержать в Комитете и подкомитете зимой 1936/37 г., я должен остановиться на сложившемся к тому времени внутреннем положении в Испании.

Революция и контрреволюция в Испании

В XIX веке Испания пережила пять революций[104]. Они были очень длительны и сложны, но сущность их сводилась к борьбе за власть между старым феодальным землевладением и постепенно нарождавшейся буржуазией. Однако ввиду медленности и слабости капиталистического развития страны испанская буржуазия оказалась недостаточно сильна, чтобы одержать решительную победу над своим противником, как это случилось, например, в соседней Франции. В результате все пять революций остались незавершенными. В ходе их буржуазии удалось завоевать некоторые второстепенные позиции в механизме власти, но решающей силой в государстве по-прежнему являлись землевладельцы.

вернуться

100

Стенографирование заседаний подкомитета было введено значительно позже, при обстоятельствах, о которых будет рассказано ниже.

вернуться

101

«Протоколы», т. I, стр. 3.

вернуться

102

«Протоколы», т. II, стр. 251-255.

вернуться

103

Там же, т. I, стр. 279. («Протоколы». — V_E).

вернуться

104

Имеются в виду революции 1808-1814, 1820-1823, 1833-1843, 1854-1856 и 1868-1874 гг. (И. М. Майский. Испания (1808-1917). М., 1957).

88
{"b":"596492","o":1}