На борту корабля доктор рассказал находившимся там Тараканову и Однорядкину, как грубо, по-хамски поступили с ним королевские прислужники во главе с Пиллом.

   — Негодяи, негодяи! — в слепом бешенстве бормотал доктор Шеффер. — Пока я отсутствовал, против нас организовали революцию. Король нас предал. Измена!

На берегу раздался пушечный выстрел, и стоявшие на палубе Шеффер, Тараканов и Однорядкин увидели, как возле резиденции короля взвился незнакомый бело-голубой флаг.

   — Вам, Тимофей Осипович, надо вернуться на берег, — сказал доктор Шеффер Тараканову. — Ежели канаки попытаются преградить вам путь, напомните, что на берегу у вас жена и вы должны увидеть её. Заодно заберёте некоторое имущество компании. Они не посмеют задержать вас. Попробуйте увидеться с королём. Скажите ему, что произошло недоразумение. Он не должен верить американцам. Убедите его, что только русские его настоящие друзья. Пусть разрешит погрузить наше сандаловое дерево. На всякий случай возьмите с собой оружие.

   — Оно мне только помешает, — после короткого раздумья ответил Тараканов.

С ним отправился на берег и Алексей Однорядкин.

Остров Кауаи,

май 1817 года

Однорядкин вернулся на «Кадьяк» лишь вечером и сказал, что Тараканов виделся с королём, но особенного успеха в переговорах не добился. Каумуалии твёрдо стоит на своём: все русские и алеуты должны в ближайшее время покинуть остров. Виттимор привёз на своём корабле и передал Каумуалии ультиматум от американцев и Камеамеа: если русские не уйдут с Кауаи, американцы посадят на пять стоящих в Гонолулу кораблей вооружённых канаков и совместно с ними атакуют остров. Король может избежать бессмысленных жертв, но, если он хочет этого, ему лучше поскорее избавиться от пригретых им гостей. Тараканову удалось добиться лишь некоторой отсрочки отплытия с острова русских судов. Каумуалии разрешил временно, до завершения загрузки кораблей, оставаться на острове только нескольким русским, в том числе Тараканову, Лещинскому и Филиппу Осипову. Но доктор Шеффер не должен более показываться на берегу. Таков был окончательный приказ короля.

Используя благожелательное отношение к нему многих канаков, Тараканов днями напролёт обеспечивал доставку на берег находившихся на складе товаров компании и личных вещей промышленников. Он ночевал в хижине с Ланой, но теперь эти ночи не приносили ему счастья. Лана плакала, сквозь слёзы говорила, что скоро «кане лауае» покинет её. Тараканов мучился, не зная, как ему поступить: взять её с собой или оставить здесь в надежде, что всё как-нибудь образуется и он вернётся. Ежели ему придётся плыть на «Кадьяке», брать Лану с собой рискованно: Джордж Янг предупреждал, что на ходу «Кадьяк» ненадёжен. И ещё неизвестно, как поведут себя американцы и удастся ли благополучно достичь берегов Северо-Западной Америки. К тому же Лана сказала, что у них будет ребёнок, и он не хотел подвергать опасности её здоровье.

Пока эвакуация с острова шла полным ходом, на «Кадьяке» случилось чрезвычайное происшествие. Однажды днём томившийся в неволе Уильям Водсворт, узнав из подслушанных им разговоров, что русских вынудили уходить с Кауаи, начал отчаянно колотить в дверь и истошным голосом вопить: «Пожар! Пожар!» Едва дверь каюты открыли, как босой Водсворт, отпихнув охранника, бросился на палубу и, продолжая кричать: «Пожар!» — прыгнул с палубы в воду. На «Кадьяке» спустили шлюпку и организовали погоню, но Водсворта успела подобрать туземная лодка, и он был благополучно доставлен на берег.

Между тем в бухте вновь появился корабль «Авон». Доктор Шеффер в сопровождении охраны рискнул подплыть к кораблю для объяснений с капитаном Виттимором.

   — Признайтесь, мистер Виттимор, — сказал, поднявшись на борт, доктор Шеффер, — вы и ваши друзья Эббетс и Уиншип затеяли всё это лишь из зависти к нам?

   — Что вы имеете в виду, доктор Шеффер? — состроил непонимающую мину Виттимор.

