— Вот здесь, — сказал он, — отличное место для привала. С холма видны скалы за поворотом — там любят отдыхать сивучи. Недалеко отсюда, в лощине, течёт ручей.

   — К берегу! — весело скомандовал Новосильцев.

Когда лодка ткнулась в прибрежные камни, Новосильцев спрыгнул на гальку и, наполовину вытащив ялик из воды, протянул Ирине руку, помогая выйти из лодки. Антипатр прихватил лежавший в носовой части ялика куль со съестными припасами, котелком и чайником. Яновский на всякий случай привязал лодку к растущим поблизости тальниковым кустам. Привал решено было устроить на небольшой поляне недалеко от вершины холма.

Вскоре на поляне уже потрескивал костёр. Антипатр снова ушёл к воде, чтобы почистить и разделать для ухи пойманного накануне близ поселения кижуча.

Яновский решил прогуляться к ручью за водой, пригласил Ирину. Та согласилась. Он перекинул через плечо ружьё и предложил девушке руку: предстояло подняться на вершину холма.

Над холмом возвышались росшие на дне лощины и по её склонам могучие раскидистые ели. Дальше по гребню горы были видны дружно вставшие, как изготовившиеся к бою ратники, стройные кипарисы — духмяное дерево. Здесь, на открытом откосе, запах моря смешивался с терпким запахом хвои.

Внизу сверкал на солнце бежавший по дну лощины, меж мелких осинок и тальников, ручей. С другой стороны серебрилась гладь пролива, разделявшего острова. Чуть впереди из воды торчали голые потемневшие скалы. Что-то большое, чёрное ворочалось на них, недовольно сопело. Похоже, там, на скалах, шла какая-то борьба.

   — Два сивуча, — прошептала Ирина.

И теперь Яновский отчётливо разглядел, как зверь с мощной, сужавшейся к голове шеей сделал резкое движение, чёрное пятно на вершине скалы разделилось надвое, и неудачливый противник с шумом плюхнулся со скалы в воду.

Ирина заливисто рассмеялась.

   — Они такие забавные, как дети.

   — Вы раньше бывали здесь?

   — Нет. Но Антипатр рассказывал мне. Его как-то возили сюда промышленники.

   — Так здесь славно, мирно.

   — Да, здесь хорошо, — с мечтательной улыбкой на губах согласилась Ирина.

   — Будем спускаться к ручью?

   — Да, неудобно же заставлять себя ждать.

Спуск с холма был крутым. Яновский пошёл чуть наискось, поддерживая Ирину под локоть. На полдороге девушка поскользнулась и, качнувшись, припала ему на грудь. Он мягко обнял её за талию. Показалось даже, что слышит частое биение девичьего сердца. В эту минуту они составляли как бы одно целое, и Яновский едва не прикоснулся губами к её щеке. Порыв его не остался незамеченным. Обретя равновесие, девушка с зардевшимся лицом отстранилась.

Они ещё не успели добраться до ручья, как Яновский заметил в кустах на их пути какой-то тусклый отблеск.

   — Погодите, Ирина, там что-то лежит.

Он сунул руку в листву и ощутил под пальцами холодный металл. Попробовал вытянуть предмет, похожий на ствол ружья, но он был опутан травой. Пришлось достать нож, и вот в его руках освобождённое от пут старинное ружьё, поржавевшее от времени и со сломанным прикладом.

   — Взгляните, Ирина, — Яновский показал свою находку, — я уверен, что это прекрасное ружьё, французской, кстати, работы, было сломано намеренно. Очень сильным ударом о дерево.

   — Правда? — заинтригованно протянула Ирина, разглядывая погнутый ствол. — Вы думаете, здесь была схватка и кто-то специально сломал ружьё, чтобы оно не досталось врагу?

   — Я уверен, что примерно так оно и было. Держите его.

Спустившись к ручью, Яновский набрал в котелок и чайник студёной ключевой воды, и они пошли обратно.

Лесной трофей неожиданно вызвал взрыв восторга у Антипатра.

   — Я знаю, чьё это ружьё, — уверенно заявил он, — это ружьё Тараканова!

   — А кто это, Тараканов? — спросил Новосильцев. — И почему его ружьё оказалось здесь, да ещё сломанное?

