Конечно, приведенные выше разъяснения Доссонвиля относятся к другим этапам его бурной карьеры. Нелишне будет очертить ее в немногих словах. В прериале Доссонвиля допрашивали в связи с процессом фальшивомонетчиков, но уголовный трибунал объявил его невиновным. Накануне 9 термидора на Доссонвиля в Революционный комитет секции «Друзья родины» поступило не менее 13 доносов, его кафе считали местом сборища заговорщиков дантоннстского толка, а его самого — сторонником конституционного монархиста Лафайета. (В самом начале революции Доссонвиль действительно выказывал себя поклонником генерала Лафайета[596].) Но тогда все обошлось. Через два года, 10 мая 1796 г., именно Доссонвиль арестовал Бабёфа и Буонарротти, руководителей «Заговора равных», за связи с которыми подвергся репрессиям его бывший начальник Амар.

Однако уже через несколько месяцев, в брюмере, Доссонвиль сам снова угодил за решетку, поскольку располагал сведениями, компрометирующими видных термидорианцев, стоявших у власти. Он вскоре опять стал примерным полицейским служакой и одновременно вернулся на службу к роялистским конспираторам. 18 фрюктидора (4 сентября) 1797 г. Директория произвела государственный переворот — «чистку» законодательных учреждений от неугодных депутатов. Часть из них во главе с известным генералом Пишегрю, вступившим в тайные изменнические отношения с роялистами, была арестована. Некоторые, включая и Пишегрю, были сосланы в Гвиану, к ним присоединили и Доссонвиля, не без основания заподозренного в связях с роялистским подпольем. Вместе с Пишегрю Доссонвилю удалось бежать и вернуться в Европу, но в Германии он был арестован и интернирован австрийскими властями. После Люневильского мира 1801 г. Доссонвиль был выдан Франции… и в очередной раз поступил на службу в секретную полицию первого консула Бонапарта. Министр полиции Жозеф Фуше поручил ему дела перебежчиков из роялистского лагеря, предлагавших свои услуги режиму Консульства. Как раз в это время роялистами был подготовлен новый заговор с целью убийства Бонапарта. В Париж тайно прибыл Пишегрю, который в конце концов был выслежен и арестован.

Доссонвиль пытался подорвать позиции самого Фуше, нравоучительно замечая: «Обычная аморальность полицейских чинов создает настоятельную необходимость наблюдать за их наблюдением за порядком». Однако силы были слишком неравными: Фуше устроил так, что Доссонвиль оказался замешанным в какой-то роялистской интриге, точнее, заподозрен в недонесении того, что было ему известно о заговоре, и был уволен со службы, сослан в провинцию под надзор полиции. Новый перерыв в карьере Доссонвиля затянулся более чем на 10 лет, но в 1814 г., после реставрации Бурбонов, он снова был возвращен в ряды полиции. Его сместили после революции 1830 г. Ему тогда уже было под восемьдесят (умер в 1833 г.). Конечно, последующий жизненный путь Доссонвиля нельзя механически связывать с периодом весны 1794 г., когда ему поручили довести до конца расследование (или, наоборот, затемнение) всех обстоятельств «заговора Батца», но и предшествующий послужной список этого образцового полицейского говорит сам за себя.

Наряду с Доссонвилем в поисках Батца принял участие еще один чиновник Комитета общественной безопасности, Луи-Жюльен-Симон Герон. Этот бывший моряк, «патриот Герон», как он именовал себя, был личностью, не поддающейся однозначному определению, если только не считать его жертвой мании преследования, как полагают некоторые историки. Он был активным участником ряда революционных событий, в отличие от Доссонвиля не защищал, а штурмовал Тюильри. Одно время он укрывал у себя Марата, когда тот подвергался преследованию. Герон был принят, будто бы по рекомендации Марата, на службу в полицию Комитета общественной безопасности. Но вместе с тем его обуяла шпиономания. Он подозревал в занятии шпионажем даже свою неверную жену и просил Сенара отправить ее на гильотину. Герон забрасывал власти доносами, тем более опасными, что он был другом Фукье-Тенвиля.