   — Не прикидывайтесь! — не в силах сохранять дипломатический тон, вскричал доктор Шеффер. — Мне известно, кто настроил короля Каумуалии изгнать с острова русских. Вы угрожали ему, это вы настроили его против нас. Не пытайтесь уверять меня, что это не так. Я не верю в состряпанные вами слухи о конфликте между Россией и Соединёнными Штатами.

   — Вы отстали от жизни, мистер Шеффер, — спокойно отвечал Виттимор. — Вы давно не получали, сидя на Кауаи, свежих новостей. Отношения между Россией и США хуже некуда. Русский министр был выдворен с нашей территории, а российский консул в Америке закован в кандалы. Я не знаю, из-за чего всё это заварилось, но послушайте моего совета: убирайтесь отсюда поживее, пока ещё есть шанс безопасно доплыть до северо-западных американских берегов, где господин Баранов не дождётся возвращения своих кораблей.

Терзаемый неуверенностью, сомнениями, доктор Шеффер приказал завершать сборы и готовиться к отплытию. Последним из русских на борт «Кадьяка» поднялся Тимофей Тараканов. Он был один, без Ланы.

Накануне ночью Тараканов, прежде чем лечь спать, вышел из хижины и несколько минут безмолвно стоял, впитывая в себя благоуханные ароматы земли. Неужели ему суждено навсегда уйти отсюда? Неужели конец недолгому счастью с Ланой? Небо было ясным, и среди скопления звёзд он вдруг увидел, как в чёрной бездне возникло падающее тело и, чертя яркую траекторию, понеслось к земле. «Знамение!» — тревожно вздрогнул промышленник и страстно возжелал: он должен непременно вернуться сюда и снова быть рядом с Ланой. Он успел подумать об этом за мгновение до того, как горделиво распушивший огненный хвост небесный странник погас, чуть не достигнув глади моря.

На следующий день русские корабли покинули бухту. Вместо торжества по поводу годовщины подписания знаменательного акта последовало унизительное изгнание из Ваимеа.

Крушение грандиозных планов ввергло доктора Шеффера в состояние глубочайшей прострации. Но он не собирался пока покидать Кауаи. Корабли держали курс вокруг острова, в гавань Ханалеи. Доктор Шеффер твёрдо решил, что из Ханалеи он просто так не уйдёт. Он будет держаться там до последнего и, если потребуется, даст бой канакам.

Чтобы сократить путь, доктор Шеффер приказал лоцману Мэдсону, которому он поручил командование «Кадьяком», и возглавившему экипаж «Ильменя» Джорджу Янгу идти в Ханалеи с западной стороны острова. На «Кадьяке», не успели пройти и двух миль, вновь открылась течь, и все пассажиры шхуны, посменно вставая к помпам, откачивали воду.

На шхуне отплыл в Ханалеи и верный друг русских вождь Ована Платов. Он рассчитывал, что в местах, где его многие знали и уважали, сможет оказать русским в этот тяжёлый для них момент посильную помощь.

Тараканов, едва обнаружилась течь, первым встал к помпе и добросовестно отработал в трюме пару часов. Он вышел на палубу, когда его сменили, и, наскоро перекусив, устроился на носу шхуны. Он хотел удержать в памяти облик этого острова, где пережил так много счастливых минут.

Свежий ветер склонял вершины пальм на песчаных дюнах, срывал пенистые гребни с набегавших волн, пружинил крылья парящих над морем чаек. Вскоре зелёные долины с одиноко устремлёнными к ясно-синему небу вершинами гор сменились граничившими с прибоем серебристыми песками. Изредка средь песчаных отмелей, изборождённых ровными, оставленными прибоем морщинами, вздымались причудливые деревья с извилистыми голыми стволами и длинными, заострёнными, как сабли, листьями. Их мощные корни, похожие на паучьи лапы, жадно впивались в землю. Сколько бурь, ураганов выдержал за свою жизнь каждый из этих суровых стражников песчаных берегов!

Ближе к вечеру пейзаж вновь стал другим. Там и тут скалистые кряжи прорезали узкие долины — голый камень вверху, буйный лес по склонам и внизу. Всё чаще прямо к кромке моря подступали отвесные каменные стены. А ещё дальше глазам предстал и вовсе фантастический вид — череда остроконечных, конусообразных скал в глубоком мрачном ущелье. Заходящее солнце высвечивало их огненно-рыжие вершины.