   — Тараканов — мой большой друг, — важно сказал Антипатр. — Он самый лучший охотник здесь. Когда мы плавали с ним на «Ильмене», он рассказывал, как колоши напали на бывшую Михайловскую крепость. А Тараканов в тот день охотился на сивучей в этих местах. Колоши окружили его, и он тогда сломал своё ружьё. — Ирина при этих словах брата быстро взглянула на Яновского, тот на неё. — Тараканов говорил, что это было отличное ружьё, и очень жалел о нём. Господа, — умоляюще сказал Антипатр, — разрешите мне взять его с собой. Когда вернётся Тимофей Осипович, я отдам ему.

   — Конечно, бери, Антипатр, — сразу согласился Яновский, — Нам-то оно ни к чему, а для него всё же память.

Новосильцев же размышлял о другом:

   — Но если «Ильмень» стоит сейчас в гавани — я слышал, бриг пришёл с Сандвичевых островов, — то где же твой друг Тараканов? Он что же, не вернулся на нём?

   — Да, он не вернулся, — огорчённо сказал Антипатр. — Наш отряд захватил на Сандвичевых один из островов, и над ним целый год развевался русский флаг. А потом канаки изгнали наших, но многие остались в Гонолулу: бриг не мог взять всех.

Теперь уже Яновский с Новосильцевым переглянулись: Антипатр по юношеской открытости выдал то, что главный правитель тщательно скрывал от них.

   — А что, на Сандвичевых велись военные действия? — небрежно спросил Новосильцев.

   — Нет, — подкладывая в костёр порцию дров, сказал Антипатр, — насколько я слышал, нет. Да я думал, господа, вы об этом знаете... — В голосе Антипатра почувствовалось смущение. — Ежели тятя не говорил вам об этом, вы уж, пожалуйста, меня не выдавайте. Он может рассердиться.

   — Мы не проболтаемся, Антипатр, — заверил Яновский.

Молчавшая до сих пор Ирина зачерпнула ложкой из котелка, осторожно попробовала варево и весело заявила:

   — Довольно пустых разговоров. Уха готова. Пора обедать.

Она расстелила на траве полотно и начала сервировать «стол». Судя по всему, ей очень нравилась роль хозяйки.

   — Я взяла кое-что такое, чего вы, может, ещё не пробовали.

   — Чего же это мы ещё не пробовали, Валерий? — ребячась, толкнул Новосильцева Яновский.

   — Отварные сивучьи языки — вот что! — торжествующе сказала Ирина. — Они очень вкусные.

И лейтенант Новосильцев, и Антипатр догадывались, что между Ириной и Яновским зарождается сердечная привязанность, и поэтому на обратном пути опять изъявили желание сесть на вёсла, чтобы дать им возможность побыть рядом.

С моря стал задувать свежий ветер. Ирина с рассеянной улыбкой смотрела по сторонам и вдруг внезапно спросила Яновского:

   — Как долго будет ещё стоять в гавани ваш корабль? — В голосе её чувствовалось некоторое напряжение.

   — Не знаю, — ответил он. — Мы должны дождаться возвращения из Калифорнии «Кутузова». Начальник экспедиции капитан-лейтенант Гагемейстер сам решит, когда нам уходить обратно. Я буду только рад, ежели наше возвращение затянется.

   — Почему? — бросила она на него быстрый взгляд.

Яновский, склонившись к девушке, тихо сказал:

   — Неужели вы не догадываетесь, Ирина? Это даст мне возможность подольше видеться с вами.

Ирина, прикусив губу, потупилась. «Подольше видеться, пока стоит корабль, а дальше, что же дальше?» — чуть не с отчаянием подумала она.

Ново-Архангельск,

ноябрь 1817 года

«Кутузов» пришёл из Калифорнии лишь под зиму. Капитан-лейтенант Гагемейстер не торопился нанести визит Баранову. Они встретились только на следующий день, и в этой протокольной детали Баранов углядел явное нарушение сложившихся обычаев. Ежели уж ты плаваешь под флагом Российско-Американской компании, считал Баранов, так изволь оказывать должное уважение верховному представителю компании в Америке, не прячься от него.

Гагемейстер же вёл себя так, будто он совершенно независим от Баранова, и эта его высокомерная поза неприкрыто выступала и во взгляде, и в жестах, во всей манере поведения, когда он явился на свидание в дом главного правителя.