Все же она решила заехать в полицейское управление, чтобы узнать, было ли сообщение о случившемся. Ей дали ознакомиться с рапортом, в котором утверждалось, что «бьюик» мистера Лоули столкнулся с другим автомобилем по вине Боба. Звонок к человеку, машина которого пострадала, объяснил, что во время аварии Боб сидел в машине, и не один. Молодая блондинка, довольно привлекательная, находилась на переднем сиденье. Этот человек записал ее имя как свидетельницы — Эстер Дилмейер и ее адрес — ночной клуб «Золотой Рог», где она, по всей вероятности, работает. Мужчина, который вел машину, мистер Лоули, был трезв, но несчастный случай все-таки произошел по его вине. Это можно доказать. На заднем сиденье в машине Боба был другой мужчина, но его местожительство пока не установлено, а имя Синдлер Колл. Закончив разговор, человек спросил, с кем он говорил. Милдред быстро нашлась: «Я из страхового фонда». Понятно, что мисс Дилмейер должна быть опрошена.

После этого рассказавший обо всем незнакомец заявил:

— Я был единственным, кто пострадал. У меня было сотрясение мозга.

— Может быть, они были все-таки пьяны? — спросила Милдред.

— Нет, но ехали они слишком быстро.

— Благодарю вас, — сказала Милдред и повесила трубку.

Потом надолго задумалась. Зачем Бобу понадобилось сочинять всю эту историю, связанную с несчастным случаем? Кроме того, машина застрахована, и страховая компания должна восполнить убытки, но почему-то она не сделала этого. А Боб собирается встретиться с другим человеком, чтобы как-то замять дело. Очевидно, страховая компания ничего не знала о случившемся.

Милдред хотела вернуться к цветочным делам, но не смогла себя заставить. Она поняла, что Боб ничего не расскажет о женщине, которая была с ним в машине.

Выражение разочарования порой появлялось на лице Эстер Дилмейер, и это сразу старило ее.

Вокруг нее царило безудержное веселье. Как и в любом ночном клубе, это истеричное, безоглядное веселье требовало постоянного притока алкоголя, что обеспечивало владельцам заведения приличные прибыли.

Оркестр играл джазовые мелодии. Шоумен старательно изображал энтузиазм, когда объявлял в микрофон номера. Официанты плавно скользили между столиками, старательно следуя инструкции не спешить с заказанными блюдами, но мгновенно доставлять коктейли.

Тех, кто пил чересчур много, обносили разбавленными напитками, а казавшимся «трезвенниками» подавали прекрасные вина, причем в большом выборе. Состоятельная публика занимала уединенные кабинеты ночного клуба. Хозяева были очень осторожны в выборе клиентов, которым разрешалось посещать эти кабинеты, расположенные на втором этаже, где также играли в рулетку. Если на нижнем этаже, по воле хозяев, было весело и пьяно, то наверху все выглядело по-иному: толстые ковры скрадывали шум шагов, а тяжелые портьеры смягчали свет ламп. Сюда, и это было известно, приглашались только избранные. В роскошных вечерних туалетах они производили впечатление людей утонченных, баловней судьбы. Здесь царила атмосфера хорошего тона.

Там, где спиртное течет рекой и где ни на минуту не ослабевает азарт, неудачливый игрок, которому проигрыш был не по средствам, легко мог «взбрыкнуть». Но если проигравший привык садиться за игорный стол в смокинге, если его окружали все атрибуты богатства, то он, как правило, делал вид, что ему просто не повезло, с достоинством расплачивался и покидал клуб. Лишь дома, сняв смокинг, при беспощадном свете дня он начинал понимать, что проигрыш — всегда проигрыш, раскаивался и осуждал себя. Он вдруг осознавал, что слова «проигрывать, как джентльмен» повторяют обычно те, кто на этом наживается, а на деле — это грабеж. Но уже никто ничего не мог исправить.

