Тогда и мы с Озерским по согласованию с Москвой также решили отправиться в отпуск.

На месте для контакта с англичанами остались Каган и один из заместителей торгпреда. В первых числах сентября я покинул Лондон и отправился в длительное путешествие. Вопрос стоял так: кто кого переупрямит?

Английские нервы оказались слабее.

Когда после почти трехмесячного отсутствия в первых числах декабря я вернулся в Лондон, то оказалась, что английская сторона уже с конца октября стала выражать беспокойство по поводу слишком длительной паузы в переговорах. На сцене вновь появился сэр Хорас Вилсон и стал торопить Кагана с окончательной шлифовкой текста торгового соглашения. Он несколько раз осведомлялся о том, когда я приеду из отпуска. Попутно англичане попытались выговорить себе еще некоторые дополнительные льготы. Так, в конце октября они выдвинули требование, чтобы СССР покрывал 50% своей потребности в иностранном фрахте за счет английского тоннажа. В начале ноября они выдвинули еще одно требование, а именно: чтобы СССР ежегодно покупал в Англии известное количество шотландской сельди. Но Каган, ссылаясь на мое отсутствие, отказался обсуждать эти новые предложения. В то же время наши представители охотно принимали участие в уточнении текста соглашения, и эта работа продвинулась так далеко, что 30 ноября Вилсон прислал в посольство проект окончательно согласованного между сторонами торгового договора. Таким образом, в начале декабря мы вполне могли бы подписать торговое соглашение.

Но нет, еще раз не тут-то было! Путь к подписанию опять блокировали «посторонние вопросы». Несмотря ни на что, Саймон продолжал вести свою старую линию, категорически настаивая на урегулировании этих вопросов до или по крайней мере одновременно с подписанием. Его упорство коренилось не только в его антисоветской сущности, но также и в некоторых расчетах политического характера.

Я уже говорил о том, что весной 1933 г. британское правительство спекулировало на внутренних трудностях СССР. Именно этим объяснялось его поведение и деле «Метро-Виккерс». Последующий ход событий дал хороший урок английским реакционерам и заставил их с горечью убедиться что, говоря словами Марка Твена, «слухи» о близости смерти Советского Союза оказались «несколько преувеличенными». Однако желание увидеть Советский Союз «мертвым» у Саймона и Кº было настолько велико, что они продолжали пристально вглядываться в политический горизонт, надеясь где-либо открыть признаки недалекой гибели Советского государства. И зимой 1933/34 г. им показалось, что такая гибель совсем не за горами. Они черпали свои надежды в событиях международного характера.

Действительно, мировая ситуация в тот момент носила достаточно грозный характер. Это было время, когда на Западе и на Востоке стали складываться два очага войны, острие которых направлялось против СССР.

На Западе Гитлер только что пришел к власти в Германии. Он, правда, еще не укрепился. Гитлеровский режим еще сталкивался с большими трудностями внутреннего и внешнего порядка, но все-таки руководство (германским государством перешло к фашизму. Уже в то время было совершенно ясно, что «третья империя» делает ставку на войну и что она считает своим главным врагом страну социализма. Таким образом, на Западе перед Советским Союзом вырастала серьезная опасность. Выход Германии из Лиги Наций в октябре 1933 г. являлся ярким симптомом этого.

На Востоке крайние милитаристы типа Араки захватили власть в Японии. В то время как министр иностранных дел Хирота произносил сладкие речи о мире и дружбе между народами, японская военщина усиленно готовилась к нападению на Советский Дальний Восток. Маньчжурия быстро превращалась в плацдарм для атаки Владивостока и Хабаровска: строились стратегические дороги, возводились укрепления, увеличивались японские гарнизоны в районах, прилегающих к советским границам. В порядке маневрирования Советское правительство предложило Японии продать свою часть в КВЖД. Переговоры начались в июне 1933 г., но японские милитаристы затягивали и осложняли их различными «инцидентами» в надежде, что в ближайшем будущем они смогут просто захватить дорогу, не платя ни копеечки. Таким образом, на Востоке перед Советским Союзом также вырастала серьезная опасность. Упорный отказ Японии от заключения пакта о ненападении, несмотря на неоднократные предложения его с советской стороны, являлся ярким симптомом этого.

