Раздувая ноздри, Горн покрутился на перекрестке и двинулся по следу, словно голодный свирепый зверь.

Около двери курсировал постовой. Выждав, Горн скользнул у него за спиной и просочился внутрь. По счастью, в прихожей никого не оказалось. Неслышно Горн пересек ее, заглянул в неплотно зашторенный проем. Дальше помещался будуар, и обставлен он был не хуже Дворцовых – видно, кое-какие предметы роскоши имперцы все же довезли сюда. Но и эта комната оказалась пуста, хотя женские ароматы сгущались тут до умопомрачения. Теперь Горн не отступил бы, выстройся против него все воинство Лота с народниками в придачу.

В два прыжка Горн проскочил будуар и сунул нос-следопыт в следующую комнату. Это была спальня – с зеркальными стенами и потолком, с роскошным ложем по центру. Возле дальней стены восседала на пуфе женщина, ладная, статная, безукоризненно огрских, хотя странных пропорций, и накладывала грим на треугольное надменное лицо и покатые плечи, обнаженные по последней Столичной моде. Не удержавшись, гигант издал негромкое горловое рычание.

Женщина плавно наклонилась, соблазнительно обтянув платьем округлый зад, не спеша порылась в выдвинутом из зеркала ящике, рывком обернулась. В холеных руках блеснул игломет.

Броском в сторону Горн избежал первого выстрела. Не дожидаясь следующего, переместился вплотную к женщине и забрал оружие. Секунду красавица разглядывала его, гневно раздувая тонкие ноздри, затем метнулась рукой к ложбинке между пышных грудей, выхватила изящный клинок. Со смешком гигант перехватил узкое запястье, чуть повернул, и кинжал упал на ковер. Оскалясь, женщина пыталась вырваться. Ах, какой темперамент!..

– Ну-ну, не тратьте сил понапрасну, – посоветовал Горн. – Они еще пригодятся вам.

– Ты кто? – требовательно спросила она. – Где-то я уже тебя…

– Увы, госпожа, я – душеприказчик вашего бывшего мужа, как раз сегодня преданного нынешним… Вы ведь Ли, не так ли? А я Горн.

– Горн? – удивилась женщина, сразу прекратив дергаться. – Ах, ну да, верно…

– Надеюсь, ваш арсенал пуст? – осведомился Горн. – Впрочем, не лишне убедиться.

Обеими руками он ухватился за вырез ее платья и с силой рванул по сторонам. Платье с треском распалось надвое, оставив Ли в чулках и симпатичном корсете-панцире с закрепленными по центру ножнами, уже опустевшими.

– Проклятье, – вскричала красавица, – это ж мое любимое!

– Пустяки, – благодушно возразил Горн, вынимая из пазов корсета несколько усыпляющих иголок. – Сейчас лучшее платье – походное.

Нетерпеливыми руками он притиснул нагую женскую плоть к своей панцирной груди. Его уже трясло от вожделения. А если она откажет? – мелькнула мысль. Но ответ Горн уже знал.

– Что это значит? – спросила императрица с усмешкой.

– Вы – мой трофей, – пояснил Горн. – Я взял вас с бою.

С легкой гримаской Ли отстранилась от его шипов, осведомилась:

– А сам-то не хочешь разоружиться?

– Почему же? – хрипло сказал гигант. – Обязательно.

Он пробежал пальцами по защелкам, и доспехи ссыпались к ногам. Подхватив женщину, Горн перенес ее на постель.

– А если сюда войдут? – полюбопытствовала она. – Эй, послушай, ты что, даже корсет с меня снимешь?..

Отвечать не имело смысла: к концу своей фразы Ли уже сделалась голой, точно младенец. И непохоже, что это очень ее удивило. Видимо, о повадках богатыря-Стража она была наслышана – при дворе сплетни разносятся быстро. Да и сама Ли славилась пристрастием к… гм… разнообразию.

Женщина лежала перед ним, раскрытая словно цветок, улыбалась вызывающе и томно. Горн отшвырнул с постели все мешающее: одеяла, подушки, – и припал к Ли всем телом, уже не в силах сдерживаться. Вокруг в такт им двигались нагие пары, бесчисленное множество их, однако Горн не видел теперь ничего, кроме распахнутой ему навстречу плоти.

