— Шхуну я вам вернуть не могу, — категоричным тоном заявил Каумуалии. — Она мне самому нужна, как и подаренные Папаа корабельные орудия. И я не хочу обижать своих подданных, требуя у них вернуть топоры, материю и другие подарки. Они им тоже нужны. Но я готов оплатить всё это сандаловым деревом, как и стоимость меди с корпуса «Беринга». Мы учтём при расчётах и стоимость провизии, которую потратили на людей Папаа.

   — Сколько сандалового дерева вы можете поставить в счёт ваших долгов? — спросил Подушкин.

   — Сто пятьдесят пикулей.

Подушкин вопросительно взглянул на Тараканова, который в таких вещах разбирается лучше, и с сомнением сказал:

   — Не мало ли?

Теперь Тараканов решил заступиться за интересы компании. Он напомнил королю слышанные им от американцев цены, по каким приобретал корабли в обмен за сандал король Камеамеа, и начал азартно убеждать Каумуалии, что за всё про всё это, конечно, мало и настоящая цена должна составить на сто пикулей поболее. После продолжительного торга сошлись на двухстах пикулях и ударили по рукам.

   — Дерево заготовлено, мы можем сразу забрать его? — спросил Подушкин.

   — Нет, — почесав голову, ответил король. — Всё заготовленное прежде дерево мы продали американцам. Но если вы придёте сюда через три-четыре месяца, груз дерева будет готов к отправке.

Подушкин не мог скрыть своего разочарования. Но тут он вспомнил о другом:

   — Насколько мне известно, в одном из складов на берегу хранилось дерево, принадлежащее лично доктору Шефферу. Он служащий нашей компании, и мы бы хотели забрать этот сандал, чтоб хоть частично оплатить расходы, понесённые компанией по вине доктора Шеффера.

Король переговорил со своими вождями, после чего ответил:

   — Папаа обидел нас, и мы забрали всё подаренное ему дерево. Его здесь больше нет. Мы продали тот сандал Натану Уиншипу. Папаа тоже остался кое-что должен нам, но мы готовы забыть обо всём, если вы покроете его долг пятнадцатью бочонками пороха, каждый весом по двадцать пять фунтов.

Получалось так, что их вынуждают нести за доктора Шеффера дополнительные расходы, а самим возвращаться сейчас с пустыми руками. Посовещавшись, Подушкин с Клочковым и Таракановым пришли к единому мнению, что это их не устраивает и пусть уж окончательный расчёт будет произведён, когда компания вновь сможет послать сюда корабль за грузом сандала.

Когда они покидали королевскую резиденцию, Каумуалии задержал Тараканова и спросил его:

   — Ты виделся с женой, Тим? Ты знаешь, что у тебя растёт сын?

   — Я виделся с ней и с сыном, — ответил Тараканов.

   — Ты хочешь забрать их с собой?

   — Нет, я хочу остаться и пожить здесь вместе с ними.

   — Ты можешь остаться здесь. Я приглашал тебя и раньше. Тебе здесь будет хорошо. — Каумуалии дружелюбно протянул Тараканову руку.

   — О чём он беседовал с вами? — поинтересовался Подушкин, когда Тараканов догнал офицеров.

«Рано или поздно, — Подумал Тараканов, — придётся известить командира корабля о своих планах».

   — Король спрашивал меня, встречался ли я с женой. Он же был гостем на нашей свадьбе. Он спросил, не хочу ли я забрать семью с собой.

   — Что же вы ответили ему, Тимофей Осипович?

   — Об этом, Яков Аникеевич, я и хотел с вами потолковать. Я верно служил компании двадцать лет. За эти годы я почти не знал отдыха. Я потерял первую жену на Ситхе, когда колоши сожгли нашу крепость и перебили гарнизон. Но эту жену я терять не хочу. Очень прошу, Яков Аникеевич, вашего дозволения остаться здесь на несколько месяцев с женой и сыном. Я нужен им, и они мне нужны. Довольно мыкаться бобылём по свету. Пока малыш не подрос, ему лучше пожить здесь. Боюсь, перемена климата может повредить. Об этом я и говорил с королём, и он сказал, что мне здесь будет хорошо.

Подушкин задумался и выжидательно посмотрел на Клочкова. Он понимал, что капитан Гагемейстер едва ли одобрит разрешение остаться на Кауаи одному из наиболее опытных промышленников компании. Мало того, что им не удалось успешно завершить дела по претензиям компании к сандвичанским королям, так теперь и это. И всё же, сочувствуя симпатичному ему промышленнику, Подушкин решился.