Обозревая в те дни мировую ситуацию, английские реакционеры, и прежде всего Саймон, полагали, что на Советский Союз быстро надвигается угроза нападения с двух сторон. Они заранее потирали руки от удовольствия и выражали уверенность, что если английское эмбарго не смогло свалить Советское правительство, то война на два фронта — против Германии и против Японии — уж, конечно, нанесет ему смертельный удар. Со своей стороны британские реакционеры готовы были оказать «молчаливое» содействие Гитлеру и Араки. Из этой общей установки британского правительства вытекала и его тактика на последнем этапе переговоров о новом торговом соглашении.

Видя, что от нашей делегации нельзя ничего добиться по урегулированию «посторонних вопросов», Саймон решил перенести переговоры на эту тему в Москву. Лорд Чилстон, новый британский посол в СССР, был уполномочен вступить в контакт но данному поводу с НКИД. В результате состоялись три свидания между наркомом иностранных дел и британским послом, во время которых речь шла специально о претензиях «Лена Голдфилдс». Во время первого свидания (11 декабря 1933 г.) Чилстон заявил, что британское правительство готово пойти навстречу Советскому правительству и рекомендовать «Лена Голдфилдс» вступить в непосредственные переговоры с Главным концессионным комитетом, как того желает советская сторона. Однако Советское правительство должно заранее гарантировать, что решение Главного концессионного комитета будет благоприятно для компании. М. М. Литвинов, конечно, отверг такое предложение и лишь заявил, что, согласно его информации, Главный концессионный комитет готов начать прямые переговоры с «Лена Голдфилдс» и склонен несколько увеличить ранее предлагавшуюся сумму компенсации (1 млн. ф. ст.), но при условии, что компания откажется от своих прежних слишком экстравагантных требований. Однако этого Саймону показалось мало, и во время второго свидания (31 декабря 1933 г.) Чилстон выдвинул следующий компромисс: одной стороны, Советское правительство принимает сделанное им, Чилстоном, 11 декабря предложение, а, с другой стороны, британское правительство снимает свои требования об обязательстве СССР закупать в Англии шотландскую сельдь и покрывать 50% своего иностранного фрахта за счет британского тоннажа. Но Чилстон и на этот раз получил отказ.

Тогда во время третьего свидания (17 января 1934 г.) Чилстон сообщил М. М. Литвинову, что Саймон согласен принять советское предложение. «Лена Голдфилдс» обратится с письмом в Главный концессионный комитет и заявит о своей готовности вступить и прямые переговоры с ним в целях ликвидации старого спора. Компания также даст понять Главному концессионному комитету, что она склонна понизить общую сумму своих претензий. Саймон просит лишь, чтобы Главный концессионный комитет в своем ответном письме подтвердил свою готовность вступить в переговоры с «Лена Голдфилдс» и повысить прежнюю сумму компенсации. Как только это будет сделано, британское правительство подпишет торговое соглашение.

Получив из Москвы телеграмму о визите Чилстона 17 января, я вздохнул с облегчением. Наконец-то злосчастный вопрос о «Лена Голдфилдс» перестал блокировать путь к завершению торговых переговоров! Мне казалось, что при создавшейся обстановке подписание соглашения — дело ближайших двух-трех дней. Увы! — я еще раз ошибся в своих ожиданиях.

Теперь Саймон бросил на стол новый кирпич: вопрос о «Торгсине», Признаться, я думал, что после прежних неудачных попыток добиться от нас каких-либо уступок по данному вопросу английская сторона больше не станет к нему возвращаться. Но Саймон решил иначе. На том же третьем свидании Чилстона с Литвиновым, 17 января, британский посол заявил, что английское правительство больше не настаивает на письменной гарантии со стороны Советского правительства относительно «мирового» уровня цен в лавках «Торгсина», но что при подписании торгового соглашения в Лондоне британское правительство сделает одностороннюю декларацию следующего содержания: если когда-либо в будущем Советское правительство ограничит беспошлинный импорт продуктов для британского посольства в Москве, то британское правительство немедленно отзовет из Москвы своего посла.