Ли пока не слишком старалась, легонько поглаживая его по спине вздрагивающими ладонями, вслушиваясь в себя, поглядывая на отражения. А Горн уже не был только собой – всеми чувствами он настроился на Ли и узнавал ее стремительно. Через минуты она уже рыдала взахлеб и истерично вскрикивала, вцепившись в Горна сильными руками. Зарычав, он отпустил себя, стараясь лишь ничего не повредить в распластанном под ним теле.

Будто два первобытных существа сражались друг с другом на постели, и вокруг тоже бушевала битва, разбегаясь в бесконечность. А заключительная вспышка сплавила парочку воедино, заслонив собой все.

Очнувшись, Горн осторожно поднял себя с женщины. К счастью, в момент затемнения он все ж не расслабился полностью, иначе бы Ли задохнулась под ним. Но и без того она еще долго выходила из забытья, неловко разметавшись по постели: руки откинуты за голову, колени широко разбросаны. Теперь Ли если и походила на цветок, то на смятый.

Со вздохом Горн погладил это использованное им тело. Затем принялся ласкать его все настойчивей, словно пытался искупить вину. Лишь сейчас он понял, что хотел вовсе не любую женщину. С этой он сбросил напряжение, но и только.

Наконец Ли застонала, зашевелилась, раскрыла пьяные глаза. С минуту разглядывала его недоверчиво, потом пробормотала:

– Это было сильней, чем мне рассказывали. По-моему, ты безумен.

Неожиданный вывод, удивился Горн. А главное, верный. Что значит опыт!..

– И что же? – поинтересовался он. – Было тебе от этого хуже?

Войдя во вкус, Горн уже трудился над ней, точно завзятый массажист. Женщина продолжала расслабленно лежать, не помышляя прикрывать свои помятые прелести, даже с охотой подставляя их под его ласки. Но в глаза постепенно возвращалась твердость.

– Лучше бы я не знала тебя, – ответила она. – Теперь всё будет так… – Ли покрутила в воздухе пальцами и безнадежно махнула рукой.

– Все забывается, моя милая, – откликнулся Горн. – Поверь мне.

Он лгал и понимал это. Впрочем, у императриц все могло протекать иначе.

– А каково показалось тебе? – осведомилась она ревниво.

– Неплохо, неплохо, – ухмыляясь, похвалил Горн. – Задатки имеются.

– Наглец! – оскорбилась Ли. – Ты хоть знаешь, сколько именитых трехбуквенных заплатили жизнью за мою любовь?

– За любовь не платят, сладкая, – возразил он. – Платят за вожделение. А цена… Что ж, выходит, ты была самой высокооплачиваемой шлюхой в Империи – при желании можно гордиться и этим. Но пусть уж твоим прейскурантом восторгаются глупцы и лакеи. Я при чем?

– В самом деле, редкостный наглец, – повторила Ли, не пытаясь, однако, заслониться от его рук, наоборот – подставляясь все откровенней. – Значит, ты и есть тот самый Горн, похититель Божественной? И что, она еще с тобой?

– Разумеется.

– Кстати, – неожиданно вспомнила женщина, – ты к чему-то там приплел моего незадачливого муженька. Выходит, душка Лот все же свалил его? А ведь я предупреждала!..

– Разве ты теряешь что-то? – спросил Горн. – Ун ведь куда старше, ленивей, да и любовник, наверно…

– Зато я была ему нужна, – возразила Ли. – А Лот никогда не хотел меня по-настоящему. Для него я скорее символ верховной власти – вроде короны или трона. Вдобавок он не доверяет мне.

– Что, есть повод?

– Было бы желание – повод найдется, – уклонилась она. – Ну что за несчастная судьба!.. Еще в Столице я растеряла всех фрейлин, служанок, рабынь и с тех пор даже одеваться вынуждена сама. Теперь меня лишили покровителя и запихнули в эту клетку. А чего ждать завтра?

– Ну, не думаю, что Лот наиграется тобой так быстро, – возразил Горн. – Не сочти за лесть, но подыскать тебе замену будет трудно.

– Большая честь: сделаться временной подстилкой узурпатора! А если он не удержится у власти, тогда с меня спросят еще и за его грехи – замечательно, верно?

– Сейчас любой выбор связан с риском, – сказал он. – Между прочим, кое-кто из Избранных вскоре попытается вырваться из-под опеки Лота, – хочешь, отведу тебя к ним? А не понравится там, переберешься к своему отцу… Ведь это в излишней близости с ним подозревает тебя Лот?