В промежутке звучали барабаны и какой-то странный свист, похожий на сбрендивший саксофон. И снова припев. Казалось, Карло поет под аккомпанемент фабричных станков, каким-то чудом уговорив их греметь в нужном ритме.

Песня завершилась пронзительным скрежетом, и Бешеный Карло поклонился, разметав косички.

Разбойники безмолвствовали. Тишина была такой долгой, что я успела убрать скрипку в футляр и защелкнуть оба замка. И тут импровизированный зрительный зал взорвался топотом и криками. Бешеный Карло улыбнулся и махнул остальным Разбойниковым, приглашая их на сцену. Этим кандидаты разительно отличались друг от друга. Юнтта Чарован предпочел стоять в свете рампы в одиночестве. Бешеному Карло важней всего было слушать овации в компании родных. И не только кровных родных: когда обалдевший Золотко вытолкал на сцену Кайю, та потащила и меня поклониться почтенной публике.

Публика потекла за сцену — применить свои карточки с золотыми коронами по назначению.

— А наша жизнь разбойника-а тада-дада-дадада… — напевал, возвращаясь к себе в палатку, Ленни из «Разбойников Саво». Краем уха я слышала, что и Маркус с Паулой Бородач мурлычут ту же строчку.

Похоже, у нас еще есть надежда.

Глава 40

Три ночных события

Ш

ел подсчет голосов. С наступлением коротких сумерек народ разбрелся по палаткам. Все-таки это была гениальная идея — оставить объявление результатов на завтра. Утомленные долгими соревнованиями, люди могли устроить какую угодно свалку. Посветлу, после сытного завтрака, такие новости воспринимаются куда легче.

— Неужели мы победим? — спросил Калле, когда мы проскользнули к нашей палатке.

Я представила, как полетчики ужаса пересчитывают результаты первого тура. Карточка к карточке. Они, наверное, совсем не успеют поспать — завтра с утра пораньше, перед объявлением результатов, будет еще контрольный пересчет.

— Не знаю, — честно сказала я. — Лично я в первом туре проголосовала бы за Хели. Шансы у вас точно есть.

Калле отодвинул меня в сторону, давая остальным Разбойниковым пройти.

— Я ничего не могу с собой поделать, — сказал Калле, когда остальные удалились за пределы слышимости. — Я не хочу, чтобы папа победил!

Калле побледнел. Похоже, он был в отчаянии. Он нащупал на площадке пару камешков и начал катать их в руке.

— Знаю я, что будет дальше, — мрачно бормотал Калле. — Если папа победит, я никогда больше не пойду в школу. Так все и будет, что ты мне ни говори. Как, по-твоему, все может уладиться, если я не сделаю этот осенний проект?

— Я же обещала, что что-нибудь придумаю, — не очень уверенно утешила я.

— До этого мы были всего лишь небольшим семейством разбойников, одним из. Никого не волновало, чем мы занимаемся и остаемся ли в границах своей территории. Мы же чудаки и стояли особняком. Мы могли одновременно разбойничать и играть в обычных людей. Теперь всё, конец. Кто угодно сможет украсть меня прямо со школьного двора, понимаешь ты это? А потом будет шантажировать папу. Младенцем тоже можно отлично шантажировать… Вся наша жизнь пойдет прахом!

— У страха глаза велики, — попробовала успокоить его я.

Но если Калле прав? Мне вспомнилась картинка: Юнтта Чарован со списком треков в руках и ядовитые сестрички, заглядывающие через плечо.

— Ну тогда скажи, — Калле поднял голову, и я увидела у него на щеках две блестящие полоски. — Скажи, как я теперь пойду в школу?

— Мы с Кайей тебе поможем, — сказала я. — Ты же можешь жить вдвоем с Кайей. А если не выйдет… — я лихорадочно придумывала выход, — если не выйдет, тогда… переедешь к нам на юг! Станешь моим одноклассником.

— Обещаешь? — с надеждой спросил Калле. — Обещаешь, что не забьешь на меня, что бы ни случилось?

— Обещаю, — заверила я. — НИ-КОГ-ДА.

