Большее значение имела вполне реальная конфронтация католицизма и Реформации, идеологическое и политическое противоборство, которое вскоре же было перенесено в сферу международных отношений и которое на протяжении полутора столетий пытались решить военным путем. В этой связи стоит обратить внимание на внешнеполитические притязания, приписываемые «князю тьмы». Один из возможных примеров — «Трагическая история доктора Фауста», принадлежащая перу Кристофера Марло, замечательного драматурга современника Шекспира. Фауст в пьесе Марло прямо объявляет о стремлении использовать власть, которую он почерпнет от дьявола, для решения в пользу протестантов (и своей собственной) конфликта с контрреформацией:

В другом месте Фауст указывает столь же точно:

Обычное у протестантов, начиная с Лютера и Кальвина, отождествление римского папы с антихристом стало, например в Англии, своего рода официальной точкой зрения государственной англиканской церкви[360]. Превращение идеологической конфронтации в международный конфликт, потребовавший огромных жертв и сопровождавшийся бесконечными кровавыми расправами, создавало то лихорадочное состояние общественного сознания, которое особо благоприятствовало все большему распространению демонологической пропаганды и преследований по обвинению в ведовстве. Обратим внимание на то, что массовые гонения на ведьм очень точно — насколько это вообще возможно в общественных явлениях — совпадают хронологически с этим противоборством, происходившим примерно в 1520–1648 гг. Эти гонения начали нарастать в то полустолетие, когда созревали условия для конфликта, и быстро сошли на нет в следующее полустолетие. Можно проследить многие примечательные совпадения между развитием конфликта и развитием гонений. В Юго-Западной Германии, ставшей позднее центром жесточайших гонений, с 1400 по 1560 г., т. е. более чем за полтора века, было казнено 88 человек. Первая массовая «охота на ведьм» началась здесь в 1562 г. — примерно через 40 лет после начала конфликта, а последняя происходила в 1662–1665 гг.; в отдельных районах она длилась до 1684 г., т. е. закончилась немногим менее, чем через 40 лет после завершения этого конфликта[361].

Наиболее свирепые преследования происходили именно в Германии, причем особенно в районах, которые служили ареной борьбы между католическим и протестантским лагерями. К ним принадлежали, в частности, рейнские области. Достаточно привести немногие примеры. В герцогстве Брауншвейгском с 1590 по 1600 г., как считали современники, сжигали в среднем 10 человек ежедневно. В деревнях около Трира в 1586 г. остались в живых только две женщины. В 1589 г. в городе Кведлинбурге в Саксонии, насчитывавшем 12 тыс. жителей, за один день было сожжено 133 человека. В Бамберге епископ Иоганн Георг II Фукс фон Дорнхейм в 1623–1631 гг. отправил на костер многие сотни ведьм, пока не был изгнан из своих владений шведскими войсками. Князь-епископ Вюрцбурга Филипп Адольф фон Эренберг сжег 900 человек, собственного племянника и 19 католических священников. В городке Мелтенбурге (в районе Майнца), насчитывавшем 3 тыс. душ, между 1626 и 1629 гг. было казнено 56 ведьм, в Бургштадте с населением 2 тыс. человек было 77 казнен, в маленькой деревеньке Айхенбюсль — 19 и т. д.

Гонения перекинулись на Эльзас, Лотарингию, соседние провинции Франции[362]. В протестантских государствах, в Швейцарии преследования приобрели такой же ужасающий размах. В кальвинистской Женеве только в 1542 г. было сожжено 500 ведьм. Конечно, «охота на ведьм» распространялась и на области, далекие от главных сражений векового конфликта; пуритане перенесли ее и в английские колонии в Новом Свете. Но эпицентр конфликта вполне точно совпадал с эпицентром гонений. Периоды особо широких и жестоких преследований не совпадали по времени в разных районах Европы, и здесь опять-таки прослеживается связь с большей или меньшей вовлеченностью данной страны в противостояние (особенно в форме вооруженного конфликта) между католической контрреформацией и протестантизмом. Это, в частности, демонстрирует пример Англии. Как показывают новейшие исследования, наибольшее число ведовских процессов относится ко времени правления Елизаветы I (1558–1603), когда Англия находилась в острейшей конфронтации с главными силами контрреформации, после же выхода страны из векового конфликта преследования стали значительно более редкими (хотя и возникло несколько обострений, как в Ланкашире в 1612 г. и в Эссексе в 1645 г. во время Английской революции). Уже к началу XVII в. в Англии среди части образованных слоев населения существовало ироническое отношение к теориям демонологов и обвинениям в ведовстве[363].

Таким образом, в хронологических пределах европейской «охоты на ведьм» (начало XVI — третья четверть XVII в.) массовые гонения происходили в разное время в разных странах. Наряду с общими для всех факторами здесь действовали причины местного характера, в том числе позиция, занимавшаяся носителем верховной власти — монархом. Это ярко отразилось, в частности, на преследовании ведьм в Шотландии, в развертывании которого большую роль сыграл, как уже отмечалось, король Яков VI, унаследовавший в 1603 г. английский престол под именем Якова I. Однако такую роль демонологические склонности монарха играли лишь при наличии подходящих общественных условий. Яков, вступив на британский трон, не только не пытался развернуть гонения в Англии, но и сам, поддавшись скептическим настроениям, распространившимся среди образованных кругов английского общества, постепенно стал утрачивать интерес к демонологии.

«Охота на ведьм» была средством, использовавшимся правящими классами для сплочения населения, находящегося якобы под угрозой внутреннего врага, который являлся агентурой опасного внешнего врага. Этот внешний враг — сатана при всей приписывавшейся ему мощи был очень удобным неприятелем, поскольку его можно было не опасаться в сфере практической политики. Вместе с тем и внутренний враг был очень удобным, поскольку власти могли не считаться с угрозой вмешательства в его пользу внешних (точнее, потусторонних) сил. Именно беззащитность жертв, которым приписывалось поистине адское могущество, была дополнительным основанием для тоге, чтобы сделать их объектом гонений. Расправы с ведьмами (в отличие, например, от преследования протестантов в католических странах, мавров и евреев в Испании, еретиков вообще повсеместно в Европе) не могли вызвать неудовольствия в других государствах, сколько-нибудь широкого сочувствия: ведь почти никто добровольно не причислял себя к единомышленникам обвиняемых. Сомневаться в их виновности значило бросать вызов всей системе тогдашнего мировоззрения, светской и церковной власти, не проявлять лояльности по отношению к стране и обществу в целом, что тоже могло быть делом очень немногих. Вместе с тем обращает на себя внимание еще одно многозначительное совпадение — «охота на ведьм» начинается с утверждения абсолютистских государств, с распространения теории божественного права монархов, а ее окончание связано с потерей в значительной степени ими е глазах общества этой сверхъестественной санкции их прав и прерогатив. Ведьмы являлись врагами Бога и царства Божьего и тем самым и земного государства и его главы. Складывание абсолютистских монархий было неразрывно связано с ростом бюрократии, с присущей ей тенденцией ко всё более полному контролю над частной жизнью людей, к строгому надзору за неуклонным соблюдением всех предписанных государством норм и канонов поведения. Видимо, правы те исследователи, которые обращают внимание на то, что областями наиболее интенсивных гонений были как раз области с наибольшим развитием бюрократического аппарата, включая судебные учреждения с их разработанной системой добывания «нужных» показаний[364]. Ведовство считалось как бы нарушением разом всех установленных норм, соединением воедино преступлений, преследуемых и караемых администрацией; это единство было обращено против самих основ обожествленной государственной власти[365].