13 ноября 1793 г. Герон был послан в Бордо в качестве представителя Комитета общественной безопасности и представил неблагоприятный отчет о действиях Тальена, комиссара Конвента. Тальен вместе со своей любовницей, дочерью испанского банкира Каббарюса, занимался различными финансовыми аферами и вымогательствами. По службе Герон был ответственным за крупный буржуазный район Парижа, кварталы которого были расположены вокруг площади Вандом. В этой роли он способствовал осуществлению суровых законов, карающих за спекуляцию, нарушение декрета о максимуме, словом, той ограничительной политики, которая проводилась под давлением обстановки революционным правительством в отношении крупной буржуазии. Но эта политика никак не подорвала ни мощи буржуазии, ни роста ее новой, особо хищнической поросли, богатевшей на военных поставках, перепродаже земли, спекуляциях, на меняющемся курсе ассигнаций. У этой буржуазии было немало защитников и в Конвенте, и в обоих правительственных Комитетах. Естественно, что на действия Герона посыпались жалобы дантонистов, его обвиняли основательно или безосновательно в вымогательстве взяток за избавление от репрессий. Комитет в отсутствие Робеспьера издал декрет об аресте Герона. Однако 30 вантоза Робеспьер, хотя, как он прямо указывал, не был лично знаком с Героном, вмешался и добился фактически отмены декрета. Для этого могли быть политические мотивы, но повлияло, вероятно, и то, что Герои был для Робеспьера постоянным источником информации о происходящем в Комитете общественной безопасности.

Надо предупредить читателя, что некоторые данные о Героне основываются на мемуарах Сенара, к публикации (а возможно, и к фальсификации) которых после его смерти приложил руку Доссонвиль. Сенар, как, впрочем, и Доссонвиль, ненавидел Герона. Сенар именовал его не иначе как «бульдогом Робеспьера». Сам же Герои после термидорианского переворота уверял, что всегда был врагом свергнутого «тирана», что с целью навредить ему он, Герон, вместе с Сена ром расследовал «дело» Катерины Тео, полусумасшедшей старухи, объявившей Робеспьера мессией, что в самый день 9 термидора пытался задержать командующего национальной гвардией Анрио, принявшего сторону робеспьеристов, но был арестован им и выпущен на свободу по приказу Комитета общественной безопасности[597]. Эти оправдания понятны, поскольку уже 16 термидора Бурдон из Уазы обвинил в своей речи в Конвенте Герона в том, что он был шпионом Робеспьера в Комитете общественной безопасности. Через четыре дня после этого Герон был арестован, осужден в прериале, помилован в вандемьере (1795 г.) и умер вскоре после освобождения.

Итак, Доссонвиль и Герон получили приказание о розыске Батца. Как же было подступиться к неуловимому заговорщику? Полиция Комитета общественной безопасности завела своих шпионов в тюрьмах, их обычно вербовали среди заключенных. Крайним усердием они могли надеяться спасти голову или даже завоевать благосклонность властей. Сохранились донесения одного из таких соглядатаев в тюрьме Ля Форс, графа Феррьер-Совбеф, который занимался слежкой буквально с утра до ночи и своими донесениями ускорил отправку на гильотину десятков замеченных в чем-то предосудительном с точки зрения властей или просто доверившихся ему людей[598].

Доссонвиль, получив приказание Комитета общественной безопасности, поручил одному из тюремных шпионов выведать, что знает о Батце его любовница Мари Гранмезон, обещая ей освобождение в обмен на сведения о местонахождении барона. Пытаясь спасти себя, арестованная, которая уже полгода находилась в тюрьме, могла лишь сообщить, что ранее Батц под именем Робера скрывался около Гавра. Другая знакомая Батца, Франсуаза д’Эпремениль, вообще отказалась отвечать на вопросы (обе женщины были казнены в июне 1794 г. в числе других участников «иностранного заговора»[599]). Ничего не могли сообщить о Батце и десятки других лиц, которых обвиняли в сговоре с ним.