Возможно, Эстер Дилмейер и не понимала по-настоящему всю сложность взаимоотношений между посетителями этого этажа, но зато знала достаточно точно, как себя вести в разных обстоятельствах. Если, например, ее вызывали играть в ночной клуб как актрису шоу — это одно, а если нужно было стать игрушкой для какого-то гостя, который интересовался не спектаклем, а ее бедрами, — это совсем другое. Когда Эстер проходила между столиками верхнего этажа, где не было слышно громкого смеха, не нужно было соблазнительно трясти плечами и бедрами, она выступала совсем в другом обличье: светской дамы. Правда, женщины относились к Эстер с холодным презрением, зато мужчины заглядывались на нее, предвкушая немало удовольствия. С такими она обращалась фамильярно, что было следствием ее презрения к подобного рода публике.

В этот раз Эстер Дилмейер сидела за столиком у окна, тщательно пряча свою досаду.

Играя бокалом с пивом, которое выглядело для окружающих как шампанское, она по привычке кривила губы в полуулыбке. Сегодня что-то не ладилось в ее деле: вот уже несколько часов она сидела в ожидании клиентов. Повторялась одна и та же история: те из мужчин, кто были с женами, смотрели на нее с завистью, строя сумасшедшие планы вернуться сюда на следующую ночь, когда будут одни; те же, что были без пары, использовали один из пяти стандартных методов, которые Эстер научилась мгновенно распознавать. Она считала свою работу все-таки подходящей, так как в конце концов можно будет нажить небольшой капиталец. Взамен юности и привлекательной внешности она получит деньги. Мужчин тянуло к ней, им разрешалось покупать для нее вино, но распускать руки не позволялось. Обычно она говорила, что через десять-пятнадцать минут явится муж, будет встречать ее или что-нибудь другое в таком же роде. Если же у мужчины были деньги, которые он хотел потратить, Эстер помогала ему это сделать. Когда попадался посетитель стоящий, она заигрывала с ним, обещая наверху гораздо большее, а тех, кто интересовался карточной игрой, сразу провожала наверх к столу с рулеткой. Там крупье проверял клиента в нескольких первых играх. Игрок азартный, осторожный, случайный, завзятый картежник — вот разные категории любителей острых ощущений. Выгодней всего тот, кто не хочет остаться побежденным, а стремится отыграться после поражения, если есть деньги. Существовала кодовая система сигналов между Эстер и крупье. Если на овце оказывалось много шерсти, ее стригли, тогда девушка оставалась, чтобы наблюдать за стрижкой. В противном случае Эстер отправлялась назад в клуб искать новые жертвы.

Эстер подняла глаза, когда Милдред Фолкнер подошла к ее столику и, встретив недовольный взгляд Эстер, улыбнулась. «Эта еще для чего пожаловала в довершение ко всему? — подумала про себя Эстер, стараясь сдержаться. — Может быть, она из тех женщин, муж которой, увлеченный красивой блондинкой на верхнем этаже, проигрался в пух и прах?» Она ненавидела таких мужчин. Здесь они — игроки, искатели приключений, а дома жалуются на судьбу и льют крокодиловы слезы, лгут и всячески изворачиваются, чтобы беззастенчиво начать все сначала при первой же возможности.

Милдред отодвинула стул и села, вежливо и приветливо поздоровавшись. Один из официантов остановился на приличном расстоянии, ожидая знака от Эстер. Начало не обещало ничего хорошего.

— Добрый вечер, — ответила Эстер весьма холодно.

— Вижу, что вы сидите совсем одна, и я одна, — заметила Милдред, вздохнув. — Кроме того, я устала от мужчин. Попробовала присесть и выпить коктейль, так трое успели по очереди нахально мне улыбнуться, пока я не поднялась. Разрешите угостить вас вином, а потом я уйду.

Эстер почувствовала облегчение, неприятностей вроде бы не предвиделось. Тогда она подозвала официанта, как бы говоря, что все в порядке.

— Еще один коктейль с шампанским? — спросила Милдред.

Блондинка кивнула.

— Принесите два, — попросила Милдред.

— А этот уберите, — заявила Эстер официанту, — он несвежий. — И, посмотрев на Милдред, улыбнулась.

Бывалая девица на этот раз не могла понять, почему эта женщина сидит здесь так долго, но если она сама угощает, то в этом как будто нет ничего плохого. На всякий случай Эстер посмотрела на часики.