Стоит отметить, что в отличие от других призывавших к борьбе проповедников, с которыми у англичан расправа была короткой, над Жанной учинен суд, растянувшийся на несколько месяцев. Очень многозначительным является тот факт, что Жанну не подвергали пытке. Ведь пытка была тогда не какой-то исключительной мерой, а нормальной процедурой получения показаний у подсудимого, отрицающего свою вину. За столетие до этого пытку применяли к гроссмейстеру Ордена тамплиеров Жаку Моле. Несмотря на то что Жанна была отлучена от церкви, ей вопреки и правилам, и обычной практике дали возможность принять причастие — милость, которую не оказывали тогда никому из обвиненных в колдовстве и отправленных за это на костер. Кстати сказать, обвинение Жанны в том, что она ведьма, не фигурировало в окончательном тексте приговора. Это было связано с заключением специальной комиссии, что Жанна оставалась девственницей и, следовательно, не находилась в порочной связи с дьяволом. Новое обследование производилось под наблюдением герцогини Бедфордской, сестры герцога Бургундского и тетки Карла VII. Зачем этой принцессе было брать на себя такие обязанности, если за этим не стояла какая-то тайна?

Как известно, Жанна была взята в плен вассалом Жана Люксембургского, который передал ее своему сюзерену — герцогу Филиппу Бургундскому, а тот — англичанам. После захвата в плен Жанна имела беседу с герцогом Бургундским, содержание которой осталось тайной, хотя при встрече присутствовал придворный историограф Ангерран де Монтреле. Позднее он писал в своей хронике, что не может припомнить, о чем говорили герцог и Орлеанская дева. Такой провал памяти объясним только тем, что во время встречи речь шла о каком-то важном государственном секрете. Интересно, что не Жанну доставили к герцогу, а Филипп Бургундский сам прибыл к месту, где она содержалась в заключении, — неожиданная дань уважения простой пастушке.

Посетивший тюрьму в Руане Жан Люксембургский также встретился со своей бывшей пленницей. Его приближенный шевалье Эмон де Маек сообщил в 1456 г. на процессе реабилитации, что он участвовал в этой встрече; присутствовали также английские военачальники графы Уорик и Стаффорд, канцлер Англии. Жан Люксембургский сказал Жанне, что прибыл освободить ее за выкуп, если она не будет более воевать против англичан. Дева ответила, что Жан смеется над нею, не имея ни желания, ни власти, чтобы ее освободить. Англичане же собираются убить ее с целью захвата Французского королевства. Стаффорд был взбешен словами Жанны, он уже наполовину вынул меч из ножен, чтобы умертвить пленницу, но его остановил Уорик. Историки по-разному пытались объяснить смысл этого эпизода. Часть из них готова была признать, что в это время еще не исключалась возможность освобождения Жанны за выкуп и на определенных выгодных для англичан и их союзников условиях. Другие видели здесь отзвук якобы заключенного тайного компромисса — официально объявят, что Жанну сожгли как еретичку и ведьму, а на деле дадут ей возможность спастись[40].

На процессе 22 февраля 1431 г. Жанна заявила своим судьям, что если бы они были лучше осведомлены о ней, то не пожелали бы, чтобы она находилась в их руках[41]. 24 февраля Дева сказала, что судьи ставят себя под большую угрозу, а 14 марта объявила, что, если бог покарает судей, пусть знают, что она выполнила свой долг, предупредив их об этом. Не сохраняла ли Жанна во время своего процесса какие-то контакты с королевским двором? Гонцами могли быть священники, которые свободно передвигались между воюющими сторонами. Можно предположить также, что такие контакты поддерживались с ведома самого Кошона. В пользу данного предположения можно привести некоторые эпизоды допроса Жанны. Так, в одном случае Жанна просила отсрочки для ответа на один из вопросов, а когда судьи высказали неудовольствие этим, посоветовала задать их вопрос самому Карлу VII. Через три дня Жанна извинилась за задержку, поскольку ранее не получила позволения ответить на этот вопрос.