— Нет ничего лучше, чем ходить в школу, — признался Калле. — За это я бы отдал всю власть на свете.

Калле ушел в палатку, а я осталась снаружи и, к удивлению своему, вскоре увидела Хильду с Кайей — они возвращались с ночной прогулки. Я-то думала, что Хильда, зевавшая весь вечер, давно спит. Почему-то мне не хотелось попадаться им на глаза, и я шмыгнула за разбоймобиль. Похоже, что и у них разговор был нерадостный.

— Вот увидишь, все уладится, — говорила Кайя. — Не может быть, чтобы мой братец не понял. Он снова станет отцом. Конечно, сейчас у него мысли о другом. Но он ведь всегда был хорошим отцом, не забывай.

— Надо было рассказать ему раньше, — всхлипнула Хильда. — А теперь эти соревнования спутали все карты. Конечно, вся семья мечтает о том, чтобы Карло стал глав-атаманом. Но я не хочу растить ребенка одна.

— Ты не одна, — ласково сказала Кайя.

— Никому не говори, — снова всхлипнула Хильда, — но я вообще сомневаюсь, что этот ребенок кому-то нужен. Тем более в семье, где есть кто-то, облеченный супер-пупер-пропади-она-пропадом-властью. Это несправедливо. Младенцы такие маленькие. Весь мир у них — маленький. Я почти желаю, чтобы Карло проиграл!

Они постояли перед палаткой, пока Хильда не успокоилась, и только потом зашли внутрь.

— Кто тут шпионит за своими, пленница? — проговорила Хели за моей спиной.

На миг меня отбросило в прошлое лето, в ту первую ночь в лагере разбойников, когда я пыталась сбежать, а Хели меня поймала. Пожалуй, та ночь и стала, как ни странно, началом нашей великой дружбы.

— Слышала? — через силу спросила я.

— Слышала, конечно, — тихо сказала Хели. — Мы дураки, что в это ввязались. Никому от этого пользы нет. Если начальник станет глав-атаманом, его с этой лавки калачом не сманишь. Ну как минимум в ближайшие десять лет. И тогда самым молодым атаманом Финляндии мне стать не светит, хоть я на тряпки порвись.

Я молча кивнула, отлично понимая, чтó Хели имеет в виду. Не понимала я другого. Ну хорошо, пусть у нас дома никто ни с кем не разговаривает и мапе с папой в жизни не приходило в голову спросить, как у нас, их дочерей, дела. Но Разбойниковы-то, Разбойниковы, которые весь год были для меня образцом идеальной семьи, — почему они стали вести себя точно так же? Почему никто из Разбойниковых не говорит о своих сомнениях, желаниях и мечтах, пока еще не поздно?

К запаху костра между тем примешался едва различимый запах гари. Хели принюхалась и побледнела.

— У кого-то большие неприятности!

Мы побежали на запах и вскоре увидели палатку организаторов, по которой распространялись языки пламени. Два темных силуэта, заметив нас, бросились наутек. В палатке в этот час никого не было, подсчет голосов давно закончился. Злоумышленники скрылись за палатками. Готова поклясться, что один из них на бегу прихрамывал. Арчи Подагра и Джейк Чарован!

— Пожар! — закричали мы. На крик к палатке начали подтягиваться разбойники в пижамах. — Пожар!

— Зови Пита и Карло! — скомандовала Хели. — Надо бить тревогу!

Я понеслась к лагерю, но Бешеный Карло и Золотко уже бежали мне навстречу — Бешеный Карло с надкушенным бутербродом в руке. Вместе с ними я вернулась к месту пожара.

— Хватай! — крикнул Маркус, бросая мне стопку армейских одеял. — Пламя несильное, попробуем загасить!

Мы с Маркусом, стоя плечо к плечу, закидали огонь одеялами. Хели и Золотко забрасывали чахлые огоньки песком. Бешеный Карло, крякая от ярости, прыгал по одеялам, чтобы под ними не осталось ни одной тлеющей искры. Рвение проявили далеко не все, большинство разбойников просто стояли и наблюдали. Какой-то шутник даже протянул к обгорелой палатке надетую на прутик сосиску.