   — Мне жалко оставлять вас здесь, Тимофей Осипович, — сказал он, — и тем наносить определённый урон компании, но я хорошо вас понимаю и не могу запретить вам остаться. Боюсь, наш новый главный правитель не похвалит меня за самодеятельность, но я готов взять ответственность на себя. Что и говорить, в разлуке с семьёй жизни для вас теперь не будет. А вы как считаете, Ефим Алексеевич?

Клочков с неопределённым выражением лица пожал плечами и пробормотал:

   — Да, пожалуй... — Ему не очень нравилось, что Подушкин как бы приглашает его разделить ответственность за это решение, и он добавил: — Вы, Яков Аникеевич, начальник этой экспедиции. Вам и решать.

   — С Богом, Тимофей Осипович, — сказал Подушкин, — оставайтесь. Желаю вам счастья!

   — Премного, Яков Аникеевич, благодарен, — сдавленным от глубины чувств голосом ответил Тараканов. Он ясно представлял себе цену нелёгкого выбора, который вынужден был сделать Подушкин.

   — У вас есть какое-либо имущество на корабле? — спросил Подушкин.

   — Имущество моё небогатое. Ружьё, патроны, два ножа, немного из бельишка да толика деньжат, что удалось скопить.

   — Заберите всё, что вам надо. Сегодня мы зальёмся водой, а завтра пойдём в обратный путь.

Вечером Тараканов простился с матросами корабля и друзьями-промышленниками, делившими с ним радости и беды жизни на Сандвичевых в составе отряда Шеффера, и съехал на берег. Он попросил лейтенанта Подушкина передать привет Александру Андреевичу Баранову и объяснить мотивы своего поступка. Он не хотел, чтобы его считали дезертиром и надеялся, что Баранов его поймёт. А что подумает о нём капитан-лейтенант Гагемейстер, Тараканову было совершенно безразлично.

Ново-Архангельск,

июнь 1818 года

В этот день капитан-лейтенант Гагемейстер принимал в своей каюте на шлюпе «Кутузов» французского морского офицера Камиля Рокфеля, впервые пришедшего в Русскую Америку на купеческом судне «Бордосец».

С Рокфелем он встречался год назад, когда их корабли стояли неподалёку друг от друга в порту Кальяо, близ Лимы. У них оказались общие знакомые, и этого было достаточно, чтобы почувствовать взаимное расположение. Тогда Гагемейстер подсказал французскому коллеге, что, если тот хочет вести выгодную торговлю, ему стоит побывать в Калифорнии и завязать коммерческие отношения с богатыми продуктами питания испанскими миссиями. Рокфель не пренебрёг советом, и их корабли вновь сошлись в одной гавани в порту Сан-Франциско, где командир «Кутузова» закупал хлеб по пути к Ново-Архангельску. При повторной встрече капитан Гагемейстер упомянул Камилю Рокфелю, что они могли бы заключить взаимовыгодный контракт по совместному промыслу морского зверя — калана, мех которого высоко ценится в Китае.

И вот француз, помня о приглашении русского капитана, пришёл в Ново-Архангельск, и сегодня они уточняли последние детали предстоящего соглашения.

   — Итак, — подытожил Рокфель, — вы предоставляете мне сорок двулючных байдарок и шестьдесят охотников-алеутов...

   — Примерно шестьдесят, — поправил Гагемейстер. — Окончательное число охотников определится на Кадьяке, где вы возьмёте байдарки и алеутов. Люди могут быть заняты в других экспедициях, но в письме тамошнему правителю я всё же указываю цифру шестьдесят. Об их пропитании можете не заботиться. Это мы берём на себя. У них довольно специфичные вкусы: алеуты не могут жить без рыбы, особенно сушёной — юколы и китового жира. Да ещё очень привычны к табаку.

   — Какой район промысла вы мне рекомендуете?

   — Самые богатые каланом места расположены поблизости отсюда, в районе архипелага Александра. Поищите счастья у островов Принца Валлийского. Но я должен предупредить вас, Камиль, что местные туземцы, — русские называют их колошами, — весьма воинственны. Они на дух не выносят алеутов, тем более когда те охотятся в угодиях, которые колоши всегда считали своими. Будьте готовы к тому, что на вас могут устроить засаду, особенно в случае высадки на берег, и предупредите об этой опасности своих матросов. Они должны быть хорошо вооружены. Охрана охотников во время экспедиции — это ваша забота, и этот пункт мы непременно оговорим в контракте.