Сторонники неортодоксальной версии находят в этом намеки на то, что Жанна сохраняла связи с какими-то внешними силами, которые давали ей советы и указания. Однако здесь тоже не обходится без натяжек. Ссылки Жанны, что эти силы — «голоса» святых, не принимаются в расчет или считаются попыткой замаскировать вполне земные контакты — с посланцами Карла VII. У Кошона и его английских хозяев, по мнению некоторых из этих историков, могли быть кроме уже упомянутых и другие причины не препятствовать этим контактам и мотивы для спасения Жанны. Здесь действовали, так сказать, «права благородной крови», столь важные для дворянства той эпохи. Короче говоря, Жанна, как полагают эти исследователи, не была дочерью своих родителей, а являлась… незаконнорожденной сестрой Карла VII.

Как пастушка из Домреми при свидании с нерешительным королем могла убедить его в своем предназначении и вопреки советам придворных побудить Карла VII предоставить войско для осуществления ее миссии? Источники глухо упоминают о какой-то тайне, которую Жанна сообщила королю. Над Карлом тяготело подозрение в незаконном рождении, и оно, учитывая нравы его матери королевы Изабеллы, выглядело очень правдоподобным. Может быть, Жанна представила доказательство, что именно она — тот незаконный ребенок Изабеллы, о существовании которого шла молва. Таким доказательством могло быть одно из двух колец — их Жанна постоянно держала при себе. Кольца были отняты у нее бургундцами после взятия в плен и переданы Кошону. Он даже расспрашивал о них Жанну. Та отвечала очень уклончиво. Англичане, если и знали обо всем этом, должны были молчать. Они, как и Карл VII, вовсе не были заинтересованы в том, чтобы окончательно погубить репутацию королевы Изабеллы. Это подорвало бы веру в законность рождения ее дочери Екатерины, которая вышла замуж за английского короля Генриха V, а их сын Генрих VI был как раз незадолго до руанского процесса коронован в Париже. Жанна на процессе объявила, что не будет отвечать на многие вопросы. Судья не принуждал ее отказываться от своего решения, потому что обеим сторонам было выгодно о многом умалчивать. Быть может, спасение Жанны — результат тайных переговоров и соглашения между Карлом и герцогом Бедфордским. Пока шли переговоры, Кошон затягивал процесс. Англичанам было важно сохранить Жанну как ценный залог в переговорах с французами. Ее могли перевести из Руана в другую тюрьму.

Прямых доказательств того, что Жанна — дочь королевы Изабеллы, конечно, не существует. Однако известно, что та 10 ноября 1407 г. родила ребенка; его отцом не мог быть король Карл VI, с которым она была давно разлучена. Считали, что отцом являлся герцог Людовик Орлеанский, убитый вскоре же (23 ноября) его врагами. Однако связь королевы Изабеллы Баварской с герцогом Орлеанским не подтверждается никакими современными свидетельствами, о ней говорит лишь писатель XVI в. Брантом да одна острота, приписываемая — кажется, без основания— наследнику Карла VII королю Людовику XI. Мальчик, которого собирались назвать Филиппом, умер, по одним сведениям, при рождении, по другим — летом следующего года. По мнению поборников «новой» версии, королева родила не сына, а дочь. В хронике священника из Сен-Дени отмечено, что герцог Орлеанский вскоре после обеда у королевы пал от руки убийц. В хронике указано: после «веселого обеда», а это произошло всего через 13 дней после смерти их сына (если это был действительно сын и действительно умер 10 ноября 1407 г.).

Это сообщение, возможно, опровергает ложное известие о кончине ребенка, которое было сделано, чтобы ввести в заблуждение врагов герцога. Исследователи внимательно изучили все свидетельства хроник, касающиеся ребенка, рожденного королевой. И Ангерран Монтреле, историк на службе герцога Бургундского, и Гийом Кузино, приближенный одного из союзников герцога Орлеанского, сообщают о факте рождения ребенка, не уточняя его пола. А в хронике священника из Сен-Дени страницы, посвященные этому эпизоду, вообще исчезли. Позднее (через целых полвека!) в хронику было вписано несколько строк о рождении у королевы сына Филиппа, вскоре скончавшегося, и о его похоронах. Вдобавок это запись, в которой отсутствовали обязательные в таких случаях подробности о церковных службах, похоронах, надписи на могиле. В 1793 г., во время Великой революции, при участии представителя французского правительства были вскрыты королевские могилы и составлен тщательный протокол произведенных раскопок. Останки Филиппа не обнаружены. Противники ортодоксальной версии считают все это доказательством того, что сознательно было напущено туману, соткан плотный покров тайны вокруг рождения ребенка Изабеллы Баварской в 1407 г.[42]